Программная речь князя Двавла о судьбах людей

               
…–Твоя задача – жизнь крутить по кругу в системе нашей упряжи упругой! Чтобы всё двигалось, менялось и крутилось, но возвращаться на круги свои стремилось! Пусть всё навроде как бы улучшается, но бег по кругу тварей не кончается! Пусть воля мировой волны замкнётся, и хищной морды пасть в свой хвост вопьётся! Ничто не до;лжно развиваться в вере, а только и единственно из веры! Ты меня понял, хитроумный Изувер?

–Конечно, князь! Нам Световор – пример!

Двавл усмехнулся, простёр вперёд десницу и его перст в следующего исполнителя впился:
–Цивилизавл!..

Роскошно одетый полноватый чёрт уже навытяжку перед ним стоял.

–Ну, друг мой, очередь дошла и до людей – живой бурливой нивы нашей сей. На ниве той, в сердцах и головах, ты будешь сеять наши семена. Пусть люди  слабые изнеженности служат, а с матерью природой пусть не дружат! Пускай суровых сил земных они боятся и в закутах от их воздействий городятся! Никто не должен силу брать у Ра – у ближнего её лишь до;лжно воровать: рубить его, срывать, кромсать, терзать, и повсеместно всё живое убивать! Быть независимым и в выборе свободным никто чтоб не мечтал из земнородных! Ха-ха-ха-ха! Мы им оставим лишь один открытый путь – и глупых овнов в нашем стаде не убудет!.. Задачу эту понял, предстоятель?

–О, безусловно! Готов её я повторить дословно.

Покивал Двавл головою довольно и следующего приспешника на ноги поднял:

–Мой милый Обалдавл!..

И Ванькин знакомец уже в струнку стоял.

–Твой невесомый, призрачный удел – борьба невидимых для грубых глаз идей, которые, хотя подобны теням, на самом деле мощных сил переплетенье. Старайся, ушлый Обалдавл, мой друг удалый, чтобы погрязли люди в тине вязкой нави. Ты должен приобщить их к сей отраве! Пусть силы духа, время золотое отравленные тратят на пустое, и всё бы ими понималося превратно: с ног на башке стояло бы обратно! Да, это впрямь великое уменье – к пустому обратить людское рвенье! Пускай, презренные, от навьих чар балдеют и, охмурённые, к распаду тяготеют! Уж такова их жалкая уча;сть – ведь навью порченному суждено упасть... Да здравствуют проявленные грёзы! Пускай не будет средь людей тверёзых! Их доля – быть всегда для нас навозом, чтоб дать возможность цвесть прекрасным розам! Те ж розы есть соцветия достойных, вкусивших сласть плодов благопристойных!.. Ну что, мой юный прыткий Обалдавл – посильную тебе задачу я зада;л?

–Хотелось бы считать – весьма возможно, – ответствовал проныра осторожно, – одно тебе, Великий Идеист, скажу: я силы все, её решая, приложу!

–Сиё стремление весьма, весьма похвально... Приступим же к другим заданьям эпохальным. Итак, Желавл, мой преданный властитель, нестойких душ искусный искуситель – ты далее идёшь!..

Вскочивший с места чёрт... был из себя весьма женоподобный, какой-то хилый, вялый, томный, с усмешечкой на хитрой тонкой морде...

–Великий князь – мои глаза и уши готовы видеть и готовы слушать! – проворковал он, подмигивая и кривляясь лицом, выглядя при том отъявленным подлецом.

–Так внемли моему заданью! – отчеканил стальным тоном Двавл. – Людей, Желавл, ты подчиняй... желаньям! Чтоб наши принципы всецело соблюсти, их нужно в нужном направленьи повести. Широкою дорогою – во ад! И чтоб обманутый доволен был и рад! Ха-ха! Желанья жало пусть вопьётся в душу, и даже умный будет нам послушен! Пускай стремятся люди к власти, к разной славе, к блаженствам всяким и подобной же отраве! И пусть везде довлеет шкурный интерес! Тогда нам обеспечен перевес... Да, вот ещё чего запомни: чтобы сиё задание исполнить, везде и всюду избегай любви! Ведь любящий – себя объекту отдаёт,  он может исковеркать чертограммы; желающий же только лишь берёт – в желаньи страстном нет любви и грамма!.. Я подчеркну – заданье непростое, и тонкое зело, мой дорогой властитель,  но я надеюсь, дело по плечу – на то ты и зовёшься Искуситель...
Чёрт в ответ учтиво эдак усмехнулся и в поклоне лбом колен даже коснулся, после чего сказал, разогнувшись:

–Я, княже, наставленья не забуду! Желаемое я всегда добуду!

И Двавл в свою очередь усмехнулся, направо да налево повернулся, довольство собственное показал и на грозного вельможу перстом указал:

–Встань, Страховал!

Тот на ноги бревнообразные не торопясь поднялся и жуткими навыкате глазами на господина своего глядеть приня;лся. Был он с виду и вправду страшен: чёрен лицом, не накрашен, с рожею такою носорожьей и челюстью аккурат бульдожьей.

–Я!.. – рявкнула хрипло эта свинья.

–Ты, мой красавец, должен всех пугать, чтобы сподручнее нам было управлять! Ведь не всегда воздейственно желанье – оно частенько гаснет в упованьях. И тут уместен очень даже кнут – бича удары даже сильного согнут! Испуг, тревога, ужас или жуть – не всё ль равно, как души те пригнуть! И отвратить их взоры от небес... Ха-ха! Мой бес, пускай тебя боятся, и вредных нам путей пусть сторонятся!.. Заданье, я надеюсь, ясно, о предстоятель наиболее прекрасный?

И тёмный князь громко расхохотался, приколовшись над страшным своим приспешником. Остальные же черти его в этом деле поддержали спешно и превесьма задорно заржали. Даже сам Страховал, угрюмый амбал, над собою ржал, но глаза его жуткие не смеялись и на хохотавшего Двавла стеклянно пялились...

Внезапно Двавл смех свой оборвал и выкрикнул резко, откинувшись в своё кресло:

–Властитель Народавл!..

И по мановению его руки все черти враз заткнулись и, сидя смирно, пред главарём своим вытянулись. Поднялся же чёрт не низок, не высок и сощурил глаза свои жестокие:
–Я здесь, великий князь-предстоятель!

А тот уже бубнил поучающе:

–Я над народами тебе дарую власть! Над всеми кланами, родами, племенами и прочими отдельными стадами. Пускай любое из сиих объединений похуже будет, чем отдельный человек: хищней, самолюбивей и гордее. При всём при том – тысячекрат умнее! Ты должен подчинить их сей идее! Так будет лучше и для нас вернее. Пускай народы делом аду служат, а меж собою пусть совсем не дружат, объединяясь лишь в союзы иногда, чтоб сокрушить их общего врага! И пусть народишка презренный представитель крупицы чуждого в других бы ненавидел, а массы общего, дурак, в упор не видел! Сия полезная особенность их зренья избавит наших жертв от вредного прозренья. И так всегда будет, доколе... народы нам не будут ну;жны боле!.. Ты меня понял, а?

–Как, княже, не понять! Сих глупых овнов в силах я унять!

–Государавл!.. – Двавл вскричал.

Солидного вида чертяка с кресла своего не торопясь восстал и вожаку причитающиеся ему почести нехотя  отдал.

–Я... – он пробурчал.

–Твоё задание, по правде-то сказать, тебя не дюже... будет утруждать. Ведь, согласись, не слишком тяжкая работа – у нашей волею беременных народов принять не очень ими жданное дитя? Такой как бы приплод, рождённый из народов. То будет, мой милейший, государство: народоправство, княжество иль царство – не в форме дело – это всё равно. Тебе ж, мой друг, напомню лишь одно: сия ступень будет повыше, чем народ, и это правило нам умалит хлопот, когда удав тупого государства народам вольным перекроет кислород. Чтобы кому-то над другими возвышаться, дабы заставить прочих поужаться, придётся тем народам передраться, и драка власть сильнейшему вручи;т, который побеждённого примучит, а неугодного в один момент схарчит. Но власть и сила, как мы знаем, не всесильны и, к сожаленью, временно насилье. Оно союзников-соперников не сдружит, а лишь вернее в своей сути разлучит и по ухабистой по жизненной дороге их вместе скованными будет волочить. Ха-ха! Покуда не своло;чит в одну кучу, и каждый людяшок своё получит: навеки с адом будет он обручен... Ну а пока, в махинах государства, пусть каждый крутится в своём пустом мытарстве – подобен шестерёнке людяшок: он душу растирает в порошок... Да не пребудут люди наши в счастье, ведь их стезя – погрязнуть в соучастье в делах, не слишком милых их сердцам! А несогласных – на фиг, к праотцам!.. Ну что, усвоил, господин властитель, народов подневольных покоритель?

Чёрт в поклоне голову рогатую склонил и сухим тоном пробубнил:

–Свою работу, княже Двавл, я знаю и для победы нашей расстараюсь.

А Двавл уже далее возвещал:

–О Религавл, мой мудрый предстоятель, тебе доверено над прочими стояти!

И бородатый рыжий чёрт уже на ногах столбом стоял и на своего главаря преданными очами взирал. Во всём его расхристанном обличье проскальзывало нечто неуловимо фанатичное…

–Я весь у ваших ног, великий Двавл! – трескуче-хрипло рыкнул Религавл.

–Как жрец жрецу тебе, мой друг, скажу, что тоньше дела я не нахожу! Ведь выше пока нет объединенья, чем мыслимому богу поклоненье. Нам эту данность будет не исправить, задача наша... сей процесс возглавить, и вектор веры в сторону направить! Пусть каждая религия трясётся над истиной своею дорогой, но на полях их сонм людей пасётся, водимые железною рукой! Не правда ли, о Религавл мой дорогой? Ха-ха-ха-ха!

Нам нужно очень хитрое уменье, как контролировать их жертвенное рвенье. Его нам важно... не перепалить и на чадящей стадии куренья как можно больше душ остановить. Довольно с них и тусклого горенья – нам массовое вредно просветленье! Хотя... увы – уж таковы издержки, но кое-кто минует те задержки, за нашею оградой очутится и в свете Ра душою просветится... Да ну их! Наплевать! По сим убогим мы не будем горевать. Их не должно быть много – единицы! – а что нам жалкие какие-то крупицы на фоне тучных стад пасомого скота, которому угодна маета! Ха! Мелочи. Пустое...
Нам ненавистно будет всё простое, к чему стремятся славящие правь и прочь гонящие обманчивую навь! Такими простаками не управишь! Поэтому твори наоборот: заумной сложностью дури простой народ! Побольше книг святых, побольше всякой мути, словес завесами их заслоняющих от сути! Пускай поблудят в дебрях всяких толков – отсюда шаг всего до наших кривотолков! Пускай не мыслят, а привыкнут слушать – сожрут то варево, что им дадут покушать! И пусть о правде и любви везде трындят, но меньше малого пускай дела по ним творят! Мы лишь тогда почувствуем себя спокойно, когда людишек орды беспокойные в мешки религий будут плотно упакованы. Нам не страшны сии объединенья, коль главное всёж в них – разъединенье... Пусть тянет в прошлое незыблемый порядок и слепит блеск торжественных обрядов! Всё это парус раздувает самомненья, и веры лодки гонит к рифам... разделенья. Пусть люди бога даже славят, как хотят, но от Единого... пусть рыла воротят! Пускай не мирятся, воюют все народы – за пустяковую какую-нибудь йоту! Мы воспрепятствуем их вольному полёту, иначе – дело швах – и в оконцовке мы... потерпим крах. Тогда – рискованна духовная игра! – восторжествует в душах образ Ра, и нам с Земли тикать будет пора...

–Ну что, не струсил, друже Религавл? Тебе заданье это по плечу? Иль я кого другого подыщу...

–Не беспокойся, княже – всё в порядке. В руках надёжных эта разнарядка.

Двавл тогда широко и белозубо улыбнулся, руками широко в стол упёрся, вперёд пригнулся и, пристальным взглядом оглядев сидящих пред ним воров, остановил свой взор на последнем ещё не названном чёрте.

–Встань, предстоятель Тиранавр, моя опора! – железным голосом отчеканил он. – Бразды правленья ты возьмёшь ещё не скоро…

Тот незамедлительно поднялся и – вот дела! – ниже всех ростом-то оказался! Этакий небольшенький пожилой уже чертишка, просто-напросто собою коротышка! Волосы у него были седые, заплетённые в косу, рога большие, толстые, а глаза хитрые, раскосые, зорко вперёд глядевшие и словно насквозь всё пронзить хотевшие...

–Всегда к твоим услугам, друже Двавл! – могучим басом вдруг сей хрущ пророкотал.
И тёмный князь ему немедля наказал:

–Тебе, о Тиранавр, скажу не очень много я: дорога к тирании будет долгая. Согласно принципам, изложенным мной ниже, на зданье наше взгромоздим мы крышу, которое строение прижмёт и выход вверх надёжно всем запрёт. В конце концов ведь общество людское по нашим планам станет тиранией – системой полного и совершенного насилья. Мы в это дело каждый вклад внесём посильный... Насилие и хитрость – это ноги. Они идут по нашей по дороге. Для просветленья это страшный яд: он вызывает ступор и распад. Напичкано всё будет этим ядом, что как ни странно, наведёт порядок и... монолит единства утвердит. Да, да, мой друг, единства, против которого мы вечно выступали и расколоть которое желали! Казалось бы, абсурд и парадокс... Ну что ж, уместно тут поставить сей вопрос. Отвечу так: мы тоже парадоксов мастера, не только те, кто ведает по Ра! Ведь чаша сваянного чертомонолита страданьем до краёв будет налита, и нам останется его лишь зачерпнуть, влить в рот себе и сладостно сглотнуть...

Победа наша, правда, далека – течёт неспешно времени река. Терпенье, дорогой, не будем пылки – в наличии у нас к победе предпосылки! Ну а пока... учись себе у прочих, в моих заданьях показать себя охочих! Приглядывайся к тем, кто любит власть, кому мила приятной жизни сласть, кто жаждет для себя как можно больше брать, и шкуру с ближнего кто не побрезгует содрать! Всё это наши будут креатуры: и пешки мелкие, и крупные фигуры... Будь нагл и дерзок, действуй очень смело и сими шашками играй весьма умело! Ибо противник наш силён неимоверно, коль проиграем – дело наше скверно!.. Ну, Тиранавр, заданье моё ясно? Предупрежу – оно трудно ужасно!

–Великий князь – оно ясно как день. Но будь спокоен, нашей Черчи предсиде;нь – в руке ухватистой бразды сего правленья: моих трудов плоды достойны изумленья...

(из сказочного эпоса «Сказ про Явана Говяду)