Минорный гимн фазенде

               
Рабыней из ауры брызг поливных,
в купальнике пляжном, почти неприличном,
тебя в это общество дачниц иных
зашвыривало, как на Луну, -- электричкой.

Мюнхгаузен лазил, гороховый стебель
используя элементом связующим
меж логикою и абсурдом. Констебль
где здравого смысла? Ведь полным и сущим

враньем его были все те селениты,
которых он видел  в своем  путешествии.
Но с женщиной спорить? Уж вы извините!—
что грядку граблями чесать против шерсти.

 И  ты, обрядившись в бароновы брюки,
 косицу запрятавши в свой треугол,
 меня посвятила в симфонию брюквы,
 морковки, редиски...  О, точный  укол

твоей дирижерской размашистой палочки,
куда и чего мы сажаем с весны.
О, эти поливки! О, эти прополочки!
О, эти тревожные летние сны!

Но выпала из-под треугола косица,
чтоб дернуть и вытащить вместе с конем.
И ты на соседскую дачу коситься
взялась, чтоб пилить меня ночью и днем.

Мы вышли с тобою из этой распилочной
на доски и брусья разъятые и,
шатались, как два алкаша из распивочной,
друг другу слова говоря непредвзятые.

И вдруг я увидел –антенны торчат
у нашей соседки над теменем. Выверить
полеты свои  выводила внучат,
которым достались коленки на выворот.

Так ползали вместе по краю листа,
каких-то кузнечиколапых доили,
и, видно,  уже, понял я, не спроста
детишек  зеленых дождинкой поили.

Мы стали с тобой  мурашами и тлей,
по стеблю взойдя – селенит с селениткою,
измялись, протерлись и слились с землей,
как джинсы, что шиты соломенной ниткою.
 
Фазенда? Плантатор? Моцарт и Сальери?
Барон у камина? Фемина? Дворец?
Фантазии это. Хотя бы в сарае
доесть бы на старости свой огурец.


22-23, август, 2003 год