Ангел мой...

     ...утро было самое, что ни на есть обычное июньское. Едва проснувшись и натянув на себя короткие штанишки и рубашку, я выпил кружку утрешнего парного молока с краюхой хлеба и выбежал на улицу. Немного поковырял напротив избы подсохшие прямоугольники глины на размятой дороге, выдавленные вчера из вязкой колеи колесами дедова трактора и, выбирая где поглубже, местами до середины бедра - добрался до трактора. Я так гордился, что дедов трактор называется “Т34” - совсем, как танк, не то, что гусеничный “Д5” Серегиного дяди Лёхи. Тот после себя оставлял на улице широкую “ёлочку”, которую я ревниво давил босыми ногами, и после которого не оставалось такой глубокой колеи, в которую можно было ухнуть по самую грудь, как я еще на Николу, - каникулы начались рано - и то, может если бы домой переодеться пошел, а вода была совсем холодной, то я потом не провалялся бы несколько дней с температурой.
     Забрался на трактор и подпрыгивая задницей на сиденьи: “Др-др-др-др-др” - покрутил руля и подёргал рычаги. Никого из ребят на улице еще не было - скучно... Внимание привлекли ласточки, низенько летающие над лужей и выхватывающие комочки глины: “Для гнезда - подумал я - вот бы узнать, где они его строят...” - слез с трактора, пошел к луже, чтоб хотя бы увидеть в каком направлении ласточки уносят глину. “К дождю” - вспомнилось вдруг...
     Не знаю, что меня заставило сорваться с места и галопом рвануть к дому. В ту же секунду резкий порыв ветра рванул на мне рубаху - пуговицы, как одной - не бывало, следующим порывом меня опрокинуло назад. Почернело. С четверенек вскочил и согнувшись пополам, почти касаясь лицом земли, чтобы еще не опрокинуло - вцепился в полощущуюся рубаху - пуговицы - черт с ними, бабушка новые пришьет, а вернусь без рубахи - влетит - побежал домой. Схватился за ручку калитки одной рукой, за веревку дернул щеколду другой - порывом ветра калитку рвануло настежь, ноги мои оторвались, было от земли, но тут же ветер сделал передышку и я приземлился. За калитку я даже не переживал - ручку, петли и щеколду батька сам ковал, когда еще в кузне работал кузнецом, а он все всегда делал на совесть, но вот о том, что мне самому не хватит сил удержаться - даже и в голову не приходило, наверное потому и удержался. Подтянул под себя ноги и пока ветер не рванул опять - юркнул в закрытый с трех сторон двор и захлопнул калитку на щеколду, чтоб куры не разбежались, как говаривала бабушка, хотя меня всегда это удивляло: куры преспокойненько пролезали под воротами и бродили где им вздумается.
     Кошка Мурка, истерически мяукая, носилась по избе. Бабушка суетливо что-то прибирала:
- Сядь к иконы - и молись, я сказала! - Я схватил кошку, запрыгнул на софу, поближе к иконы Божьей Матери в красном углу:
- Ба, а чё лампадку не зажгла, раз молиться надо?
- Няльзя - сдуя чё - пожар будя, ишь вятрюга та! Ураган! Молися давай!!! Боженька молитвы детей слыша!!! - Кошка рвалась спрятаться, но не знала куда, я прикрыл ее собой и забубнил:
- Господи Боже, Иисусе Христе, Пресвятая Дева Мария и Святыя угодники - спаси и сохрани раба Божьяво Сашку, бабушку Анастасею Яковлевну и кошку Мурку, Господи Боже, Иисусе Христе, Пресвятая Дева Мария и Святыя угодники - спаси и сохрани раба Божьяво Сашку, бабушку Анастасею Яковлевну и кошку Мурку... - Кошка согрелась, малость успокоилась и стала мурлыкать - Ба, Мурка уже мурлыча!
- Молися, молися!!! Тя боженька услыша!!!
- А тя? Сама та чё не молисси?
- В мя грехов много! Молися ты!!!
- Господи Боже, Иисусе Христе, Пресвятая Дева Мария и Святыя угодники - спаси и сохрани раба Божьяво Сашку, бабушку Анастасею Яковлевну и кошку Мурку... - Звон разбитого стекла, в окно с грохотом полетели градины с куриное яйцо. Я вскочил с софы с кошкой в охапку, подцепил, было в ладонь пару градин, одна тут же выпала - в ладонь не вмещалась, такого я еще не видывал - Ба, а чё это?
- Град такой, Батюшки Святы, быстро садися на место и молися!!!
- Господи Боже, Иисусе Христе, Пресвятая Дева Мария и Святыя угодники - спаси и сохрани раба Божьяво Сашку, бабушку Анастасею Яковлевну и кошку Мурку... - Горка градин быстро росла под разбитым окном, отдельные, подпрыгивая от полу - долетали до самой печки, где на лянушке спряталась бабушка. Она уже тоже молилась, но одними губами, непрерывно крестясь. Ветер врывался в проём окна, порой казалось, что изба шевелится. - Ба, иди сюды, под икону, град под печкой ужо!
- Двоих не вместимси на софы, а печку никаким ветром не снесё! Молися!!! - а сама с нижней лянушки уже перебралась на среднюю.
     Черная тень с треском и грохотом промелькнула вдоль окон, тех, что с улицы. Бабушка шустренько сползла с печки и метнулась к окну:
- Ах ты, Батюшки Святы!!! Липу вывярнуло!!! Как бып крышу не свярнуло!!! Ай-яй и вятрюга!!! Молися!!! - Я не рискнул подойти к окну, хотя и очень хотелось, как же - липу-вековуху в три с половиной обхвата - сам видал, как мужики обмеряли... (Меня тогда девчонки соседские научили, что липовый лист на сердце похож, потому и от сердечных болезней помогает, и я объел все листья с огромной ветки, на всякий случай, для профилактики. Назавтра меня, естественно цельный день рвало.) Что ж тогда со мной может...
- Господи Боже, Иисусе Христе, Пресвятая Дева Мария и Святыя угодники - спаси и сохрани раба Божьяво Сашку, бабушку Анастасею Яковлевну и кошку Мурку...
     Град сменился дождём, потом дождь опять градом, потом опять дождём... Резко просветлело - и все закончилось. Бабушка лопатой повыбрасывала в окно остатки града, те, что не растаяли.

     Вечером пришел дед, где он в тот день работал - не знаю, трактор кыл дому стоял. Вырезал новое стекло - в сарае здоровый кусок стоял, про запас. Сказал, оглядев липу:
- Тут дров, разъети вашу в Бога Мать ети, и на всю зиму хватя! Матк, где там пила с топором, пошли по дровы.
     Около липы уже обряжался дядя Лёха с жёнкой, тоже с пилой и топором. Дед:
- Ты чё на мою липу?
- На мою сторону упала, значит - моя!
- Ишь чё захотел - на моёй мяжи стояла, а упала куды ветер сповалил! - Дед положил пилу с топором, дядя Лёха тоже и пошёл на деда грудь-колесом. Его жёнка крепко уперлась в землю клюкой, с такими все бабы в деревне ходили, (универсальный струмент - и коров пасти, и от собаки отмахнуться, и траву расшевелить, чтоб гриб разглядеть, а то и гадюку откинуть!) бабушка тоже вцепилась в свою. Дед с за уха влупил дяде Лёхе. Дядя Лёха опрокинулся, как скошенный, присел, потряс головой, встал, забрал свои пилу с топором и ни на кого не глядя пошел с жёнкой домой, пробубнив:
- Етиткин дух, бесово семя! Во гад!

     Дед начал обрубать сучья, нас с бабой отогнал в сторонку - неизвестно, куда ствол потянет, как суки срубит. Присели мы в сторонке на камушки.
- Ба, а дяде Лёхе больно ж нявось?
- Было б больно - встать бып ня смог.
- Он жеш обиделся, деда гадом назвал...
- Не обиделся, а и то - с кем ён в “дурака” тады на пару играть будя?
- Ну да... Не с кем...
- В старыя времена, за мяжи таки драки затявали, бывало и зарежа кого, ай вилам заколя...
- Ба, а тады ураганы тожа были?
- Были, были... Тока энтый - такой, нарошнай. Старики говаривали, что кады с городу приходя (*с востока) - ут тоя ураган-ураганишша.
- А как узнать, кады с городу придё?
- Такой раз в сто лет бывая!
- А в этыи сто лет был?
- Был, был. Ишшо при Николае.
- При папке? - Бабуша рассмеялась -
- Не, при цари!
- Так, чаво - папку, как царя назвали? А ён зная?
- Не, не как царя, как Николу Угодника.
- А ты царя видела?
- Не, иде ишь?
- А Николу Угодника?
- Кали токась на иконы.
- А ты царя любила?
- А за што яво любить, ай не любить, кай я яго ня выдывала? Я деда тваво люблю!
- А за што? - Её ответ меня ошарашил -
- А ён красивай!
- Как красивай? Ён жеш нябритай, махрой воняя!!!
- А все онно - красивай!!!
- Да ну, врёшь ты всё...
Помолчали. Бабушка:
- Ты про царя та - никому. Не нада...
- Ланна... А куды ён делси?
- Кто?
- Царь.
- А никуды - свёргли.
- Как это - свёргли?
- Ня знаю, как-та.
- А за што?
- Говорят злыдень был.
- А ён был злым?
- Ня знаю, я жеш и говорю - ня видывала я яво.
- А кто теперь взамест няво?
- Брежнев.
- Ого! Брежнев, как царь?!
- Почти, токась царь - главнея!
…

     Ложась спать бабушка сказала:
- За тоя помолися тяперь Ангелу Хранителю. - Такого я ещё не знал:
- А как яму молицца?
- Просто закрой глаза и повторяй за мной: Ангел мой, ляж со мной, и в руках и в ногах, и в крястовых головах. - Я повторил. - Тяперь закрывай глазы и спи.
- А не уснуть.
- Так глазы та - закрой! - А мне так хотелось увидеть этого Ангела Хранителя... - Ишшо помолись яму, ён приде, как уснешь!
- А я яво посмореть хочу!
- Ён нявидимый! - Я несколько раз повторил:
- Ангел мой, ляж со мной, и в руках и в ногах, и в крястовых головах...

     А сон пришел, но как то незаметно, сам по себе...