Монологи далёкому Мастеру

    
               
                Памяти Иосифа Бродского

                Нынче ветренно и волны с перехлёстом,
                То же море, мой Иосиф, то же море.
                Словно тогу примеряешь не по росту,
                Обращаясь ни к кому и очи — горе.

                Только тучи в небесах, ну, кроме чаек,
                Разве плюнешь в чайку вверх, не утеревшись?
                Гнев богов невероятен и случаен,
                Даже если ссышь под храмом, разговевшись.

                Пью вино один, фалернское, Иосиф,
                Козий сыр к вину, конечно, и маслины.
                А гетерке лет, наверно, двадцать восемь,
                Где-то там, под кипарисом спит, ****ина.
                ____________

                Чайки движутся, а все стоят на месте,
                Ближе к солнцу просочились афалины,
                Отдыхающего жизнь, как в жидком тесте,
                Все с припёком: то гетеры, то маслины,

                Старый турок варит кофе под платаном,
                Но кому сегодня кофе с монологом?
                Я-то знаю, что он шепчет: мол, беда нам,
                Все убытки да хреново греет тога,

                Нет шарманщика с облезлой обезьяной,
                Нет старухи, что разносит кукурузу,
                В пошлой праздности стареешь полупьяным,
                Ветер с моря, море плещет, бьёт медузой.
                ____________

                Нет тебя и нет Империи в помине,
                Самозванцы раскроили побережье,
                Стонет Понт, в котором мылся Старший Плиний
                И курортники страны углов медвежьих.

                По столицам жёстко стелят, все ворюги,
                Нынче вор — почти синоним кровопийце.
                С контрабандой возвращаются фелюги,
                Третий асс уйдёт наместнику в столицу.

                Вороватость — добродетель, как и чванство,
                На чиновничьих портретах: Да иди ты!...
                Им ни денег не хватает, ни пространства,
                Так убоги эти новые элиты!
                ____________               
               
                От разбоя далеко до снисхожденья,
                Но у нас, кто крали много — меценаты.
                С безнадёги больше верят в воскрешенье,
                Может лгут, но лебезят перед распятым.

                Оппозиция, в речах обезголосев,
                Не в изгнании, и выглядят солидно.
                А поэтов не читают, мой Иосиф,
                За тебя и за Империю обидно.

                Наш язык давно в провинциях в загоне,
                Римом римлянин сегодня не гордится.
                Все обычно, если ставленник на троне
                Был заказан и оплачен заграницей.
                _____________

                Мне к твоим годам еще не подобраться,
                Даже если по земным, недолгим вёрстам,
                До твоих, теперь бессрочных, эмиграций,
                Может день, как эти волны с перехлёстом.

                Пляж пустынен, ветер злобен, скоро осень,
                Холодает, журавли собрались в стаи.
                Все когда-то умирают, мой Иосиф,
                И поэты, и Империя святая.

                Свистнет рак и всех разложат по могилам,
                Как купца и храбреца из Марциала.       
                А с богами объяснится жрец с кадилом,
                Чтоб смирение в живых не угасало.
                _____________               

                Ты и сам сейчас беседуешь с богами,
                Им при жизни-то не больно и перечил.
                А ведь лучше — скрип ракушек под ногами,
                Ветер с моря, обнимающий за плечи.

                Или этот терпкий привкус барбариса
                Красной крови винограда в брызгах пены,
                Даже гнев столиц, змея под кипарисом,
                Словом, все цвета и тени Ойкумены.

                Мы свои обиды в этот мир приносим,
                Расстаёмся с ним, а все обиды — те же.
                Ты-то лучше это знаешь, мой Иосиф,
                Видя сверху нас плюс карту побережий.
                _____________

                Как там боги, что-то сон их больно сладок,
                Не закончились амброзии запасы?
                В серых сумерках богов земной порядок
                Отвратителен душе, противен глазу.

                На Олимпе их не видел, был когда-то,
                Не встречал людских богов и в Палестине.
                Видно, дремлете в созвездьях небоската
                Над верхушками озябших синих пиний.

                Не спешу еще наверх, отсрочим встречу,
                Или вниз, за Стикс, что более херово.
                Бриз крепчает, мой Иосиф, скоро вечер,
                К праху — прах, земным — к земле, а жизнь — полова.
                _____________

                Был бы волен, обошел бы полуостров,
                Говорят, в горах пылают эдельвейсы.
                Но гетерка ждёт присутствия, короста,
                Каждый вечер, хоть ты трезвый, хоть напейся.

                А природа редко радует пейзажем,
                Для руин важней приличие покоя.
                Чем павлин в своём роскошном эпатаже
                Благороднее шмеля в цветке левкоя?
               
                Так и тянешь сырость дня в краю магнолий:
                Ветер, волны, сыр, вино и тары-бары.
                Разбудить свою гетерку раньше, что ли,
                Спеть гекзаметры Гомера под кифару? 
                _____________
               
                Напоследок брошу в море свой сестерций,
                Может, боги разрешат ещё вернуться.
                Стонет Понт, танцуют чайки, давит сердце,
                Да и в амфоре вина лишь пара унций.

                Я пойду, прости, Иосиф, ждёт гетера,
                Стол накрыт с вином и сыром на террасе.
                В воды Понта солнца движется галера
                И исход её божественно-прекрасен.

                И потом всё будет сказочно и просто:
                Ночь забвения в обьятьях рыжей львицы.
                Нынче ветренно и волны с перехлёстом,
                Остальное все должно еще случиться.

                23-25.07.2008