Автопортрет

               Александру Солженицыну посвящаю

1.

КРАМОЛЬНОЕ ВСТУПЛЕНИЕ

Начинается Солнце
Или – Слово?
Начинается жизнь, душа.
Начинается песня.
Я – мальчик черноголовый,
И глаза мои
Грустно звучат.
Где-то плачет собака
В конуре,
В неволе,
Где-то ветер унизил,
Изувечил сосну,
А во мне
Растёт песня
С собачьей долей,
И не кость она ищет,
А ищет Весну.
О свободной собаке,
О свободной песне –
Отсмеётся,
Отплачет
Золотая свирель,
Оживёт Гумилёв,
Заболоцкий воскреснет,
Встанут узники
Сталинских концлагерей.
До земли поклонюсь
Я их душам мятежным,
И услышу –
Поёт по ночам,
Соловьем заливается
Вечная Нежность,
Не открывшаяся палачам.
Поклонюсь я
За землю,
Рождённую заново
В сердце русских
Казнённых стихов
И поэм,
За лесных муравьев,
За погостное зарево,
За буран Революции
И за Кремль.
Наделили тоской,
Наделили и радостью.
- Эй, расхлёбывай, Солнце,
Пляши!
Жил Владимир.
Писал:
- Нам расти без старости!
Он-то прав:
Не стареет, Лежит...
Это – русское право:
За всё ответствовать.
Это – русское счастье:
Лететь
К звезде.
Это – русское мужество:
Птиц приветствовать,
Когда распят
На кресте...

2.

ЖИВУ Я – ИЛИ НЕТ?

Автопортрет...
Горят слова, горит строка.
Живу я –
или нет?
Мишень я
или глаз стрелка?
Да, убивать себя,
Казнить,
Уничтожать.
А близким – грозная судьба
Слезу растить,
Рожать.
Да, убивать других!
А разве
В смерти –
Нет любви касанья?..
Несущий Смерть – поэт!
Хвала восстанью!
Вон,
В небе голубь полетел,
Воспетый мною –
За Русью,
За судьбой,
За тучкой озорною...
Антенна сброшена.
Ломают крышу.
Приёмник
С ухом перекошенным –
Почти не слышит.
Оденут новую,
Покрашенную кровлю.
А как же мне –
С моею сломанной
Любовью?..
Я – починю?
Я – слышу?
Принимаю?
Я – сочиню!
И крышу.
(Понимаешь?)
Я сочиню
Высокий нерв
Антенны,
Тебе спою,
Мой сон,
Моя сирена.
(Нет, не советская –
Времён войны с фашизмом
А эта –
Г р е ц к а я,
Вся – дочь сюрреализма!
О, зазывай
Попрежнему
Прилежно,
И не зевай.
Ты – гибель.
И ты – нежность.
Плыву к тебе
С открытыми глазами,
С перегоревшими
Забытыми
Слезами.

Прости, Земля –
И почва, и вода.
Прости, зима,
И снег,
И кромка льда.
А главное – прости,
Родная мать.
Ты родила меня –
Не умирать...
Вон –
В небе голубь полетел,
Воспетый мною –
За Русью,
За Судьбой,
За тучкой озорною...


3.

ГОД   1937-ой

Я –
Родился
В тысяча девятьсот тридцать седьмом
Году.
...Замирает улица.
Прохожий сутулится...
Чёрные крылья летят,
Чёрные шины шуршат,
Чёрные крылья,
Чёрные клювы,
Чёрные когти –
Окна и двери
Когтят...
Чёрные дула
Глядят...
Кто же охотники-птичники?
Кто же дичь?
И на Арбате –
Опричники!..
Как постичь!?
Дом прижимается
К матушке-
-Земле сырой...
…Кружатся
Вороны чёрные
Над страной..

4.

МЕТАМОРФОЗЫ

Весной родиться,
К осени прозреть.
В лесной водице
Сердцем прозвенеть,
Спать на зерне,
И в кузове
Лететь
По целине,
Блатные песни петь!..
О, юность дальняя!
Литфак.
Студент.
В тюрьму,
В солдатчину
Я –
Претендент...
Когда родился я –
Ужель в те дни
Без сна милиция,
НКВД?..
А я – ребёночек.
Отец – партийный.
Мать – дочь Украины
Не самостийной.
Районный город.
Довольство лиц.
Есть серп и молот.
Со-ци-а-лизм.
Давно нет церкви,
Лишь клубам - честь.
Единство цели
И правда –
Есть.
А песни,
Песни!..

………………………………………………………………
Долой пьедестал!
Не там я родился,
Не там вырастал!
………………………………………………………………

Тихий лес. Казахстанское лето. Июль.
Я заброшен сюда эшелоном из Питера.
Я не знаю, где Родина...
Правду найду ль?
Не люблю никого. Ни поэта, ни лидера.
Золотая пора.
Вижу только траву,
Небо жаркое, синее, очень густое.
Позабыл я Неву. Ненавижу Москву.
Я – лесного хмельного хлебнул настоя.
Скоро встану
И буду деревья ломать,
И сучки обрубать, словно детские пальцы.
Я потом пожалею природу как мать,
А пока – не желаю ни плакать, ни каяться
Я – родился.
Сгорела эпоха в груди.
Мне сейчас – двадцать лет.
Может, это не поздно?
Открывайся же, Солнце!
День новый, гряди!
Почему только летом на сердце морозно?!.
Ой, какая метель,
0мл какая пурга!
Пои, дружок мой – свирель.
Песенку
Про врага:
Про степного орла.
Про змею под ногой...
Эй, свирель, умерла?
Что с тобой?
Ой, какая Весна,
Льётся в душу
Ручей.
Ои, свирелюшка, нам –
Песню спой Про друзей.
С ними – водку и спирт!
Пил и одеколон,..
...Только –
Песенка спит, –
Ночью взята
В полон...
………………………………………………………………

Я к Родине вернулся
На рассвете.
Прости меня,
Мой юный Петербург.
Глаза мои туманные рассейте –
Благословенья
Материнских рук.
Приемлю вас, суровые проспекты,
Сухих колёс шуршанье на мосту,
И статую разгульного поэта,
И ангела,
Припавшего к кресту.
Приемлю хор –
Рождественский и строгий,
Толпу старушек,
Девочек,
Амвон,
Священные церковные пороги,
И всех мужчин с открытой головой.
Приемлю грусть Михайловского сада,
Когда заснувший сторож не спугнёт,
Когда одна – сердечная засада –
Тебя окружит
И подстережёт...


5.

МОЙ   РЕДАКТОР

Чуть звенит золотая коса.
Мой Редактор стоит на часах.
За спиной стоит
Ночью и днём.
И блестит,
И играет огнём...      
Ах, обильная жатва уже!
Где-то
Маяться горькой душе...
Автор “Демона",
Автор “Бэллы” , –
Ты смотрел на Редактора
Смело!
Будет морю
Хорошим улов.
Лёг на дно
Офицер Гумилев.
Тихо звякнула
Злая коса
В лапах чёрного с лентами
Пса...
Что ж, садись за мой стол,
Погляди,
Что в моей догорает груди...
Я –
Тебе только верю одной –
Каждой жилкой своей
И строкой!
Только ты мне поправишь,
Споёшь.
Пред тобой никогда не солжёшь!
Мой Редактор,
Мой внутренний, внешний,
Беспощадный,
Разящий и грешный,
Прочитай мою песню скорей, –
Станет Слово
Теплей и добрей!

Никому не отдам я на суд
Мой священный славянский сосуд.
Моя Родина
Спросит с меня.
Я –
Дождусь её Светлого Дня!

Так,
Пытай меня,
Чаще пытай,
Каждый вздох и привет
Прочитай.
Ведь поэты – не лгут врагу!
(Кроме тех,
Согнутых в дугу...)

...Чуть звенит золотая коса.
Мой Редактор стоит на часах.
Белой ночи Прозрачная сеть.
Мой Редактор –
Скромная Смерть...

6.

ГОД   1956-ой

Те дни дышали северным апрелем.
Сегодня – новь. Все прошлое – вчера.
А молодёжь – духовные метели,
Пурга собраний, споры, вечера!
Год самостийных митингов в курилке! –
Дудинцев,
        Поль Гоген,
                и Эренбург!..
Гудели языки, как молотилки.
Куда девался прежних лет испуг?!
Трещал пиджак, рука взлетала резко,
Рубила новостройки, домны, Кремль.
Оратора теснили с тем же блеском...
Шёл ледоход. Свирепствовал апрель.
Потом пошли осенние пейзажи,
Обложки книг оделись в пёстрый цвет.
А Петербург такою жизнью зажил,
Что и не снилось в эти сорок лет.
А в Эрмитаже – бедствием стихийным –
Пылал этаж. И – спора дым густой! –
Как это гениально,
                сильно,
                стильно!
На части рвался бедный Пикассо!
А я, ворвавшись только что с вокзала
Двумя руками со стены сорвал
Портрет грузина!
Комната – сияла.
А я по трубке смутно тосковал…

И вот настало утро.
День октябрьский.
Деревья сада –
В бунтовском огне.
И день вчерашний –
Предан был огласке.
И Венгрия
В лицо смотрела мне.
Она была той женщиной седою,
Богиней Правды – вечно молодой.
Прекрасна смерть – пожертвовать собою,
И первой
Знамя вынести на бой!
Жестокая свобода Будапешта.
Непокорённым –
Вновь закован дух...
Без жениха состарилась невеста.
За десять дней –
Прибавилось старух...

Прощай,
Пора надежд на обновленье,
Прощай,
Огонь деревьев и стихов.
Как обгорело наше поколенье,
Как лик его печален и суров...
Прощайте,
Дни осеннего распада
Любви и Веры,
Листьев и цветов.
Нас разделила вечная преграда
Детей мятежных
И немых отцов.
Прощай же,
Сказочная
Сталинская сила.
Шальные годы –
Прожиты не зря!
Меня вспоила
Смелая Россия,
Воскресшая
В сибирских лагерях.


7.

ЛЮБОВЬ НА ГАУПТВАХТЕ

...Но прежде был приказ,
Звучавший резко.
За ним – повестка.

Шинель – одна солдату на три года.
Тоска – одна солдату на три года.
Мечта – одна солдату на три года.
Оружие – одно солдату на три года.
Мы пели песни –
По приказу.
Мы ели кашу
В день три раза.
Ночами спали тяжело.
И время шло,
Мы ползали,
И бегали,
И ездили,
Врагов фанерных
По утрам расстреливали,
И в письмах
Шло к нам
Девичье возмездие.
Любовь –
Горела...
Без воды – растение.
Во сне мы плакали,
А наяву –
Глотали приказы,
Песни,
И обиды тоже...
Гирлянды нежных слов
Мы растеряли.
Мечтали реже, целомудренней
И строже.

...О, частый шаг
Отлучки самовольной!
Деревья,
Лица,
Голоса –
- Дойду ль?
Из-за угла –
Неумолимый и спокойный
С горящею повязкою –
Патруль!..
Но – позади!
И
Видятся так резко
Трава и солнце,
Женщины
И облака!
Мир светится
Славянской
Древней фреской.
Глаза девичьи,
Слово и рука.
И – камера.
И – чёткая решётка.
На гауптвахте –
К вольности любовь...
И пляшут дни
Печальною чечёткой
Голодной ложки,
Миски
И зубов...

...И расставанье.
Всё-таки, как странно.
Ах, братцы,
Можно ли
Наш путь забыть?..
Прощание вошло,
Как пулевая рана.
Его
Ни осенью,
Ни водкой не запить...

8.

ВОН, В НЕБЕ ГОЛУБЬ ПОЛЕТЕЛ…

Автопортрет –
Лети!
Не надо клеток-рам.
Душа моя –
В пути,
Ноя печаль – мой срам.
Не маска с трупа –
Гипс,
Застывший и немой.
Звучат мои шаги.
Движенье –
Мой герой.
Движение к горе,
Где Слово рождено,
Где нам перегореть
И выжить суждено.
Закрытые глаза
У Родины моей.
Я правду ей сказал,
И я – навеки с ней!
И все мои права –
Молиться
И свистеть.

...Оценятся слова,
Когда за ними –
Смерть!..

Вон –
В небе голубь полетел,
Воспетый мною –
За Русью,
За Судьбой,
За тучкой озорною...

17-29 января 1964
Петербург