об океане. Буриме

Сон, совесть, мерзость, плазма, пульс, прицел, индульгенция, черника, олово


Нужно ли вам это, дети, вам ли проситься жить?
Вам ли дались ухабы, ямы и виражи?
К чертям идут все оазисы, утопии, миражи –
Рассчитайтесь на первый-третий.
Останетесь только точкой на карте где-то вдали
Сожрет соленое море и память, и корабли.
Другие оберегали, другие не сберегли –
Я за вас не в ответе.
Носиться бы вам по дорогам, по крышам и городам –
А вы без приюта маетесь по стокам и по волнам.
Но что бы там ни было, как бы то ни было там –
Никогда не стреляйте без цели.

Даже помчись вы отсюда в сырую небесную высь,
Даже забыв океан, закопав его в самый низ
Даже если покажется, что вышли и оторвались –
Вы у него на прицеле.
Он не оставит больше в самых кошмарных снах,
В толстых настольных книгах, фантазиях и мирах.
Вам бы сидеть по шлюпкам, а не – увы и ах –
Плавать в разлитой плазме.
Будете таять в вёсны чистым слепым ручьем.
Вы теперь – океана, его и больше ничье.
Надо же было родиться вам таким дурачьем.
А дурачье – заразно.
Только воды бояться – как не дышать и не пить,
Как в лабиринта центре порвать Ариаднову нить.
Я даже не знаю точно, чего может у вас не хватить –
Совести или зла.

Вам индульгенций не светит, ваши грехи – на вас.
Вы – молодые, злые; ломаетесь, правда, на раз.
Свое хорошее прячете, минусы – напоказ,
Гибкие, что лоза.
Рассчитайтесь на первый-третий, определяем роль.
Каждый третий – будет изменник, каждый второй герой,
Каждый первый – оловянный солдатик, бросающийся в огонь,
Смотрящий на мир сквозь черничного цвета очки.
Вы еще молодо-зелено, и пульс ваш не пульс, а набат,
И мерзость кругом и повсюду, и каждый второй виноват.

Но когда-нибудь время настанет, и я – океана солдат –
Буду бояться взгляда в ваши морские зрачки.