Пушкин VS Белелюбский

Внимает он привычным ухом свист,
Марает он единым духом лист,
Потом всему терзает свету слух,
Потом печатает и в Лету – бух!
А. С. Пушкин.

        Нужны ли к этому какие-то комментарии? Предельно точно выраженная мысль, яркие образы. Ну, и автор, заслуживший доверие ;. Доверие в чем? - спросит гипотетический маленький мальчик, эдакий «почемучка». Мой юный друг, отвечу тебе, что во «взрослом» мире существуют множество понятий, подразумевающих под собой некоторые вещи или иные понятия; служат они, как явствует из легенд, для того, чтобы взрослым легче было понять друг друга. На самом деле, все взрослые уже позабывали о том, что обозначали какие-то понятия; иной раз взрослые только подразумевают различные вещи из боязни к ним прикоснуться, от этого происходят беды и религии. Доверие – это древнейшая форма религии. У нее имелся свой пантеон богов, главными из которых были бог мужского начала Доверяй и богиня женского Проверяй.  Последняя была вытеснена многовековой традицией христианства, в результате чего единство этих древнейших богов, отразившееся в эпосе всех древнейших народов в виде поговорки «Доверяй, но Проверяй», было разрушено, и в народном сознании четко отпечатался образ единого Бога с аксиоматическим принципом «доверяй». В данном случае, мой юный друг, доверие к автору у любого читателя строк появляется в большей мере от того, насколько он известен; сколь широк круг людей, говорящих о нем, как об авторе, вызывающем доверие; ведь, посуди сам, всякий ли человек способен или располагает достаточно временем, чтобы прочитать все произведения автора? Вполне возможно, что в случае единичного человека результатом прочтения станет отнюдь не доверие, а, возможно, и отчуждение от автора. В большинстве же случаев доверие бытовое, семейное, индивидуальное сливается с доверием коллективным, с доверием толпы, в результате чего автор становится автором, получает славу.
Малыш, ты спрашиваешь, откуда берутся уважение, популярность и прочая атрибутика славы? Видимо, тут замешан все тот же бог Доверяй. Взрослые доверяют взрослым не только в отношении других людей, но и в отношении самих понятий славы, популярности и т.д. «А» тождественно «Б», - заявляет некто взрослый. Взрослому доверяют, доверяют и его утверждению (проверять которое никто не собирается, а если и находится такой отчаянный малый, то и он неизбежно попадает в сеть иных, возможно, понятий, основанных на чужом доверии). Все вокруг повязано на доверии, запомни это, мой мальчик. И никому не доверяй.
И вот опять от тебя вопрос: причем здесь стихотворение А.С.Пушкина?
Во-первых, АС – это приставка, в скандинавской мифологии означающая понятие «бог». Во-вторых, бог-Пушкин – это древнейшая традиция, ничем не хуже традиции бога Доверяя. В-третьих, корни обеих традиций скрываются в одной и той же земле, и любопытно было бы прогуляться по этой земле, ведь ты очень любознательный малый! В-четвертых, уже в самом стихотворении заложена суть того, о чем мы будем говорить с тобой, малыш. Мы поговорим об «он», который в итоге «в Лету – бух». А также о боге, который отправил «его» «туда», противопоставив себя «ему», как героя, достойного не очутиться «там», снискавшего доверие у рода человеческого. Малыш, готовься, мы будем проводить с тобой исследование на вышеозначенные темы. Я уверен, что в конце пути великая богиня Проверяй щедро угостит тебя конфетой.

Первым делом мы садимся в трамвай. Я предупреждаю, что путь будет долгим; ты предусмотрительный малый, натягиваешь шерстяные носки, а в карман прячешь связанные бабушкой варежки. Но беспокоиться нечего: трамвай оказывается на редкость теплым, новые мягкие сидения с подогревом, и в окна не дует. Усыпленный этими маленькими радостями, ты воздаешь хвалу своей бабушке и Великому Строителю Первого Трамвая. Трамвай медленно движется по мосту. Ты усыплен величием моста, соединяющего разрезанные железнодорожным полотном части одного города. Ты воздаешь хвалу Великому Строителю Моста.
Из теплоты трамвая мы попадаем вскоре на занесенную снегом площадь имени очередного бога. Мы вышли прогуляться. Застывший на постаменте бог величаво взирает на рекламный щит. Щит такой большой, что вполне может затмить своим величием и бога на постаменте. На рекламном щите: «Пушкину – 200 лет!» Надпись сменяется еженощно на «Иван Иваныщ – ваш товарищ», «20 февраля на арене Цирка – The Beatles» и «Я принимал героин 15 лет, но Священный Талмуд указал мне путь, упав с небес. Приходи, я научу тебя сидеть под книжной полкой».
Город – это здания, в которых есть газ, телефон и вода, и отопление. Мы бредем с тобой по тротуару. «Представляешь, если бы не было домов и машин, - говоришь ты мне, - которые везут людей домой; если бы не было трамваев и не было мостов; нет, ты только представь: если бы не было кирпича, железобетона, асфальта, лампочки, телефона; если бы не было химии и химиков, которые придумали резину и бензин, и механиков, которые придумали сопромат…
Знаешь, это ведь здорово – прийти в теплый дом, приехать в теплом трамвае, надеть теплые шерстяные носки и варежки. А мост! Ведь, не будь мостов, людям пришлось бы ходить пешком через шпалы и рельсы, а я страх как боюсь, что вот неожиданно где-нибудь сбоку загромыхает поезд. Почему я не знаю, кто придумал трамвай и мост, резину и бензин?»
На самом деле, ты спросил только про мост, все остальное я домыслил сам.
Ну что ж, я скажу тебе, кто построил этот мост. Жил давным-давно добрый-добрый волшебник. Он очень любил людей и во всем им помогал. Однажды он увидел, как один человек не может перейти глубокую реку, и построил первый мост. По нему прошло много людей, так много, сколько дней прожил волшебник, а волшебники живут тысячу лет, и за все это время не нашлось ни одного человека, кто бы не поблагодарил, хотя бы мысленно, этого доброго волшебника. Родился у волшебника сын, прозвали его Инженером. Учился сын у отца, пока отец не помер. А как помер, стал сын помогать людям и строил мосты. Помогал-помогал, пока люди не нашли за тридевять земель альтернативное средство обмена товара, но это уже другая история. Главное же заключается в том, что люди совсем забыли о волшебнике, а Инженера продали в далекое Американское царство за банку Pepsi. И забыли, кто построил мост.
- А еще кто-нибудь знает, кто построил мост?
- Очень немногие. Остальные притворяются.
- А как они притворяются?
- Они делают вид, что хотят учиться строить мосты, потом делают вид, что учатся, потом делают вид, что знают, кто построил мост, а потом делают вывод, что они могут учить других.
- Забавно. А зачем они это делают?
- Традиция такая.
Мы еще немного погуляли и вернулись к памятнику бога. Люди проходили мимо, оборачивались посмотреть на бога, некоторые замечали большой рекламный щит, возвещавший о дне рождении бога, потом переводили взгляд на постамент и, прищурившись, кусая внутренность губы, остекленело смотрели на глыбу, из чего можно было заключить, что глубокие пласты памяти всплыли в душах смотрящих. Некоторые, кто гуляли в парах, незамедлительно принимались выплескивать друг на друга потоки ассоциаций, следующих за образом бога на невидимом экране в мозгу. Из этого можно было предположить, что люди, преспокойно прошедшие до этого по мосту, сжимая плечом и ухом сотовый телефон, а двумя руками две бутылки пива, совсем не обратили на мост никакого внимания, однако та же самая глыба металла привлекла их взгляд, и они со знанием дела принимались рассуждать о достоинствах и недостатках изображенного бога.
От внимательного взора моего юного спутника не скрылось это противоречие, и он сказал:
- А кто это такой?
- Это бог. Имя ему Пушкин.
- А кто такой бог?
- Это тот, кому люди по традиции доверяют больше всего. По сути он ничем не отличается от самого главного из богов, от бога Доверяя. Предание гласит, что бог Доверяй страдает алкоголизмом, и после каждого приступа белой горячки он обнаруживает утром в постели страшную беззубую старуху, которая всякий раз объявляет ему о том, что через 9 дней у них будет дитятко. В гневе Доверяй хватает топор, проламывает старухе череп и вспарывает ей живот, из которого выпрыгивает хитрый младенец, хватает коробок спичек и приносит людям небесный огонь. Люди по традиции зовут таких младенцев гениями, богами, строят им по традиции церкви, ставят им памятники.
- А что бог-Пушкин сделал для людей?
- О, малыш! Существует такая сложная наука, которая так и называется «Что бог-Пушкин сделал для людей». Внутри самой научной системы выделяются множество направлений, по которым она развивается. Необозримое количество теорий присутствует в ней. По некой древней традиции Пушкину даже приклеили образ создателя традиций. Бытует мнение, что именно он придумал русские народные сказки; народные практики искания веселия в кружке – его рук дело; говорят, что именно Пушкин научил людей воздвигать памятники кумирам, как руководство к действию написал известный манускрипт «Я памятник себе…».
- А как зовут тех, кто учится этой науке?
- Литераторы, люди искусства, интеллигенция. Только они не учатся.
- Как это?
- Ну, сначала им кажется, что у них есть дар, потом им кажется, что они постигают, тренируют этот дар, потом кажется, что они способны писать, ну, и где-то с самого рождения им кажется, что они способны учить. И так далее, как в истории со строителями мостов. И делают они это…
- По традиции. Это ясно. А вот почему такая несправедливость? Строители мостов строят мосты, которые служат человеку веками, но о них никто ничего не слышал, а Пушкин написал об Онегине, который к нынешнему времени совершенно не имеет отношения, написал о нравственности, которая нынче – пустой звук, которой люди обрядили с головы до ног его же самого, а сами продолжают жить – с его именем на устах, как с погремушкой, веселящей детей, а подростков повергающей в гомерический смех с отрыжкой из кириешек, пива, смешанной с якобы присутствующим здесь запахом истинного тинейджерства. Уф.
- Действительно, уф. Что тут можно сказать? Несправедливость вопиющая.
- Но зачем же нужно тогда это творчество, если оно ничего не дает?
- Слушай, давай прогуляемся к одному моему знакомому. Он любитель поговорить на такие темы. Может, он тебе несколько поможет в разрешении этого вопроса.

Мы сидим в скромной келье самого обычного рок-музыканта. Естественно, его имя Джимми Хендрикс. Иначе и быть не может. Комната состоит из пары стульев, на которых мы уютно располагаемся. По углам стоят гитарные усилители, барабанная установка и стол для красоты интерьера. Возможно, настоящему Джимми такое место, будь оно в полноправном его владении, показалось бы раем. Современный Джим – меланхолик, он скрючился над гитарой, он пытается что-то осмыслить, но ему это тяжело дается, он время от времени тяжело вздыхает. Хотя он никогда не откажется поговорить на «вечные» темы, вечные темы действительно его волнуют.
- Здравствуй, Джим. - А, привет. - Знакомься, это мой юный друг. А это – Джим. - Привет, чего новенького? - Мы гуляли, рассуждали о некоторой теме, и вот, решили зайти – погреться. – Ну что ж, располагайтесь. – Слушай, Джимми, такой интересный вопрос. Зачем людям творчество?
Джимми улыбается, потом задумывается. В момент ему представилось, что он – истинный Джимми, что у него масса поклонников, которые приходят к нему за автографами, а самые настоящие поклонники остаются, чтобы поговорить с ним о вечном, о творчестве, о поиске. Ведь он – это и есть олицетворение поиска и творческого потенциала.
- Творчество – это, прежде всего, оппозиция к обыденной жизни. Все эти работы, учебы и все остальное так отягощают жизнь, что хочется просто лечь, расслабиться и включить Джимми Хендрикса, например.
- Тебя отягощает жизнь?
Джимми ненавидит такие вопросы. Он мгновенно заводится, бесцельно бродит по келье и все опровергает. Но, действительно, как его может отягощать жизнь, если он ровным счетом ничего не делает? Джимми с трудом докатился до третьего курса Института Инженеров, после чего его выперли оттуда, в большей степени из-за врожденной лени. Родители тянут на себе его полупьяное содержание вдали от дома, а он и в ус не дует.
- Да нет, не особо. Но просто посмотришь иногда на эту безмозглую молодежь, бродящую шайками по улицам. Ведь им ничего от жизни не нужно! Ничто их не тревожит. И вот в этой-то обыденности можно увязнуть с головой!
Нет, Джимми, это снова промах. Ты ничуть не лучше их, бесцельно бродящий по улицам, постоянно пьющий. Джимми, друг, тебе срочно нужно зеркало.
- Но так невозможно жить! Это невыносимо – видеть вездесущую дворовую кодлу!
Да, Джимми, это тяжело. Именно поэтому тебя влечет творчество. Это способ отгородиться от них стеной, оправдаться перед неизвестно кем. Не волнуйся, Джимми, не переживай, ведь им на тебя плевать. Кажется, что лучший выход – это перестать бояться. Но это так же тяжело, правда, Джимми? Трусость.
- Ладно. А что такое творчество для самых обычных людей? Для тех, кто, может быть, сам не занимается творчеством?
- Это удовольствие. Люди получают удовольствие, слушая музыку, к примеру, читая книги.
- Люди также получают удовольствие, увидев на экране телевизора голую Бритни Спирс. Она создает немалую конкуренцию на рынке получения удовольствий тем, кто предлагает на этом рынке творчество – как продукт удовольствия.
- Нет, ну, да! Но это, понимаешь, не то удовольствие.
- То есть, ты хочешь сказать, что есть удовольствия материальные – хлеб, вода, черная икра, – есть чувственные – голая Бритни, спорт, – а есть, видимо, духовные – это музыка, литература, живопись, философия.
- Да.
- Замечательно. Смотри, хлеб, вода, ну, может, голая Бритни – человеку жизненно необходимы. Зачем ему литература, философия?
- Человек ходит на работу. Он приходит домой, уставший, он хочет отдохнуть, он включает телевизор, он смотрит на голую Бритни, потом понимает, что ему это надоело, и он хочет чего-то еще. Вот тогда он включает музыку, берет книгу и получает эстетическое наслаждение.
- А утром опять уходит на работу, начисто обо всем забывая.
- Это, конечно, очень плохо, когда работа тебе не нравится, и приходится на нее идти. Но каждый из нас несет крест, понимаешь! Ты не должен роптать, это неотъемлемая часть жизни.
- Было бы замечательно, если бы ты любил заниматься своим делом, занимался им и получал от этого удовольствие, тебе не нужны были бы другие удовольствия, и даже голая Бритни; заработанные деньги ты бы тратил на совершенствование в своем деле, открывал бы новые горизонты, получал бы от этого все большие деньги, шел бы дальше, и не нужно было бы нести свой крест.
- Чтобы заняться любимым делом, нужны средства к этому, первоначальный капитал, при условии, что ты знаешь, какое оно – любимое дело. Поэтому сначала неизбежно приходится где-то работать, чтобы поддержать собственное существование.
Джимми, ты чертовски прав! Как жаль, что ты сидишь на пятой точке уже бог знает сколько времени. Джимми, так что же для тебя творчество, что твое творчество дает другим, что ты получаешь от чужого творчества? Ты сидишь за высокой стеной, которую сам же и построил, стену эту ты называешь тем, чем ты отличаешься от дворовой кодлы, хотя разницы между тем, с какой стороны стены находишься ты и они, нет никакой. По твоему разумению, твое творчество должно давать людям такую же надежную защиту, как и тебе. Как ты думаешь, многие ли тебя поддержат в этом начинании? У большинства уже есть четверка собственных кирпичных кладок. А остальные лучше посмотрят на Бритни. И хотя ты сам понимаешь, как сделать так, чтобы можно было сидеть на самых верхних кирпичах, свесив ножки, ты боишься, что тебя закидают помидорами, а пуще всего ты боишься высоты. Бедный, бедный Джимми. Чужое творчество – это крошки пыли, из которых ты лепишь кирпичи, и которые заносит к тебе через стену ветер. Ветер также приносит с собой голоса и обрывки газет, все больше желтых. Джимми, когда придут красные, тебя – бездельника – отправят сажать морковку на северный полюс, ты будешь до конца жизни возмущаться, но, поверь мне, морковка для красных важнее, чем стены в твоей голове. Бедный Джимми, ты слишком зависишь от своего настроения. Джимми, ты тоже не задумывался над тем, кто построил мост.
Но Джим – гордое существо! Прости, Джим, кажется, тебе залезли в душу. Мы только хотели узнать, что ты думаешь о творчестве. Джим, не серчай, очень многие именно так и живут – в небольшой Касталии в своих головах, разбросанных по миру; производят звуки друг для друга, отдыхая по вечерам от дворовой кодлы. Те, для кого вы играете иногда, слушают вас, традиционно склоняя головы на бок и придумывая себе традиционные ассоциации с вашей, якобы, беззаботной жизнью; иногда по традиции танцуют или пробуждают в себе традиционные животные инстинкты.
Джим, моему юному спутнику срочно нужно подышать свежим воздухом.
- Пока.
Творчество – это стена, за которой ты спрятался от мира.

Мой юный друг, все повязано на доверии, доверие передается по традиции, иногда в форме книг и устных преданий. Большинство доверяют всему, что видят и слышат, что плетут из дневных новостей ;. И даже новые люди, как ты, например, появляются на свет по традиции. Традиционные люди – по традиции. Традиционное воспитание. Доверие к учителям или доверие к дворовым друзьям, доверяющим, в свою очередь, своим мамам и папам и передающим традицию традиционного семейного быта своим новым знакомым; и так по кругу, с течением традиционного времени.
Малыш, иногда мне кажется, что из этой головоломки нет выхода.
Послушай, есть такие люди. Их зовут искателями истины. Ты спрашиваешь, что такое истина? Истина – это правда. И есть те, кто никому и ничему не доверяет, они влюблены в богиню Проверяй. Они роют вглубь всех понятий. Потом умирают и передают результаты своих поисков по наследству другим искателям. Вскоре их называют старателями, а потом наука старания обрастает теорией с собственными законами, пока мимо не проходит парочка, которая останавливается посмотреть на кипящие работы, они смеются и говорят, что Киев – в совсем другой стороне. Копатели переглядываются между собой, а потом срываются с места и сломя голову бегут обратно вдоль вырытой траншеи. Траншея узкая, с хрустом ломаются кости и все остальное. Уставшие, они валятся с ног. Проходящий мимо мужик заглядывает в яму.
- Ты откуда, мужик?
- Из Киева. Наши почти дорыли. Я вылез – посмотрел. Очень похоже на Киев.
- Мужик, мы с вами. Все. Парни, собираем манатки.
Робкие голоса попискивают что-то о богине, о прекрасной даме, а им говорят, что бог Доверяй наказал доверять людям, особенно мужикам.
Малышу не терпится и он спрашивает:
- Они забыли о богине Проверяй?
- Да, малыш, все на свете затухает. Когда надоедает проверять, хочется довериться любому проходящему мимо, и тогда движение гаснет. И ты – «в Лету – бух». Искатели не хотят «в Лету – бух», потому что, по преданию, существовал такой бог-Пушкин, который победил Лету. Когда юный искатель проходит обряд инициации, он посвящается в писатели. Он должен свято блюсти традицию и отдавать дань народу. Дань выдается в школах в виде дезодаранта-дихлофоса «Русский дух». Флаконы с характерным ароматом внутри составляют национальное богатство. Все остальное богатство – это проценты с продажи Инженеров. Если в стране нет новых мостов, значит в ней полно новых поэтов.
Малыш, мы снова возвратились к памятнику. Впервые, когда ты спросил, кто такой поэт, я привел тебя к нему и прочитал небольшое стихотворение. Потом ты спросил, почему он стоит на таком видном месте, я ответил, что ему многие доверяют. Ты спросил, что такое доверие. Я попытался объяснить. Малыш, я, кажется, устал. Пойдем спать. Спать – это одна из древнейших традиций.
- Ну, последний вопросик?
- Ладно, давай.
- Мне интересно, какую конфету подарит богиня Проверяй, если я ее увижу?
- Последний раз, когда мы с ней встретились, она предложила на выбор: красную или синюю.
- Мама говорит, от конфет зубы болят. А вообще, я люблю шоколадные.