Но умер бог в защиту негодяя

Как хочется порою мне забыть
То зло, что до меня тянуло руки;
Все требуют: «Гуманнее забыть»
И не хранить заведомые муки.

Я верила, стараясь и творя;
И проходила путь мучительно и хмуро;
И вдруг я поняла — все это зря;
И добрым быть отнюдь совсем не мудро.

Есть те, что не оценят никогда
Ни доброты, посеянной напрасно;
Ни красоты, Ни сколько в ней труда;
Они слепы – не видят, что прекрасно.

Какой же чудодей перемешал
Того, кто чувствует и дышит красотою;
И всех одним лишь именем назвал
На горе бессловесному герою.

Он гордо носит имя «человек»;
Свой каждый миг по миру выверяя;
А тот бездумно просорил свой век;
Но умер бог в защиту негодяя.

Мы убиваем бога в каждом дне,
Ровняя с богом данное творенье,
Чтобы спасти того, кто там на дне,
И не желает божьего спасенья.

И мы живем, спасая от души
Не мудрой добротою засевая.
Нет, память сбереги и заверши
Свой суд хоть над могилой негодяя.

Пусть чувствует стремящийся попрать,
Как суд людской придет в защиту богу.
Обессмыслено его защиты ждать
Когда мы сами дали злу дорогу.

Так сколько ж раз он должен умереть,
Чтоб поняли мы, в чьих руках спасенье?
Мы можем сами жить, любить, хотеть,
Не ожидая вечное везенье.

Раба першагни – и будешь рад;
Рабов отнюдь придумали не боги.
А ВСЕПРОЩЕНЬЕ – это просто ад
Все сволочи такие недотроги…