На Ярмарке Тщеславия

У подмостков Ярмарки Тщеславия,
Между мнимых и живых огней,
Я плачу – за что, и сам не знаю я –
Слитками отпущенных мне дней, –
Всё ищу, не нахожу  корней.

Зазывалы, торгаши, карманники
Бойко предлагают всякий хлам.
Все при деле – то менялы-странники,
То незваные души охранники,
То, глядишь, народные избранники
Следуют за вами по пятам.

И хватают липкими руками вас,
Травят душу, отнимают сон,
Ходят напрямую и кругами вьясь,
Нравственных не ведая препон.

Я держусь, но ведь они умелые –
Ох, как рвутся   к моему добру...
В пошлых играх с гонкой оголтелою
Я вступаю в жалкую игру.

И летят рубли и ассигнации, –
Кошелек пустеет на глазах.
Кто – на взлете, кто-то терпит крах,
А иной – как бы уже в прострации.

Очевидно – ценного и прочного
На убогом рынке не найти,
Но из круга этого порочного –
Все уже заказаны пути.

Времени, ничем невосполнимого, –
Жидкостью, пролитой в рыхлый пласт, –
Золотого, невосстановимого, –
Тает, тает дней моих запас.

И когда, с последнею полушкою,
Окажусь я лишним на торгу, –
– Вот и все, – скажу, – я не с получкою,
Но хоть, слава Богу, – не в долгу.