Полицай

военная повесть
                Памяти генерала А.А. Власова

                “Любит, любит кровушку
                Русская земля...”
                А.А. Ахматова

   Посвящение

      (А.Г. Никитину)

Тебе, далекий собеседник,
Моей поэмы грустный гнев.
Прими мои шальные бредни
И озаренья нараспев.
Но и тебя я знаю гложет
Раздумье о военных днях.
Пойду в разведку.
Бог поможет.
А я – за совесть
И – за страх.
Не расплескать  бы только песню
До нашей встречи, старина.
Поминки по герою – вместе.
Я наливаю.
Пей до дна.

  Пролог

Выпал снег на русскую землю,
Хорошо дышать поутру.
Всю тебя, Россия, приемлю,
За тебя на рассвете умру.
Я приемлю тебя и склоненной,
Исподлобья глядящей, злой.
Снег литой, оккупационный,
Стань огнем надгробным, золой.
Где вы русые буйные головы,
На какой глубине Днепра?
Где ты горькая, дымная молодость
Отступлений и переправ?
На переднем крае – успехи,
Контратака на дзот - в штыки.
Где же вы, счастливые зеки,
Героические   штрафники?
Где же ты, озорная вольница,
Партизанская волчья стать,
Где костер,
Постовая бессонница
И любовь, что умеет стрелять?
Где же ты, кровавая сказочка,
Бесшабашная грусть лица,
Где же ты, голубая повязочка, -
Полицай?..
Эх, изба родная, – на искорки!
Посвети ты мне, посвети.
Не деревня, а родина при смерти,
Не щади меня пепел в горсти.


I.

Было утро.
Желтый снег.
Был повешен человек.
И глядели с того света
Два морозные зрачка:
Председатель сельсовета,
Бывший деятель ЧеКа.
На него донес Егор,
Он упрятал душу
В полушубок и в топор,
В утреннюю стужу.
- Эх, топорик, постучи,
Погуляй по дереву.
Раньше – ноги на печи,
Заживем теперь мы.
Скособочился плетень,
Хлюпает калитка.
И ворота на болте–
На крючочке – рыбка.
Мой забор,
Моя изба,
И – земля, земелька...
Большевистская судьба,
Как гнилая стелька, –
Бормотал себе под нос,
Или ветер пел ему,
А топор, как в руку врос
В нервную систему.
В каждом стуке – год обид
В памяти крестьянской.
Крест на колокольне сбит.
И в соборе – танцы.
Обухом по голове
День осенний, шалый,
Руки брата па траве
Кровь с мукой смешали.
А сынок его, племяш,
С матерью раскосой,
Сосланы за Уралмаш
По дороге слезной.
Туки – стук, туки – стук,
Головой ли биться?
И наукой всех наук
Стала месть генздиться.
Затаился, в сторожа
Он пошел к амбарам.
Рукоять его ножа
Жаждала удара.

И дождался...


II.

Уцелела чудом часовня
На опушке лесном, за селом.
Там на кладбище ночью стонет
Ведьма старая с помелом…
Там в бураны скрежещут волки,
Надмогильных акаций шум,
В тридцать первом там из  двустволки
Застрелили учительшу.
А нынче – служба.
Девочки поют.
Казанской Божьей Матери икона
Плывет над головами, Раздают
Живую плоть и кровь Христа…

************************************

....Кто притаился, опустив глаза,
Кто крестным знаменьем
Себя не осеняет,
Кто тихо плачет,
Чья суха слеза,
Кто ни молитв,
Ни Библии – не знает?..
Часовня – явка.
Партизанский след
Сюда ведет безбожною тропою.
Елена прячет дома пистолет,
А Сталин – в сердце,
Он всегда с собою.
...Сегодня из соседнего села
Должны доставить свежие листовки.
Огонь лампады освещал дела
Бесовские
Для сельской богомолки.
Протяжный голос батюшки умолк.
Ворвался ветер
И свеча погасла.
Егор в овчине снежной,
Будто волк,
Хрипел:
"Вот сокол ясный,
Племяш Серега,
С лагеря убег.
Его братки,
Сегодня...
К коменданту.
В полицию записаны мы все.
Благослови нас батюшка.
Потом запьем,
Как бочка арестантов!!

Дрожали свечи,
Батюшка дрожал.
Девичьи голоса дрожали в хоре.

Христос Спаситель
Высоко мерцал
С тоской фронтовика
Во взоре.

Елена сжала руки под платком,
И замерла у стылого порога.
Среди молебна на нее тайком
Косил шальными зенками Серега.

III.

За уральским хребтом
Он копал эту грусть.
Над могильным холмом –
Помянул тебя, Русь.
За колючкою, в зоне,
Тихо мать умерла.
Ах, птенец мой зеленый!..
Зрели крылья орла.

Арестантская доля
Не совместна с душой.
Бесконвойное поле
Он ночью нашел.
Не догнали овчарки,
Ни степной карабин.
Рот наполнили, жаркий,
Гроздья спелых рябин.
Самогоном и шнапсом
Пропитана грудь,
Ах, не надо, не шастай,
Полицайская грусть...
Ах, Елена, Еленушка,
Ах, председателева дочь.
Ах, между нами - стенушка.
Ты - день,
Я - ночь.
Да, ночная,
Кремневая
У Сергея судьба.
После лагеря – новая.
В душе – молотьба.
Урожай был богатый:
Два креста – батя, мать.
Научи меня, маты,
По ночам засыпать.
Научи меня видеть
Солнце в черном снегу...
Но прощенье – обиде?
Но за казни – щеку?!

IV.

На площади – людно.
Это значит – беда.
Солнце.
Трибуна.
Молодой комендант.
Белокурый, спокойный,
С улыбкой в губах,
Что целуют бессонно
Славянских девах.
Немец шпарит по-русски:
Господа...
Фюрер...
Смерть...
У Елены – глаз узкий,
А в руке – пистолет.
Белокурым платочком
Легонько махнул.
Грузовик съехал с кочки.
Хрип.
Петля.
Гул…
Кто-то охнул под руку,
Кто-то сбоку присел.
Пулей срезанный, рухнул
Молодой офицер.
И навеки застыла
Глубь баварских озер
Глаз любимого сына
Тех, кто руку простер
На Россию...

V.

Хочешь шнапсу?
Давай глоточек.
Х-хороша сучья пакость,
Но все ж…
Наша смурит,
Милый сыночек,
Заливает предсмертную дрожь.
Эх, сегодня работка шальная -
Трех жидовок кончали в лесу...
Ты в район?
К коменданту?
Тут стая
Бандитов...
Садись, подвезу.

Как здоровье Андрея Андреича?
Ну, наш батя здоров, как штык.
Прилетел из Берлина.
От него теперича
Не уйдет ни один  большевик...

VI.

Ей казалось – убежала.
Есть – заданье!
Сбереглась.
Обернулась –
Впились жала.
Синих полицайских глаз.

Что, Еленушка,
Попала
В господина обера?

Я в него... не
Попадала...

Ладно,
Я добрый.

Хвать за грудь!
И в складках шали:

Ты меня не обессудь,
Что лишил пищали!
Пистолет заброшен в снег.
Эй, садись,
Соседка!
Что он, шутит,
Али нет?
А может издевка?
Сани катят и свистят
Гладкие полозья.
Позади остались стяги
С паучьими гнездами.
Ветер в лоб.
Глаза так слизко.
Навалилась синева.

А ты что же –
Коммунистка?
Эх, голова...
Мало вас намордовали.
Где же корни –
Мужики?
Нас штыком выкорчевали
За Урал и в Соловки.

Черный лес,
Сугробы белые
И румяная щека.
С храпом – кони оголтелые,
Снежной пыли облака!
Ну, а вы,
С повязкой мерзкою
Высунувши языки!
Лаешь шавкою
Немецкою,
Фрицам лижешь сапоги!!

Губы сжала,
Брови ниже,
В сани бросилась ничком.

А Серега едет тише,
Рысаки бредут шажком.

+

Ты прости, моя Родина, блудных сынов.
Пред тобой на колени им встать суждено.
Беспощадная вьюга смела их следы,
А над ними – ни крова,
Ни луны, ни звезды. Ты прости.
Ведь у них под рубахой кресты.
А их души горели пучком бересты.
Рассыпались пеплом по черным полям,
Льнули к рваным,
Поверженным колоколам.
Ты прости,
Если их подымалась рука
На лихих комиссаров,
Чья воля крепка.
Видно, так понимали они Бытие.
Будет суд.
Будет Воля.
И Царствие придет Твое.
Ты прости, что врагов не любили своих.
Просто мстили за дом, матерей-кулачих.
За корову, за лошадь, за соки земли,
За телегу в карельской кровавой пыли...

VII.

Елена:
Неужели
За омут голубой
Предать величье цели дороги боевой...

Давно ли я за партой –
Все ясно:
Друг и враг.
И мне сказала Партия:
Его отец – кулак!
Но он? За что заброшен
На север,
На восток?
Птенец косою скошен,
Затоптан в грязь росток.

Она закрыла двери
И бросилась в кровать.
Как мне ему поверить,
Врага –
Поцеловать?
И слезы льет в подушку,
Но знает – не помочь.
Вошел Сережка в душу.
Пришла любовь, Как ночь.

.. .Ила неслышно.
Чуть хрустел снежок.
Заиграло солнце
В ямках щек.

***************************************************
Валенок девичьих отпечатки
Нюхали немецкие овчарки.

VIII.

Резали сало ножами,
Зубы ломил самогон.
Нy, расскажи, как бежали...
Стой, да ведь он влюблен.-

Тихо смеется Степаныч
В сталинские усы.
Ай, полицай, ай да паныч,
Втюрился бисов сын!
Ах, Еленка, Еленка...
Ну-ка в сторонку пойдем...
Так вот:
Гада – к стенке!
Что? То-есть как потом?
Что – побледнела... Слезы!..
Награда ему – свинец.
Эх, за черные косы
Потаскал бы тебя отец.

Я понимаю, учитель.
Но не могу забыть...
Ах, молчите, молчите.
Он не уйдет от судьбы.

Выстрел.
Степаныч, облава! Лена,
Мой автомат!
Заходи с пулеметом справа!..
Хрип предсмертный и мат
В этой кровавой вьюге
Смешаны в грозный ком.
Тонут  лесные звуки
В зверином вое людском.

Степаныч и Лена
В лапах
Подкравшегося врага.
Ель смолою закапала
Черные эти снега.


IX.

*********************************************
Прошли поминки по Егору.
Сергей один на всей земле.
Его нахмуренному взору
Подвластна жизнь в родном селе.
Но нету упоенья властью
Под флагом с черным пауком.
Теперь он к родине причастен
Одним славянским языком.
А где ее живая сила,
С кем ее небо и поля?
Зачем под корень подкосила
Его родню звезда Кремля?
Зачем же круппова подковка
Звенит на толстом каблуке,
Зачем германская винтовка
В его мальчишеской руке?
Уже народом выбран ворог,
Из края в край проснулась Русь.
И там, где вспыхивает порох,
Всем видно, кто герой, кто трус.

X.

Герр комиссар,
Фройлейн Лена...
Четкий немецкий приказ:
Смертная казнь
/Жертвы фашистского плена/

+

Апрель, отдай свои скворешни
Внаем без платы за жилье.
Над всей землей пусть голос вешний
Звучит во здравие твое.
Во все застенки и темницы
Пришли свой воздух голубой.
Ах, нам свобода только снится –
Простор небес над головой.
Апрель, заткни ручьями глотку
Коварной северной зиме
И солнце брось на сковородку
Озерной глади.
Ну, смелей!
Трещат распаренные льдины
И луч расплавлен над волной.
О, здравствуй, вечный поединок
Огня и стужи роковой!..

+

Пришел.
Валяется в ногах.
Люблю! Прочь!
Предал,
Предал то, что в снах!
Ты – враг. Иуда.
И сердце так смертельно жжет
Рассыпанного пепла груда
Ее последних слов.
Мальчишка кончился.
Мужчины жесткий рот.
Распни его,
Любовь.

XI.

На прицеле – глаза любимой.
Убивать он вызвался сам.
/Немец унтер делает снимок
И не верит своим глазам/.

Эх, в разлет бровей дорогой –
Огонь!
Стало тихо.
Там,
За деревней,
Взорвался крик петуха.

А Сергей
Будто камень  древний, –
Вместо души – труха.

Он целует ствол автомата,
Грудью пьет
Дымок голубой.

Отомстил за отца и брата?..
И в любви –
Нашел супостата...
В омут огненный,
За собой!!

**************************************************

Обрывается русский поиск.
Сверху рушится тень на лицо.
 И Сергеи подрывает повесть.
Рвет в гранате кольцо.