***

ГРЕШНЫЙ РОБОТ.

Был один умный человек на белом свете,
Он чудные творения руками мог ваять,
И с давних пор носил в уме он на примете,
Руками на подобе человека воссоздать.
    И сотворил, и полюбил своё творенье,
    И роботом назвал его, боготворил его,
    Но вот однажды в один час в одно мгновенье,
    Тот робот возгордился, даже плюнул на него.

ПРИПЕВ:
За что же ты на Господа в обиде, человече,
Ведь ты в лице Адама так же сильно согрешил,
Ты Господа творение, ты мог бы жить и вечно,
О, если бы на Господа восстать ты не решил.

Плевок пришёлся не по нраву человеку,
Плохие речи дерзкие, ужасный лексикон,
И превратил тогда он робота в калеку,
Ведь на своё творение имеет право он.
    Страдае, мучится с тех пор, живёт калека,
    Задумался в бессилии, как искупить свой грех,
    Кому помочь ему, ну как не человеку,
    Как раскусить без боли им придуманый орех.


ФОТОМОДЕЛЬ.

Была весна и был апрель,
По жизни шла фотомодель,
Легко так шла, почти летела,
И много в жизни преуспела.

И всё казалось очень просто,
Ведь удалась лицом и ростом,
Была красивая фигура,
И добродушная натура.

Была стройна и молода,
Всё получалось без труда,
Как буд-то в шутку, без натуги,
Завидовали ей подруги.

И красота её пьянила,
И красотой она пленила,
Многих мужчин свела с ума,
Не прочь любить была сама.

Но зависть чёрною бывает,
Любовь и дружбу убивает,
От этого никто не лечит,
Она людей просто калечит.

И было море, было лето,
На солнышке, почти раздета,
И ног касается волна,
Приятных дум было она.

Вдруг чья-то тень её накрыла,
Свой облик маскою прикрыла,
Коварный метод и простой,
Лицо облито кислотой.


САМОСУД.

Ох, не судите, да не будете судимы,
Так сказано в писании святом,
Но, кровь из носа, нам необходимо,
Судить кого то, просто так при том.
    Ох, тяжело тому, кого все судят,
    Кто за себя не может постоять,
    Бывают искалеченными судьбы,
    Бывает срок приходится мотать.

Они такими были молодыми,
Их обожал весь двор и весь район,
И местная шпана гордилась ими,
Но зло косился местный почтальон.
    Она запала почтальону в душу,
    А он, как буд-то, тропку перешёл,
    И почтальон решил любовь разрушить,
    И на дела коварные пошёл.

И потихоньку расползались слухи,
Сначала во дворе, потом кругом,
Их смаковали местные старухи,
Не забывая насолить при том.
     Как буд-то бы она ещё со школы,
     Пятёрки получала за любовь,
     А он совсем развратник однополый,
     И в жилах его бешенная кровь.

И часто в ящике её почтовом,
Он странные конверты замечал,
Но так легко любовь обидеть словом,
И он переживал, и он молчал.
     Так почтальон судить любовь задумал,
     Грязным письмом и грязным языком,
     Он сам судил, судачил и нге думал,
     Что явным станет тайное потом.

Мир без людей без добрых не бывает,
Открыли парню грустные глаза,
Никто теперь подробно не узнает,
Как парень почтальона наказал.
     И был от парня суд ему суровый,
     В таких делах расклады все просты,
     Так почтальону выпал крест дубовый,
     А пареньку дорога на "Кресты".


ПРОСТАЯ ИСТИНА.

Обидно и смешно, и жалко,
Но раз в году стреляет палка,
Такая истина простая,
Но мы об этом забываем.
   Серёга, друг мой закадышный,
   Был, как и все, немного грешный,
   Ствол газовый себе купил,
   С него нормальный смастерил.

ПРИПЕВ:
Вы не любите сильно пушки,
Ведь это вовсе не игрушки,
Там, где стволы, там и беда,
Они стреляют иногда.

Дружбан любил пугать народ,
Пушку за пояс и вперёд,
По улицам ночным бродил,
Но не стрелял, просто шутил,
    Хоть он пугать большой любитель,
    Но на стволе предохранитель,
    Об этом помнил он всегда,
    Даже и пьяным был когда.

Но без ошибок не бывает,
Там, где про палку забывают,
И он однажды позабыл,
А до того здоровым был.
    Здоровье потерял конкретно,
    Хоть друга выдавать секретно,
    Случился выстрел без осечки,
    Когда с кармана брал он спички.

И он не плакал, просто выл,
Ведь до того мужчиной был,
Снесло под корень, аккуратно,
И не пришьёшь теперь обратно.
    И стал он горевать, тужить,
    И всё кричал,"Не буду жить"!
    Потом немного оклемался,
    И евнухом в гарем подался.


ПОДКОП.

Он рыл,
Но он не знал, что роет под начальника,
Курил,
И всё ходил, как буд-то бы печальный он,
Прикидывал,
Да всё на глаз сто первый раз вымеривал,
Прокладывал,
Тунель всё сам и никому не верил он.

Потел,
И на износ ночами сильно вкалывал,
Хотел,
Попасть туда, куда в уме прокладывал,
Худел,
Да всё сильнее заростал щетиною,
Сопел,
Но не продался фразой не единою.

Носил,
С подкопа землю сам, да всё карманами,
Косил,
Как буд-то пьян и связан с наркоманами,
Водил,
Всех за нос долго и упорно он,
Ходил,
Как буд-то часто по нужде в уборную.

Была,
Конкретно цель в мозгах его поставлена,
Вела,
Она туда, где всё добром заставлено,
И всё,
Вокруг ему теперь казалось маленьким,
На всё,
Он положил давно свой да немаленький.

Копал,
Он всё руками , палкою да ложкою,
Упал,
И встретился глазами с кошкою,
Ура!
Значит прошёл, вот так везение,
Дыра,
А это значит, наконец, спасение.

Попал,
Осталось стенку проломать кирпичную,
Дрожал,
Как буд-то тёлку встретил симпатичную,
Рукой,
Всё по щекам слезу свою размазывал,
Ногой,
Упорно в угол всё кота отбрасывал.

Побег,
Вот он всего лишь только там, за стенкою,
Разбег,
Удар плечём, локтём, бедром, коленкою,
Туман,
Зарылся носом в мягкое хлебальником,
Диван,
На нём девица голая с начальником.

Дублет,
Словно с винтовки выскочил из мягкого,
О, нет,
Кроме позора ожидал он всякого,
Верняк,
Лучше сто раз родными быть оплаканым,
Чем так,
Жидко в лицо начальником обкаканым.


ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА.

Кто выдумал гражданскую войну,
Войну коварную, войну жестокую,
Досадно и обидно за страну,
Большую нашу синеокую.
   Зачем национальности делить,
   И в души сеять семя злости,
   Не лучше ли спокойно, в мире жить,
   И приезжать друг к другу в гости.

ПРИПЕВ:
Ах, война, неверная жена,
Да, что жена, неверная страна.

Кто на войне гражданской побывал,
Кто не приставился, так тот состарился,
Тот, кто стрелял и брата убивал,
Тот навсегла на жизнь оскалился.
     Тому кошмары снятся по ночам,
     И грозы летние войною кажутся,
     И собстваенным не верится очам,
     Что от войны скоро отмажутся.

Тот, кто терял друзей своих в бою,
В глаза смотрел гражданке смерти,
Тот с высока плевал на жизнь свою,
Уж вы, сограждане мои, поверте.
     Тому кругом мерещится война,
     А громкий крик, командой к бою,
     Не горевал бы, если б не она,
     Гордился бы своей страною.


ДВЕ СЕСТРЫ.

Однажды жили были две сестры,
Их звали просто, Анечка и Таня,
ВСё было хорошо до той поры,
Пока не появился дядя Ваня.

Был дядя Ваня новый их сосед,
Он был женат, имелись и детишки,
Он даже знал, что водка это вред,
Но увлекался ею даже слишком.

У Тани с Анечкою не было отца,
А мама тоже водочку любила,
Похмелится, бывало, с утреца,
И всё орёт,-"Зачем я вас родила".

Вот как то летом дяди Ванина жена,
С детями в отпуск к морю укатила,
Хоть понимала, что на риск идёт она,
Был дядя Ваня бабник и кутила.

В один из тёплых летних вечеров,
Он пригласил к себе свою соседку,
Они тогда попили, будь здоров,
И мама девочек забыла там барсетку.

Ну, а забрать она её сама ,
Была тогда уже не в состояньи,
Поэтому хватило лишь ума,
Просить об этом у дочурки Тани.

И к дяде Ване Танечка пошла,
А было ей в ту пору восемнадцать,
Он пьяный спал, когда она зашла,
Всё на распашку, не успел ещё убраться.

И тут же сам собою план созрел,
Да здесь неплохо можна поживиться,
Успеешь наворочить столько дел,
Пока сосед, как следует, проспится.

Прикинула она своим умишком,
Нужно сестрёнку Анечку позвать,
Что для одной здесь много, даже слишком,
И страшновато в одиночку воровать.

Сестрёнка Аня, годиком моложе,
В миг согласилась, глазом не моргнув,
Пошиковать ведь ей хотелось тоже,
Она зашла, ногою дверь толкнув.

Возможно всё прошло бы очень гладко,
И никаких бы не было здесь бед,
Если б курить не вышел на площадку,
Один, судимый ранее сосед.

Пришлось соседа тоже взять на дело,
Он был постарше, где то двадцать пять,
Он с удовольствием пошёл и даже смело,
Ведь не впервой квартиры бомбовать.

На безнаказанность лелеяли надежду,
Тащили всё, что только кто хотел,
Косметику, еду, вино, одежду,
Вдруг дядя Ваня резко протрезвел.

"Не понял? Это что же тут за танцы?"
Вдруг дядя Ваня басом прогудел,
"Ах, вы ворюги, блин, ах, вы засранцы,
Кто разрешил вам это, кто посмел?"

Но парень вор, при нём перо в кармане,
Следов не оставляет никогда,
Он под ребро засунул дяде Ване,
И разбежались сразу, кто куда.

Конечно, их нашли и их судили,
Какой то бомж за пузырёк продал,
В подвале тут же с краденым накрыли,
А дядя Ваня госпиталь топтал.

Могла бы быть история короткой,
Но троицу судья не оправдал,
С соседом вором сёстры за решёткой,
А дядя Ваня резко завязал.