Времена года

СОДЕРЖАНИЕ

1. Весна
2. «А весна и впрямь не выдумана…»
3. Возвращаются птицы
4. «Удивляюсь весенней земле…»
5. Зеленоглазая блондинка
6. Черёмуха
7. Летний прогноз
8. «Галдят взъерошенные куры…»
9. Лето 1972-го
10. Облако
11. Буря
12. Ссора
13. Опять сентябрьские закаты
14. Антоновка
15. «А дождь осенний, листьями шурша…»
16. Осенняя вишня
17. «Осенний свет над городом струится…»
18. Осенний тополь
19. «Не могу никак я согласиться…»
20. «Спасибо за светлую осень…»
21. Осенние ромашки
22. Декабрь
23. Январь, похожий на весну
24. «На улочке предельной крутизны…»
25. Глубина
26. «Метельной ночью в Ясногорске…»
27. Ранет
28. Сжигание чучела
29. Последний снег
30. Капель
31. Апельсины
32. Конец зиме!
33. «Последний снег вот-вот растает…»


В Е С Н А

Яблони напряжены,
Хоть пока что недвижимы —
Будто сжатые пружины
Под ладошкою весны.

Ветки соком налиты,
В почках, жаждущих сигнала,
Листья вроде аммонала,
Вроде пороха цветы.

Так и кажется: кора
Затрещит и жизни завязь
Ввысь рванётся, прогрызаясь
Из древесного нутра.

В этот час в душе любой
Столько всякого роится —
Будто заново родиться
Могут юность и любовь.

В этот час немудрено
Ощутить, как жизнь бесценна,
Как опять свежо и цельно
То, что взорвано давно...

Я не верю, что умру
(Хоть когда-нибудь придётся) —
В час,
Когда весна крадётся
По бикфордову шнуру...


*  *  *

А весна и впрямь не выдумана:
В каждом доме городском
Женщин видимо-невидимо
У распахнутых окон.

Их высокие движения,
Мыть желание, скрести —
Будто самовыражение,
Ритуальное почти.

Руки сильные, мятежные,
К небесам вознесены,
И, восторженные, нежные,
Смысла тайного полны,
Лица в окнах отражаются!

И, как в зеркале — легко,
Бесконечно умножаются,
Улетают далеко...

И — на юге и на севере
Вдоль всего материка
Моют женщины весенние
Небо,
Солнце,
Облака...


В О З В Р А Щ А Ю Т С Я   П Т И Ц Ы

Возвращаются птицы —
Мир полон грачиного грая.
Возвращаются  птицы,
В безоблачном небе играя.

Снова солнцу не спится,
Земля от ручьёв полосата.
Возвращаются птицы,
Как письма без адресата.

Слышу шорохи рощи.
Где травы медовы и росны:
Возвращаются птицы —
Приносят нам прошлые вёсны.

Снова тополя запах —
Пьянящая свежесть озона,
То пылающий запад.
То хрупкие майские зори.

Лунный свет по плечам.
Робость первого поцелуя...
Ах, как птицы кричат.
Всё живое чаруя!

Вижу юные лица,
А были суровы и взрослы:
Возвращаются  птицы —
Приносят нам прошлые вёсны...



*  *  *

Удивляюсь весенней земле:
Чёрным бороздам, рыжим лужайкам,
Как голодный — конфетам и жамкам,
Появившимся вдруг на столе.

Как наскучили снега пайки —
Чем насытиться жадному взгляду?
Но — весна! И прорвали блокаду
Бесшабашного солнца полки.

И растерянны, удивлены,
К буйной озими тянутся руки...
Так, наверно, встречали старухи
Сыновей, приходивших с войны.

 
ЗЕЛЕНОГЛАЗАЯ БЛОНДИНКА

Как забыть, скажите, Вас
если каждою весною —
миллионом Ваших глаз
листья блещут надо мною?!

Если у любой из рощ
Ваш черёмуховый локон!
И, как я с цветами,
дождь —
с радугой у Ваших окон!

Если правите давно
миром этим,
солнце застя,
Вы одна —
и зелено,
белокуро в нём,
глазасто!..


Ч Е Р Ё М У Х А

Мне бы знать всё заранее, олуху —
Отыскались бы хватка и прыть:
Не один я ломаю черёмуху,
Не один я умею дарить.

Но горька
Наша встреча последняя:
Посмотри — и губу закуси! —
Как садится
Черёмуха бледная
В своё свадебное такси.

Ах, любимая!
Что ж ты наделала?
Неужели же это всерьёз?
Быстро вянет черемуха белая
В хрусталях,
Но полнёхоньких слёз...


Л Е Т Н И Й    П Р О Г Н О З

Ртутный столбик делом занят:
Как высотник молодой
Перед планкою,
Экзамен
Держит — это солнцем залит
День, как полою водой!

В этот раз правы газеты,
Предсказавшие жару,
И народные приметы,
И термометра советы —
Нет, пиджак я не беру.

Только тонкую рубашку,
Чтобы ворот нараспашку,
И скорее на трамвай —
Дуй же, ветер, продувай!

Вольно как: трава невнятно
Шелестит, росинок пятна
На цветке и на листе.
Нет, пешком пойду обратно…
Пустячок, а как приятно,
Что природа аккуратна,
Что прогноз — на высоте.


*  *  *

                Людмиле

Галдят взъерошенные куры,
В пыли кружатся вроде юл,
От кислых яблок сводит скулы, —
Ну что тут странного — июль.

Июль, июль — макушка лета!
Писать не хочется в тетрадь.
Ты, до купальничка раздета,
Спешишь малину обобрать.

Как привередливая бабка,
Гудит настырная пчела,
Но ты спешишь —
Краснеет банка,
Уже заметно тяжела.

И вслух мечтаешь,
Капли пота
Размазывая по бровям,
Какого вкусного компота
Наваришь нашим сыновьям!..


Л Е Т О   1 9 7 2 - г о

Ночь, как неоновая, светится
От зноя трав и тополей.
Шепчу:
«Коль нет дождя, Медведица,
Хоть ты из ковшика полей!
 
Уже, отчаявшись, не манится
В прохладу зелени душа.
Доколе ждать, доколе маяться,
Кипящим воздухом дыша?
 
Полей!
Пусть струи хлещут по полю,
Драчливые, как воробьи.
Посеребри ладони тополю
И травы соком напои...
 
К утру, когда земля остудится
И звезды будут зоревать,
Тебя,
       Медведица-заступница,
Велю я птицам воспевать...»


О Б Л А К О

У заката розовая грива,
Круп его удобен и покат —
Облако бесстрашное игриво
Мчится вскачь, усевшись на закат.
 
Милое, куда же ты несёшься,
Будто дав закату шенкеля?
Всё равно от ночи не спасёшься:
Вертится стремительней Земля.
 
Скоро конь твой огненный устанет.
Упадет в траву едва живой,
Светлячками крохотными станет,
Ты же станешь тучей грозовой.
 
Позабудешь прежние проказы,
И к исходу будущего дня
Громовым ответишь ты отказом
На призыв любимого коня...



Б У Р Я

Качаются грузные ветки.
Испуганно птицы  кричат.
Весь вечер о крышу беседки
Тяжёлые  капли стучат.

Весь вечер, забыться пытаясь,
Смыкаю глаза, терпелив,
И  слушаю, слушаю танец
По имени «Белый налив»...

Проснусь и спешу на рассвете
Взглянуть на растрёпанный сад,
Где, будто побитые плети,
Помятые ветви висят.

И, долго ступить не решаясь,
Чтоб яблоки не растолочь,
Надеждою я утешаюсь,
Что это — случайная ночь,

Что, зная падению цену,
Когда оно — как торжество,
Последнее яблоко  цело
И Ньютона ждёт своего.


С С О Р А

В щели, в форточки сквозные
Тянет сыростью, дымком.
Листья, красные, резные,
Залетают на балкон.
Ты ушла и не сказала:
Убирать — не убирать.
Будто яблоки с базара,
Листьев огненная рать.

Лишь вчера мы покупали
Эти яблоки с тобой
И друг другу уступали:
«Сорт, пожалуйста, любой
Выбирай, моя родная!» —
«Лучше ты! Что любишь ты?..»
Как мои воспоминанья,
Кружат красные листы.

Видно улицу из окон,
Но прохожие редки.
В нашем доме одиноком
Тишина и сквозняки.
И тоска. И мухи злые
Злым словам твоим под стать...
Листья, красные, резные,
Продолжают залетать...


О П Я Т Ь   
С Е Н Т Я Б Р Ь С К И Е   
З А К А Т Ы

Опять сентябрьские закаты,
Цветы увядшие да мох.
Деревья жёлтые распяты
На стенах каменных домов.

Небес печальная безбрежность
В летящем зареве листвы.
Во всём — осенняя безгрешность:
Мы до наивности трезвы.

Средь городского редколесья
Неторопливость птичьих стай —
Как чей-то крик из поднебесья:
«Друзей по осени считай!»

Пора раздумий и сомнений,
Что студит чувства на ветру,
Не любит громких заверений
И клятв, забытых поутру.

И верю я, что стану мудрым,
Всех прежних губ растает вкус,
И никогда, проснувшись утром,
Я от тебя не отрекусь.

Что трезвость осени — отрава
Моим витаньям в облаках,
Что эта мука — и отрада:
Уже навеки помнить, как —
Всю ночь дождям звенеть и плакать,
Идти по городу двоим,
Как огненно струится плащик
По хрупким плечикам твоим!

Как хорошо бродить бесцельно
По сказочному сентябрю, —
Знать, что молчание бесценно!
Искать в глазах твоих: «Люблю!..»


А Н Т О Н О В К А

Осеннего груза тонна
Согнула твои крыла.
Антоновка, свет мой Тоня,
Ты этого ли ждала?

Ты этого ли хотела
На зореньке поутру,
Когда молодое тело
Пружинило на ветру?

Казалось тогда: лишь ветки
Цветущие распластай —
Подхватят, поднимут ветры
Тебя выше птичьих стай.

Ты стала бы чайкой, стала,
Ты б лебедью поплыла,
Когда бы не яблок стая,
Усевшихся на крыла.

Склевали они, склевали
Дни сказочные твои —
Давно ли тебе певали
Влюблённые соловьи?

Поэты слагали в мае
Поэмы твоим кудрям.
Теперь же стихи — не маме,
А выросшим дочерям.

И мучает до рассвета
Душевная маета,
Что все же нужней ты — эта,
Что все же любимей — та...


*  *  *

...А дождь осенний, листьями шурша,
Идти по парку будет не спеша,
Чего-то ждать, о чём-то тосковать.
Твои глаза он будет целовать.

Под окнами, где бродят сны твои,
Всю ночь, как я когда-то, простоит.
Потом уйдет. Как и меня тогда,
Его ты не полюбишь никогда.

Ты только скажешь: «Снова этот дождь,
И, главное, когда совсем не ждёшь...»


О С Е Н Н Я Я    В И Ш Н Я

Перекапываю грядки у сарая,
Завершаю свои дачные дела.
И такая осень тёплая, сырая,
Что в саду дурёха—вишня зацвела.

Зацвела, удивлена, что ей — не рады!..
Просто, вишня,
                ныне кажешься ты мне
Не сестрёнкой, примеряющей наряды —
А суровой медсестрою на войне…
 

*  *  *

Осенний свет над городом струится —
Ещё один вкругсолнечный виток,
Ещё один: пора остановиться,
Пора какой-то подвести итог.

Давай поразмышляем на досуге,
За что нас хвалят всё-таки и бьют,
И почему нас школьные подруги
При встрече иногда не узнают.

Они проходят под руку с мужьями,
Предупреждая блеском золотым,
Чтоб старые друзья не усложняли
Семейный лад вниманием пустым.

Ну что меж нами? Школьные оценки,
Влюблённостей наивная игра.
Жизнь расставляет новые акценты
На всём, ещё незыблемом вчера...


О С Е Н Н И Й    Т О П О Л Ь

Хоть половина жизни прожита,
Хоть знаю цену юношеским бредням,
Волнует блеск зелёного листа
Но тополе несдавшемся,
Последнем.

Вот он стоит, всем солнцем облучён,
По ветру налетевшему расстелен,
Пригнут к земле,
На осень обречён —
Но всё-таки не сломлен,
Не растерян!

Смирились все —
Осенняя напасть
И этого заставит покориться.
Но хочется подольше не опасть:
Когда ещё придётся повториться…


*  *  *

Не могу никак я согласиться,
Что уходит звонкая пора
И что осень — рыжая лисица —
Утащила юность со двора.

Как я перед нею задавался,
Думая, что молод на века!
На секунду только зазевался —
Нету золотого петушка.

Понесла по долам и по рекам,
За луга, за  рощи, за леса —
Хоть бы закричал, закукарекал.
Может, отпустила бы лиса.

Как же без товарища теперь я?
Неужели друга не спасти?
Петушка ободранные перья
Листьями ложатся на пути...


С П А С И Б О   
З А   С В Е Т Л У Ю   О С Е Н Ь

Спасибо за светлую осень,
За солнце и листья в окно!
За то, что —
Чего ни попросим, —
Когда-нибудь сбыться должно.
За то, что одежды не рваны,
Хоть я и не хапал деньгу,
За то, что вчерашние раны
Посыпать я солью могу —
И знаю, что переносима
Зубная и прочая боль,
Пока ещё осень (спасибо!)
Раскрашена в цвет голубой,
Пока ещё добрые вести,
Пока мне мой труд по плечу,
Пока я жене, как невесте,
Дарить хризантемы хочу!
Пока мы с ней рук не разъяли,
Сплетённые, как дерева!
Пока не обижен друзьями!
Пока моя мама жива!..
И главное вот что:
Россия —
В распахнутом настежь окне.
Спасибо!
Спасибо!!
Спасибо!!!
За это — спасибо втройне!


О С Е Н Н И Е   Р О М А Ш К И

На стекле дождя мурашки.
Первый снег с газона сдут,
И — не верится — ромашки
До сих пор ещё цветут!

Стынет сок в их тонких жилках,
И семян уж не родить,
Но гадают на снежинках:
Уходить — не уходить?

В их отваге нет резона:
Жгут ветра,
Дожди гвоздят —
Но глядят они с газона,
До последнего глядят...


Д Е К А Б Р Ь

Меня посещают знакомые звуки:
То скрипнет весло
У далёкой излуки,

То крышей палатка на мокром ветру
Захлопает,
Будто петух поутру —

Вот-вот разбежится,
Крылами забьёт,
Взлетит на пенёк
И рассвет пропоёт.

Топор застучит,
И огонь оживёт,
Дрова затрещат, будто кто их жуёт,

И так аппетитно хрустит у костра,
Что сразу решишь:
«Подкрепиться пора!»

И вот уж кипит котелок на костре…
О Боже! О чём я?
Декабрь на дворе —

Знакомая речка закована в лёд.
Лишь ставень скрипит
И в окно моё бьёт,

Лишь воет метель,
И ступить за порог
Боится петух — мой живой костерок.



Я Н В А Р Ь,
П О Х О Ж И Й  Н А  В Е С Н У

Январь, похожий на весну,
Пленял апрельскими ручьями,
Лучами,
Птичьими речами,
Чтоб ты поверила ему!

Он то капелью лепетал,
Нежданной нежности смущаясь,
То, что-то выразить отчаясь,
Водою полой клокотал.

Твои следы он целовал,
Готовый к самоотреченью!
Но ты — не придала значенья
Его делам, его словам.

Не приняла ты ни всерьёз
Любовь январскую,
Ни в шутку —
Сушила вымокшую шубку,
Кляня несбывшийся прогноз…



Н А    У Л О Ч К Е
П Р Е Д Е Л Ь Н О Й    К Р У Т И З Н Ы

Шёл первый снег, и крыши побелели,
И город, зачарованный, притих,
И сумерки писали акварели
Как на холстах, на крышах городских.

Сиреневые блики отражались
И гасли на изломах белизны.
А двое шли и за руки держались
На улочке предельной крутизны.

Мальчишками раскатана дорожка, —
Неверный шаг — и свалишься с горы.
Но горяча любимая ладошка
И ноготки доверчиво остры.

Вот-вот они испуганно вопьются,
Вот-вот проколют кожу до крови...
О как сердца восторженные бьются
На краешке паденья и любви!


Г Л У Б И Н А

На морозе ёлки ёжатся.
Тени  длинные резки.
И рябит гусиной кожицей
Гладь остуженной реки.

День, другой — и зачарованно
Повздыхает
И замрёт,
В белый снег замаскирована,
Запрессованная в лёд.

Будет вьюга петли скручивать,
Будет стужа лёд растить,
Чтоб сугробы ей — навьючивать,
Льдины — на спину мостить.

Будут ждать — не остановятся,
Что не сдюжат  позвонки,
Резвы  ноженьки  подломятся:
Вот была — и нет реки!..

Вон лежат в тиски зажатыми
Ручеёчки-стригунки,
Бьются в муке жеребятами
Речки, что не глубоки.

Лишь её струя, пульсируя,
Пробирается у дна —
От последнего бессилия
Выручает глубина.


М Е Т Е Л Ь Н О Й    Н О Ч  Ь Ю
В    Я С Н О Г О Р С К Е

Ясный город над Вашаною,
Над заснеженной рекой,
В ночь метельную и шалую
Дай душе моей покой.

За околицею дальнею
Крутит бес веретено,
Но свечой исповедальною
Чье-то светится окно.

Надо мной оно качается,
И хочу я одного:
Пусть оно не выключается —
Мне светлее от него.

Дни беспечности и праздности
Позади, а в дни труда
Для победы только ясности
Не хватает иногда.

Ясный город над Вашаною,
Над заснеженной рекой,
В ночь метельную и шалую
Дай душе моей покой.

Дай поверить мне, что к лучшему
Всё и так заведено:
Светит каждому заблудшему
Хоть единое окно…

Пусть окружит мгла метельная,
Взял я в руку снега горсть.
Будто слово чародейное
Повторяя: «Ясногорск!»

Взял я снег, творя заклятие,
Сжал в спрессованный снежок,
А в ответ — рукопожатия
Ясный дружеский ожог.


Р А Н Е Т

Ветра вломились, как монголы
Из хищной Золотой Орды —
Стоят, разграблены и голы,
Оледеневшие сады.

Стоят, склонясь, пощады просят.
А на упрямых, что молчат,
Арканы вьюжные набросят,
Рванут —
И корни их торчат…

Как в эти дни, в бесчинства эти —
Здесь, в переломанных садах,
Спасти мечты о майском цвете,
О нежно зреющих плодах?

И саженцу, что страхом скован,
Ранет рассказывает сны:
Он там на Поле Куликовом
В передовом полку весны!


СЖИГАНИЕ ЧУЧЕЛА

Синеглазое чучело в парке,
Снежана — мой образ прошедшей зимы,
Лучезарен твой лик, стан по-девичьи гибок и строен.
Вкруг тебя суета, вкруг тебя
пира запахи, чёрные, сизые и голубые дымы,
Жаркий клёкот кипящих кастрюль и шипение жирных жаровен.

Что ж, так было издревле: какой без огня и без дыма уют?
На буфетных столах — с пылу-с жару блины,
на мангалах — шашлык, а в кастрюлях — супы и ушица.
Ходят люди вокруг тебя — и величальные песни поют,
Ходят люди вокруг — твоим именем праздник вершится.

Но не верь им! Не верь льстивым их похвалам:
неспроста ты в фальшивом венце,
Неспроста вся в цветах, но в цветах из бумаги дешёвой!
И что будет потом — то, что будет с тобою в конце,
Знают, кажется, все! И, конечно, мой друг–режиссёр,
что командует праздничным шоу.

«Сделай чучело!» — он попросил, и я сделал и даже назвал,
хоть не по сердцу мне этот странный обряд:
Разве краски — не кровь,
если в них и любовь, и восторг, и мольба, и рыданье?
Красота не горит, говорите?
Горит красота, так что души горят —
Остаётся зола, не способная на состраданье!

А вокруг наши дети: народ прямо целыми семьями в парк
Вышел! Вот незадача: вдруг кто из детей пожалеет тебя —
и тогда разревётся, пожалуй...
Синеглазое чучело, гордое, как Жанна д'Арк,
Ты прости нас, проклятых: ещё веселят нас пожары.

И когда ты займёшься, Снежана, почти загоришься,
вот-вот полетишь в небеса, растворишься в дыму,
Когда (пьяный он что ли?), качаясь, чего-то боясь,
отшатнётся твой факельщик от эшафота,
Подойду, встану рядом с тобою — прощаясь, тебя обниму,
И скажу режиссёру:
«Снимай: пусть на память хотя бы останется фото!
Снежана!..»


П О С Л Е Д Н И Й     С Н Е Г

Последний снег, ты бледен от испуга:
Свою судьбу ты знаешь наперёд,
Но этого сверкающего луга
Никто у нас пока не отберёт.

Любимых щёк прощального пожара,
Прощального холодного кивка
Единственной, что мне принадлежала,
Не отберёт никто у нас пока.

Не отберут отчетливо вонзённых
Следов её, что светятся, дразня,
И слов её немножечко казенных,
Жалеющих: «Мы все-таки друзья!» —

Не отберут.
По-своему побелим,
Хотя б на миг прощанье отдалить,
И хмурый лес, и улицу, и берег —
Да милых глаз никак не забелить.

Им для другого хочется расставить
Своих ресниц капроновую сеть,
А нам пора, наверное, растаять
И на плечах обузой не висеть.

Пора понять, что уличным потоком
Нам завтра течь в ближайший водоём.
Зачем же мы с надеждою жестокой
Стоим и умираем на своём?..


К А П Е Л Ь

Сосульки изойдут слезами,
Свою оплакивая смерть —
И ты счастливыми глазами
Опять научишься смотреть.

Среди капельной канители,
Среди ручейной кутерьмы
Вздохнёшь —
И спишешь все потери
На уж текущий счёт зимы.


А П Е Л Ь С И Н Ы

Время снега и трясины,
Шалый мартовский уют.
Апельсины,
                апельсины,
Апельсины продают!
Прёт румянец из авосек,
Сумкам вспучило бока,
И надменно задран носик
Продавщицы у лотка.
Что ж — не зря она гордится:
Рты у граждан до ушей —
Всюду радостные лица
И восторги малышей.
Хруст сосулек,
Капель синих
Звонкий лепет и полёт —
День весны и апельсинов
Слёзы радостные льёт.
И прекрасной незнакомкой
Солнце ходит вдалеке
С апельсиновою коркой
Крыш сверкающих в руке.

                до 1984


К О Н Е Ц    З И М Е !

Когда ручьями, будто бы кнутами,
Хлестнёт весна по заспанной земле,
И под сырыми серыми пластами
Почудится трава, —
Конец зиме!

Конец зиме,
Хоть снег ещё не стаял,
Хоть поутру молоденький ледок
Под каблуком хрустит ещё местами
И за руки хватает холодок.

Конец зиме.
Хоть, может, и отсудит
Ещё денёк, —
Придётся погибать…
И так траву мечта моя рисует,
Что хочется сугробы разгребать!


*  *  *

Последний снег вот-вот растает
В апрельском солнечном котле,
И трудно будет нам представить,
Что есть он где-то на земле,

Что есть мороз и  воют вьюги
На всех весёлых и живых,
Что где-то люди
Тянут вьюки
Пальто и шапок меховых...