Любовь, любовь...

Соляников, Олег Григорьевич.
Любовь, любовь...: (Маленький роман в стихах для юношества)
Краснодар, издательство Советская Кубань, 2009 г.
ISBN 978-5-7221-0827-2

Роман о любви людей друг к другу, любви к жизни, к Родине и к делу, которому посвящают жизнь.


ЛЮБОВЬ,  ЛЮБОВЬ…



Роман в стихах

                Хвала природе и богам
                за то, что подарили нам
                любовь.



   I

Ночь. Затих армейский лагерь.
Видит зоркий часовой,
Как в шеренге ровной замер
Перед ним палаток строй.
Соловьи поют в дубраве,
Им влюблённым не до сна.
Их сердцами гордо правит,
Наступившая весна.

По весне солдат - в палатку,
Рядом речка и лесок.
Есть где сделать физзарядку
И приличный марш-бросок.
Есть где бой вести учебный,
По мишеням пострелять
И, конечно, в час вечерний
О девчонках помечтать.
А сейчас все отдыхают,
На учении устав.
Спят солдаты - выполняют
Добросовестно Устав.

Рассвело. И не напрасно,
Будоража всё кругом,
Прозвучало громко, ясно,
По военному: - "Подъем!"

Начат день армейский долгий.
Он на праздность скуповат.
А подтянутый, и строгий
И прилежен, как солдат.
Смотрит хмуро дуб косматый
На пришельца КПП
И как стройные солдаты,
Там дежурят без ЧП.
А один из них Буранов,
Имя носит Николай.
Чувство, вспыхнувшее рано,
Подогрел волшебник май.
И оно позвало в дали,
Подчинив себе всего,
В Краснодар, где скромной Гале
Чувства нравились его.

Дали, дали. Их немного.
В наши дни - двадцатый век.
Вот идет солдат дорогой,
Человек как человек.
Подошел, ощупал взглядом
И, приличие блюдя,
Улыбнулся. «В штаб мне надо, -
И назвался: - Долгин я».

Рядовой Владимир Долгин
Был прославленный солдат.
Начал он войну на Волге,
Защищая Сталинград.
А затем, громя фашистов,
До границы дошагал.
Он пришел Героем к Висле
И, форсируя, пропал.
Но потом среди погибших
Был опознан вроде б он
И без почестей излишних
По-армейски погребен.

Да, война – плохое дело:
Горя - море, знай, хлебай.
А солдатский долг: умело
Бей врага и побеждай.
Жив солдат - ведет сраженье
До победного конца.
Пал - на вечное храненье
Переводится в сердца.
Так и наш солдат пехоты,
Раз погиб Героем он,
В списки самой первой роты
Был навечно занесен.
В знак бессмертия, печали
«Пал за родину Герой», -
На поверках отвечали
Много лет. И вдруг - живой!

Был Герой тогда контужен.
Память вон - не мог взять в толк.
Много лет провел в медслужбах,
Отошел - и сразу в полк.
Полк родной и Долгин счастлив.
В строй, впервые на плацу,
Стал солдат под знамя части,
А звезда ему к лицу.

Было много разговоров
В том полку на этот раз,
В перекуры - жарких споров,
А украдочкой, подчас
И слеза сбегала скупо,
В щелки плотно сжатых губ
И, болело сердце тупо,
В память тех, что не придут.       
Были думы, были шутки.
Где солдат - там шутке быть.
Без веселой прибаутки,
Трудно срочную служить.       

Время шло. Сигнал «Повестка».
Строй, дыханье затаив,               
Ждет и только из подлеска
Дарит соловей мотив.
Смирно! Взмыло вдруг и долго
Меж палаток шло, звеня.
А потом, как выстрел: - Долгин!
И в ответ, как прежде: - Я!

Жил в палатке с командиром.
Жил как гость, как друг, как брат.
Ведь палатка - та квартира,
Где сосед соседу рад.
Видели солдаты часто,
Как они по вечерам,
Как-то просто и согласно,
Суд вели земным делам.

Есть во встречах смысл особый,
Случай сводит тех людей,
Что друг друга ищут годы,
Покорясь судьбе своей.
Случай… Вдруг ему виднее?
Он решает все за нас.
То нисколько не жалеет
И ни капельки не даст
Ни надежды, ни намека:
Жди свое, мол, не серчай.
Все таит, таит до срока,
А потом вдруг - получай!
Принимай тебе родное.
То, что всей душой просил.
Случай схватит за живое,
И сдержаться нету сил.
Или он, сведя с тобою,
Человека вроде б так,
Свяжет вмиг одной судьбою.
Разберись-ка, что и как.
И не зря к солдатам в поле
Случай Долгина послал.
Он хотел в Героя доле,      
Чтобы перелом настал.

Подошёл спокойно, скромно
Поприветствовал солдат.
Те ответили задорно
И на Долгина глядят.
Смугл, красив, высокий, стройный.         
С небольшой горбинкой нос,
Лоб высокий, взгляд серьезный.
Сел на землю, как прирос.
Чуть подумал, снял фуражку.
Чтобы жажду утолить,
Обратился: - Дайте фляжку,
Захотелось, что-то пить.

Фронтовик - одно всем званье,
Генерал он иль солдат.
Фронтовых заслуг признанье
Им милей иных наград.
Если чувств настой богатый
Вдруг доверит он в тиши,
Юность, будь в тот час мудра ты
Быть пассивной не спеши.
Лучше взвесь, примерь серьезно
Тяжкий путь военных лет
И пройди с ним в битве грозной
Годы трудные побед.

Путь, им пройденный когда-то,
Долгин вновь прошел с полком.
Жадно слушают ребята:
"Волга - Висла, а потом..."
- А семья-то как? - Буранов
Неожиданно спросил.
Замолчал тот. Ясно - рана.
И с хрипотцой пробасил:
- К сожалению не знаю,
Где сейчас моя жена.
Дали розыск, ожидаю.
Да найдется ведь она…
И запнулся, как сорвался.
Ветер шелестел травой.
Где-то рядом заливался
Жаворонок озорной.
Облака куда-то плыли,
У обочины вдруг встал
Вихорок веселый, пыльный.
Закружил и поскакал
По проселочной дороге,
Подхватил травы пучок,
А когда ослабли «ноги»
Повалился на бочок.

Призадумались ребята,
Жалость с гордостью слились.
Ротный как-то виновато
Дал команду: "Становись!
Шагом марш!" И, словно птица,
Запорхала песня вскоре.
То над строем покружится,
То умчит куда-то в поле,
А потом, взмахнув крылами,
В лес метнется, озорная
И забьется меж стволами,
Затихая, замирая.
То опять вернется к строю
И кружится без конца,
Наполняя ширь собою
И солдатские сердца.
И легко идти солдату:
Шаг чеканит песни стих.
Словно не ходил в атаку          
Он один, но за двоих.
В тесном бронетранспортере
Пот ему глаза не ел.
Он не рыл окопы в поле,
Шел солдат и песню пел.

Но, а Долгин чуть в сторонке,
Подпевал солдатам в тон.
Только после песни звонкой,
О своем подумал он.
А вопрос тот озадачил,
Грустным мыслям дал толчок:
«Николай Буранов значит,
Краснодарец. Землячок».

День воскресный в путь собрался.
Заводь. Рядом камыши.
И рыбак сидит, весь сжался:
Подходи, но не дыши.
Нет счастливее минуты -
Поплавок качнул, упал,
Прыгнул раз, другой и круто
Юркнул в воду и пропал.
Рыбака берет такое:
Дрожь не дрожь и зуд не зуд,
Что-то нервное, большое,
Не находит зуба зуб.
А потом все сходит сразу.
Не жалея поводков,
Рвет вовсю и долго лазит,
Ищет - где же он, улов?
А улов трепещет рядом,
Хоть колючий, но хорош.
И берет, а что, коль надо,
Он в уху подходит, ёрш.

Это все для просвещенья.
Вот и наши рыбаки
В ожидании везенья
Примостились у реки.
Командир, Героя - гостя,
Чтобы меньше тот грустил-
От тяжёлых дум отвлёкся,
На рыбалку пригласил.

Долгин был в тот день серьезный.
- Сообщают: дочь - жива,
Находилась будто в Грозном,
Там взяла одна вдова.
Где она и кто такая,
Не берутся дать ответ.
Ведь ни в Грозном, и ни в крае
Сведений о взявшей нет.
Алла подвиг совершила,
Может быть, и сгоряча.
Был налет, собой прикрыла
От фашистских пуль врача.
Он хирург. С письмом пропала
Вся надежда, что была.
Умирала трудно Алла,
Дочку все в бреду звала.
Тяжело ему, винится,
Пишет, будто сам не свой.
Счастьем, мол, твоим прикрылся
Я тогда, а сам - живой.
Укреплюсь - к нему поеду,
Сходим к Алле на поклон.
Тяжело далась победа, -
Прошептал в раздумье он.         

На кустах трещат сороки,
Сплетнями ведут обмен.
Утки плещутся в протоке,
Куличок побрел на мель.
А синичка-трясогузка
Села рядом: «Как дела?
Как с уловом? Пусто? Густо?
Ну, ловите, я пошла»
И умчалась вдаль куда-то.
Может, в поле за лесок.
Или сядет где у хаты
И подаст свой голосок.
Голубок присел на ветке,
Гордо выпятив живот.
А паук злой ставит сети,
Все торопится, живет.
Только мир их всех бездумный,
Человек рожден другим.
Человек на то и умный,
Чтобы в сорок быть седым.
Чтобы боль переживаний
Жизни резала года,
Чтоб утрат и расставаний
Тяжкий груз носить всегда.

Тишина. Нежданно где-то
Раздаётся громкий смех.
Подошли солдаты, летом
Искупаться ведь не грех.
Прежде всё ж остыть всем надо.
Командир их просит сесть.
Сели все послушно рядом.
- У тебя Петрович, есть
То, что рассказать им нужно
С точки зрения твоей:
Роли носа в разведслужбе
И в развитии идей.

- В общем, дело тут такое, -
Начал Долгин. - Было так:
Нас пошло в разведку трое,
Темень, ночь, чуть виден танк,
Развороченный снарядом,
А чуть дальше - вражий штаб.
К танку мы пробрались садом,
Уточняем в штабе штат.
Вдруг глядим - идет в кусточки.
Форма вроде бы СС.
Вмиг удар хороший, точный.
В зубы кляп и быстро в лес.
Чтоб не путаться в тумане,
Уяснить, где враг, где свой,
Мы его к ольхе ремнями:
Жди, мол, нас и будь живой.
Долго ждали просветленья,
Сник туман, и мы - к нему
Точно держим направленье,
Разобрались что к чему.
Развязали, он свалился,
Задохнулся, чуть живой.
Заткнут рот, а простудился,
И забило нос соплей.
Вот и все. – Ну, ты и скромник! -
Возмутился Батя им:
-Пленной птицей был полковник.
Им награды, всем троим.
- А с идеей что же - шутка? -
Задал кто-то вдруг вопрос.
- Брал резиновую трубку
И вставлял сопливым в нос.

Посмеялись - случай редкий.
Пригодится, жить не день.
А с протоки легкий ветер
Уж согнал былую лень.
Поплавки вприсядку пляшут,
Утомляют пляской глаз,
Удилища ветру машут,
Кто-то начал свой рассказ:

- А у нас так было дело:
Дед с внучонком на часок
Подсобрать грибов к обеду
Вышли утречком в лесок.
Прочесали лес, присели,
Вдруг вдали увидел дед:
Фотокамеру нацелил
Тип какой-то на объект.
Их заметил незнакомец -
И к поселку, там большак.
Вслед за ним старик и хлопец
Принастойчиво спешат.
Тот домчал до переулка,
Стал к забору за углом.
И стоит, как на прогулке,
Озирает все кругом.
Во дворе ж у старой баньки,
Неприметны, не слышны,
Две огромные собаки
Обмозговывали сны.
Вдруг одна из них вскочила,
Острым носом повела,
Облизнулась, припустила
В сад к забору, где была
Щель, а в щели той видны
Незнакомцевы штаны.
Рыкнув злобно, прямо с ходу
Хваткой жадною и злой
Уцепилась псина в модный,
Чуть зауженный покрой.
Засопел любитель фото,
Дернул раз, другой - никак.
- Эй, хозяин! Или кто-то!
Помогай скорей! Собак!
Караул! Спасите! Грабят!
Люди! Граждане! Сюда! -
Завопил со страху дядя.
- Дипломат попал, беда!

Дед уж рядом, но со скуки,
Лаем на весь свет звеня,
Поглядеть на подвиг суки
Вся сбежалась собачня.
Окружила место схватки
Всех мастей и всех пород,
Наблюдает для порядка,
Как чужого та дерет.
Дед подумал - дело худо,
И на кой их черт принес?
Ишь канальи скалят зубы,
Вдруг порвут? Тогда вопрос.
Ведь напишут, в самом деле,
Их писаки, нас кляня,
Что, мол, дипломата съели
Наши псы, средь бела дня.
Дед к нему, собаки злятся,
Мол, не звали, гражданин,
Можем сами разобраться
И решить, что делать с ним.
Ну что там творилось, братцы,
Ни сказать, ни описать.
Дипломат тот стал лягаться,
А собаки наступать.
По всем правилам военным
Впереди вожак Барбос.
Кривят морды. Дядька вредный
Модной туфлей метит в нос.
Тот лягнет - на шаг отступят,
Как затихнет - два вперед,
А вторую ногу сука,
Все сильней к забору жмет.
А потом рванулась свора.
Дед, когда привел солдат,
Он увидел тряпок ворох,
В центре - голый дипломат.

Расходились волны вскоре.
Ветер, бравый удалец,
Разгулялся на просторе,
И рыбалке всей конец.

Хорошо вдали от шума,
Целя глазом на луну,
Приводить в порядок думы,
Тасовать все, что к чему.
Перебрать людей и даты.
Завершенные дела,
А потом свернуть куда-то,
Где мечта гнездо свила.
С ней потешиться немного,
Отмахнуться от забот,
Но потом вернуться строго
Ко всему, что завтра ждет.
Там, где Долгин, все иначе,
Ведь солдаты - тот народ,
Что решает все задачи.
Там полемика идет.
Обсуждаются проблемы
Очень разные не зря,
Там ведь ум пытливый, вредный,
Там без этого нельзя.
Там он набирался знаний,
Как-никак, а в жизнь входил.
Отошла пора терзаний,
По работе загрустил.
И тогда решил - поеду...
Будет крыша, адресок,
И к хорошему обеду
То, что так люблю - квасок.

Построенье. Вынес знамя!
Постоял, к нему припав.
Взял в другую жизнь на память
Красный тоненький Устав.
Перед строем став, простился.
Всем, всем счастья пожелал,
А потом перекрестился,
Сел в машину, на вокзал,
Командир повёз его.
Всем понятно для чего.

Обнялись, прощаясь, поезд
Вновь отправлен в долгий путь,
Долгину разлуки горечь
Как-то не дает уснуть.
Что ждёт скромного солдата,
Где приткнется наш Герой?
Будет счастлив хоть когда-то?
Впереди ждет мир большой.

Через день был у хирурга.
Горем их связала жизнь.
Посмотрели друг на друга.
Молча крепко обнялись.
А потом хирург весь вечер
Лишь об Алле говорил.               
Начал с первой самой встречи,
Кончил - как похоронил.
У могилы были вместе -
Серый плоскенький гранит,
Скромной надписью известной
Им сказал, кого хранит.
Поклонились, помолчали,
По сто грамм за упокой,
Слез мужских жалеть не стали,
Обожженные войной.
И под вечер у вагона
На прощанье обнялись.
И по всем земным законам
Долгин ждал другую жизнь.

               II
Дагестан. Вдали от моря,
Горы выстроились в ряд.
Меж собой ревниво споря,
На свою красу глядят.
Отдохнув в краю былинном,
Искупав в волнах рассвет,
Солнце ходит по вершинам,
Оставляя яркий след.
А со склонов, как обвалы,
Раздаваясь в ширину,
Низвергаются отары,
Нарушая тишину.
Ветер рвет сухие листья,
Осыпается миндаль,
Рыбаки, на берег выйдя,
Грустно смотрят в моря даль.
А Дербент, как воин старый,
Развалился под горой.
Ноги в Каспии расставил,
А на гору - головой.
Там с орлиною осанкой
Крепость древняя стоит,
Да красавицу горянку
Вечерами ждет джигит.
За Дербентом берег ровный,               
Там большой рыбозавод,               
И Рубас течет покорный,*      
Долгин там сейчас живет.

Осень властно за домами
Лес и травы золотит,
За песчаными холмами
Отдыхает неводник,*               
А по берегу пустому               
Бродит скука как всегда,
На безрыбье чайки стонут,
Дель* кроят на невода,               
Долгин, хохотушка Маша,   
В цехе длинном, как пролет,   
Да завмаг, тат* местный, Яша,
Ходит важно взад-вперед.               
Повариха - баба Фрося
Им советы всем дает,
Даже если их не просят.
Скучно ей, одна живет.
А глава рыбозавода               
Как бы в отпуске теперь,
Он подвел итоги года,
Строит планы на апрель.

Долгин любит по наследству
Труд нелегкий рыбаков.
Он с отцом рыбачил с детства:
То лиманы, то Азов.
После армии в артели
Год рыбачил хорошо.
А весну скворцы отпели -
В рыбный техникум пошел.
Дагестанский, всем известный
Рыбакам тех давних дней.
Поступил, привез невесту,
Расписались сразу с ней-
Стали мужем и женою.
Дочь дождались. Третий курс
Вдруг закончился войною.
И узнал он горя вкус.
Только враг через границу,
Как запасник, как солдат,
Аллу, дочь - к родным в станицу,            
Сам пошел в военкомат.

Плохо шли дела на фронте.
Алла в госпиталь сестрой.
Он в морском мечтал быть флоте,
А его - во флот речной.
Мать, отец погибли вскоре:
Угодила бомба в дом.
Он из Астрахани - в море,
Волга стыла подо льдом.
Вскоре катер их подбили,
Он на берег и в окоп.
На Кубани был. Где жили,
Никого найти не смог.
И теперь не зря рыбачить
Захотел солдат-герой.
Так считал он, легче начать
Путь свой новый трудовой.
Рыбаки народ ведь дружный.
К морю, он привык уже.
Здесь и заработок нужный,
И природа по душе.

Ждут они пускай путину.
В мае примут моря дань.
Мы покинем их на зиму,
Нас, читатель, ждет Кубань.

                III
Краснодар прильнул к Кубани,
Будто к матери дитя.
Та, проделав путь свой дальний,
Льнет к нему, как мать, любя.
Ведь они делили вместе
Беды все и радость всю.
И о них слагают песни,
Я же песни те пою.

По Суворова* широкой,      
То к реке, то от реки,
Дождь гуляет одиноко.
Зазвенели ручейки.
Под их робкие аккорды,
Сам себе и жизни рад,
Независимый и гордый,
Под дождем идет солдат.
Что-то вроде бы знакомый.
Да, Буранов - рядовой.
Значит, в отпуск свой законный
Прибыл в город он родной
И идет, презрев ненастье,
Сердце рвется из груди,
Он идет навстречу счастью,
Он идет к своей любви.
Повернул солдат направо,
Чуть прошел - и сразу в дом.
Пусть идет, нам с вами рано,
Лучше скромно подождем.

Нам пора. В квартиру входим:
Чистота, покой, уют.
Это мы всегда находим
Там, где женщины живут.
Вот и Галя: "Что же, здравствуй,
Приглядеться дай к тебе".
Хороша, стройна, глазаста,
Не из тех, что так себе.
Хороши в улыбке губы,
Твердый, но приятный взгляд.
Да, себя, пожалуй, любит,
Недотрога для ребят.

У Галины мать портниха.
Знай, кроит, кроит да шьет.
В доме все, не знает лиха -
Как сумела, так живет.
Сердце полнится мечтою
Дочку выдать за того,
Кто б вознес ее собою,
За кумира своего.
И кумиром стал Сережа
Адвокат. Умен, здоров,
Напомаженный, пригожий,
Услужить всегда готов.
На шесть лет был старше Гали,
Мог решить любой вопрос,
На Кубани папу знали,
Да и сам по службе рос.
Он считал вопрос решенным,
Мать ему старалась в лад,
Но вот, чувством окрыленный,
Вторгся в планы их солдат.
Николай сидит смущенный.
Он красив, в движеньях скуп,
Видно сразу - ущемленный,
Оттого как будто груб.
Даже смелость есть лихая,
Вызов, дерзости налет,
Мол, в любви не уступаю,
Каждый это пусть поймет.

Галя радостно хлопочет:
Нелегко ей было ждать.
Но заметно, что не хочет
С нею радоваться мать.
Ей ли, женщине, не ясно,
Ей ли, старой, не видней,
Что она теперь не властна
Над Галиною своей.
И в ее словах привета
В резких нотках донеслось,
Что честь матери задета,
Что солдат - незваный гость.
А у Гали все иначе,
В годы девичьи свои
Галя хочет просто счастья,
Радости, большой любви.
Да, Сережа мудр и скромен,
Все усвоено на жизнь,
Коля - страстен, беспокоен,
Закружит - тогда держись.
С Колей лучше и привычно,
Он открытей и честней,
И к тому же необычно
Верностью влечет своей.

Осень выстлала дорожки
Золотым ковром листвы.
И шуршат листвою ножки,
Шаловливы и стройны.
Две девчонки - две подружки
Через парк спешат домой.
Розовеют нежно ушки,
Щечки занялись зарей.
Ясный день не без причины,
На подруг, скосив глаза,
Тонкий жемчуг паутины
Им вплетает в волоса.
Прошагал мужчина важный.
Он как навощенный весь
И какой-то двухэтажный:
Снизу - сам, а сверху - спесь.
Вот второй устал немножко.
Этот, видно, весельчак,
В руки дай ему гармошку,
И не будет мир скучать.
Протащились две кликуши,
Те, конечно, о своем:
Ходят все, сидели б лучше,
Бог поможет, все помрем.
Мчатся стайкою мальчишки,
Продолжают давний спор,
И трещат, как воробьишки,
Те, что спорят с давних пор.
Вот еще идет старушка,
Сразу видно - мир иной,
Рядом внучка - щебетушка,
Счастье, доброта, покой.
А за ними сразу трое,
Весь их облик говорит:
Нас не трогай, мы не тронем -
На рабочих мир стоит.
Осень выстлала дорожки
Золотым ковром листвы,
И шуршат листвою ножки,
Но все разные, увы.
Вот и Галя с Колей тоже
Ближе к полдню в парк пришли.
В день осенний но, погожий
И приятный для души.               

В этом парке есть местечко,
Где скучать никак нельзя.
Называется Колечко.
Здесь их ждут сейчас друзья.
Вот они. "Ура погонам!" -
Раздается крик ребят,
Так они встречают дома
Всех своих друзей-солдат.
А где молодость, там песни,
И веселье, и задор,
Откровенный, интересный,
Искрометный разговор.
И, конечно, обсужденье,
Всех событий и стихий.
Николай на удивленье
Всем, читал свои стихи.

Мать солдата накрывает
Стол для сына - значит, есть
Все, чего душа желает:
И любовь, и ласка здесь.
Здесь же рядом, словно мышка,
То на кухню, то назад
Бегает братишка Гришка,
Он сегодня очень рад.
Грише страшно интересно,
Ведь брат старший Николай
Не иначе как с невестой.
Тут смотри и не зевай.

Николай сидит с Галиной,
Суетится мать вокруг,
И как будто смотрит мимо.
Что ж такого? Только вдруг...
Взгляд внимательный, пытливый
Бросит сбоку, а душа
В первый раз еще решила:
Коле - слишком хороша.
Счастья, ведь с такой, не будет.
Коле проще б, из своих.
Заводскую ту, что любит,
Поработать за двоих.
Эта ж, видите, скрипачка,
У нее забот - играй,
Не привыкла руки пачкать.
Ну а как же Николай?
Что же он любил бездумно?
Нет уж, как ни говори.
Николай был парень умный,
Взвесил все в своей любви.
Он умел держать и крепко
Чувств нахлынувших порыв,
Мыслил твёрдо, четко, метко,
Страсть умело приглушив.
Галя видит Николая,
Вот они, его глаза,
Смотрят смело, не мигая,
Яркая в них бирюза.
Вот сейчас он как-то веско
Взгляд остановил на ней.
«С ним серьёзным, интересно.
Серж, тот проще и скучней.
Коля… Осознать сумела:
Как-то плохо без него.
Чувство просто не созрело,
Нужно выносить его.

Десять дней - одно мгновенье.
Самолет. Лететь пора.
Ждал Галину с нетерпеньем,
А Галина не пришла.
Не могла, так позвонила б,
Не хотела: не хочу.
Не пришла и как убила
И надежду, и мечту.

Тяжело гудят моторы,
Самолет, набравши сил,
Самого себя пришпорил,
Побежал, взревел и взмыл.
А у выхода на поле,
Оттесненная толпой,
Мать махала долго Коле
Доброй слабою рукой.

Стюардессы как принцессы:
- Вам конфету? Вам воды?
Николай сидит невесел,
Зол на прихоти судьбы.

Вечер. Где сейчас Галина?
Что ж, поищем и найдем.
Едет медленно машина,
Серж довольный за рулем.
Но, а с ним Галина рядом.
В красках осени земля,
Под луны спокойным взглядом
Погрузились в сон поля.
Страж покоя, дуб могучий
Не поддался ветерку,
Сверху тощенькие тучи
Жадно смотрят на реку.
Как зайчишка серый, кустик
У обочины привстал,
Помелевший, полный грусти
Заблестел вдали канал.
Мост. Опять канал мелькает
Ровной лентой под луной,
А за ним Кубань сияет,
Словно Млечный путь земной.
Стали. Вышли из машины.
Воздух густ - бери в ладонь,
И подкралась грусть к Галине.
Молча смотрит на огонь,
Что мелькает у канала.
Вдруг Сережины слова:
"Ты, наверное, устала?"
Ей казалось, в них была
Та уверенность, с какою
Все заботятся о том,
Что им подано судьбою,
Как о собственном - своем.
Стало как-то ей неловко,
И задумалась опять:
Рев моторов, остановка,
Вышел Коля, рядом мать.
В сердце как-то неспокойно,
Роз букет прирос к груди.
Он идет серьезный, стройный:
- До свидания, лети.
Не могла понять Галина,
Ведь приехала, ждала,
Но нашлась тому причина,
Что она не подошла.
Галя грустно улыбнулась,
Да, причина лишь одна -
Ведь тогда не приглянулась,
Маме Колиной она.
Так в сторонке и стояла.
Коля входит в самолет,
Тот взлетел. Она ждать стала,
Звук, когда его замрет.
А потом уже все розы
Инвалиду отдала.
Встретив взгляд его серьезный,
Засмущалась, прочь пошла.
И опять… Квартира, мама,
И упрек в ее глазах.
Стала молча, руки сжала.
Вдруг исчез упрек, и страх
На лицо лег странной силой,
А потом исчез и он.
- Галя, платье ты просила,
Я купила тот шифон.
Как-то выронила фразу,
Словно отдалась судьбе,
Но потом решимость сразу:
Нет, не сдамся, быть борьбе.
Галя мать взяла за плечи
И прильнула к ней на грудь.
- Галя, зря ты мне перечишь,
Ты ведь дочка, не забудь…
И запнулась, и застыла,
И заплакала навзрыд,
Галя тоже ей вторила.
Мать и дочь - весь мир забыт.

Вдруг рука, рука Сергея,
- Нам уже пора домой, -
Галя бросила, робея.
Впереди тот мост большой.
А теперь летит машина
По асфальту, как стрела.
В тишину уходит мимо
Ночь, что в гости позвала.

Снова часть. Прошла неделя.
Телеграмма. Николай
Взял, читает, холодея:
"С мамой плохо. Приезжай".
Умер вдруг отец, и горе
Мать подрезало вконец,
Жизнь надела Грише, Коле
Сирот горестный венец.

Николай остался дома,
Так сказать, ушел в запас,
Был уже у военкома,
Все оформил и сейчас
Заседают с Гришей вместе
За обеденным столом.
И решают по-житейски,
Как, мол, дальше заживем.
- На завод пойду работать,
Как-никак, а я радист,
Ты обязан в школу топать
Но как следует учись.

Так и жили, как решили:
Дружно, вдумчиво, всерьез.
Люди их не зря любили,
Старший креп, а младший рос.
Заходили вскоре к Гале
Коля, Гриша - всей семьей.
Посидели, поскучали
И опять ушли домой.
Мать их встретила с прохладцей,
Хоть и вежлива была,
Но дала понять им: братцы,
Вам о нас забыть пора.
Галя стала вроде строже,
Как-то сдержанней была,
Спрашивала о Сереже,
Мол, не видел ли? Сама
Говорила больше с Гришей
О мальчишеских делах,
Колю вроде бы не слышит,
Только иногда в глазах
Настороженность, вниманье
Засветится, а затем
Появляется желанье
Что-то высказать не всем,
А ему, лишь только Коле,
Будто ждать уже нельзя.
А потом, с желаньем споря,
Замыкается в себя.
А прощанье было горше.
С тихой болью вдруг ему:
- Не ходи к нам, Коля, больше,
Нужно будет, я приду.

Николай прирос к заводу,
Но, конечно, не забыл
И заочную учебу
В институте, как решил.
К ним частенько заходила
Сослуживица его.
То ль жалела, то ль любила -
Тайной было для него.
Симпатичная, живая,
В речи легкость, доброта,
Никогда не унывает,
Вечно чем-то занята.
С ней легко и как-то просто,
Николай ей рад всегда.
Только Гриша смотрит косо
И дерзит ей иногда.
Как, несноснейший задира.
Так поддеть и норовит.
Зоя только к ним в квартиру -
Он о Гале говорит.

Шла весна зиме на смену
Из далеких жарких стран.
Март, он любит перемену,
Мы вернемся в Дагестан.

                IV
Дагестан. Весенний Каспий.
Красивее моря нет.
Как живется, старый? Здравствуй!
Шлет Кубань тебе привет.
Лед сошел, и бирюзою
Заиграли волны вдруг.
Ободренное весною,
Оживилось все вокруг.
Лес еще унылый, темный,
Скука бродит меж ветвей,
Но подснежник вылез скромный,
Чтоб порадовать людей.
Синеокая фиалка
Вслед за ним явилась в свет
И простуженные галки
Зло кричат морозам вслед.
Берег штормами приглажен            
Чистый, ровный, без шуги,
По нему, коль смел ты, даже
Прямо в Астрахань беги.
Солнце, зноем налитое,
Отдает земле тепло,
Каспий плещется волною,
Но играючи, не зло.

А рыбозавод, как улей.
Загудел, ведь с гор идут
Все, кто щедрый Каспий любит,
Рыбака нелегкий труд.
Из других мест едут тоже
На путину за рублем,
Но к таким всегда построже
У директора прием.
Быть серьезней, есть причина:
Ловят день - кормиться год.
Такова она, путина,
Лишь за труд богатства шлет.
Уважает силу, сметку,
Тянет нервы туже струн,
Чтоб на них играл в охотку,
Хитрый бог морской Нептун.

Долгин снова в жарком деле,
Он теперь береговой,*            
И, глядишь, через неделю       
Кинет в море невод свой.
А пока, как перед боем,
Разговор идет о том,
Кто назначен за пятное,
Кто стать может на бежном.*               
Ты - обрезчик, ты - к лебедке,               
Ты - на ролики пойдешь,
А тебе возить селедку,
Ты для этого хорош.
Рыбаки всё понимают,
Все готовы и пока
Лишь погоды ожидают
И подхода косяка.

Чуть улучшилась погода -
Волноваться стал народ,
А глава рыбозавода
Косяков хороших ждет.
Вышел к берегу, задумчив,
Всех примет известен смысл,
Ищет в звездном небе тучи,
Нараспашку сам, плечист.
С ним волна играет звонко,
Ветерок к нему на ты,
А за темным горизонтом
Светлые его мечты.
- Быть улову нынче, братцы!
Сам веселый, озорной.
Блещет смелостью рыбацкой
И широкою душой.
И кипит работа, спорясь:
- Есть добро. Даешь аврал!
Неводник уходит в море,
Невод в волнах заиграл.
Мчится легкая бударка,*
И бударочник дал знак:             
Рыба есть и будет жарко,
Засучи рукав, рыбак.
А директор хмурит брови,
Озорство сошло с лица.
Он упреком дарит море,
Отняло оно отца.

Видел боль его святую,
Слышал ветра вечный зов,
К морю верную, большую
Смог узнать его любовь.

Ночь уже в рассвете тает,
Бриз легонько завздыхал,
Рыба есть, тюлень играет,
Знак бударочник подал.
Специальность есть такая
У путинных рыбаков.
Им сестра - волна крутая,
Их дела - большой улов.
Он мотню расправит, крылья.
Поплавков играет ряд,    
А кефали эскадрильи
Прямо в лодку залетят.
Уважают не напрасно
Рыбаки их труд лихой,
Не прощает слабых Каспий,
Если вздыбится волной,
Забушует, небу жарко.
Волны бьют о берег зло.
Удалец же на бударке
Ходит в море все равно.
Норда знает все повадки,
На крутой морской волне
Он гарцует на бударке,
Словно всадник на коне.

Трактора гудят устало,
Из воды пошло крыло,
Заиграло, заблистало,
Заискрилось серебром.
Наконец, все восемь чалок* 
Разлеглись на берегу,               
Скоро и мотню причалят.
Нетерпенье. К ней бегут,
Прижимают вниз подбору,*   
Чтобы рыба не ушла,
Долгин - в центре, а народу
Вся округа к ним пришла.
Вот мотня. Даешь, родная!
Серебра живой поток
Хлынул, берег заливая.
Долгин вдруг: «Лебедки, стоп!»

Нет, не зря народ веками
Славу рыбакам поет,
Вот он, моря дар, пред нами
Всех размеров и пород.

Сельдь в горячке бьет чечетку,
Важно шлепает залом,
А кутум, разинув глотку,
Прет на берег напролом.
Вот кефаль, беснуясь в пляске,
Сальто крутит вразнобой,
Старый берш меняет краски,
Он доволен сам собой.
Вобла, как старуха прямо,
Что-то шамкает бычку:
Пузаночек жирный рьяно
Пробивается к сачку.         
А белуга ткнула носом               
В бок соседа-осетра,
Ошарашила вопросом:
Весело тебе с утра?

Ухмыляется бригада:
Преобильный вышел стол,
Получилось всё как надо -
Будет центнеров под сто.
Такова она, путина,
Есть погода - не зевай,
Волноваться есть причина,
Радости хоть отбавляй.
Долгин шел усталый, гордый,
Как-никак хорош замет,
Рыба есть, и только б норды
Не мешали - план пойдет.

У мужчин хвала друг другу,
Баба Фрося норовит
Ухватить за хвост белугу,
Ту, что как бревно лежит.
Ухватилась, ей советы
Подают со всех сторон:
- Фрося, брось дубину эту,
Посмотри, какой залом.
Он тебе полегче будет.
Фрося вылезла на щит:*
- Помогите лучше, люди, -      
Вдруг растерянно кричит.      
А белуга развернулась,
Напружинилась вдвойне,
Баба Фрося трепыхнулась,
И уже лежит в мотне.
Тут уж к ней на помощь сразу,
В рыбе утонуть - пустяк.
- Вот так баба! Вот зараза! -
Закричал один рыбак.
- А русалка-то недурно
Получилась, вот дела!
Может, Фрося у Нептуна
В полюбовницах была?

А она стоит слепая,
Слизь заклеила глаза,
Чешуей переливает,
Пышет злобой, как гюрза.
Вдруг кричит: «Чего хохочешь?
Ты, пожалуй, любишь щи,
А ухи совсем не хочешь.
Сам бери её, тащи»
И пошла, хвативши лиха,
Не успев промыть глаза,
Баба Фрося - повариха,
Баба Фрося - всем гроза.

Восемь дней из южных далей
Косяки шли: сельдь, залом.
Лихо центнеры считали,
На девятый грянул шторм.

Нет коварнее и злее
Ветра, чем холодный норд.
У него повадки зверя,
Он безжалостен и горд.
Налетит весь темный в злобе,
Всё, сметая на пути,
Если б знал он, сколько горя
Может людям принести.
Разбивает лодки в щепы,
А удастся - жизнь возьмет.
Невода свернет в рулеты
Или в клочья изорвет.
Волны, вздыбившись свирепо,
Пляску адскую ведут.
Норд ведёт себя нелепо.
Он людей не ценит труд.

Наступают дни безделья,
Люди пасмурны и злы.
Поработали неделю,
А теперь считай углы.
Человек силен в работе,
А в безделье сразу сник.
Он красив душой в заботе,
В серой праздности безлик.

Собираются где тихо,
В тёплых солнечных местах
И рассказывают лихо,
Всё подряд о рыбаках.
Вот один шутник из новых,
Фросю нехотя поддел,
Через миг он был пунцовым,
Через два уже бледнел.
А она глазами гложет,
Вот уже запрыгал нос,
Знать, спасайся, кто как может,
Иль терпи её разнос.
Тот сбежал, она вдогонку:
- Хам бессовестный, дурак,
Чтоб тебе селедка в глотку,
Чтобы в зад тебе судак.
Сыплет смачно и обильно,
Распахнув сердито рот,
Никого вокруг не видно,
- Подходи народ, - орет.
Рыбаки идут обратно.
- Что, струхнули? Ничего.
К Яшеньке пойду, бесплатно,
Может, нынче у него.
Ковыляет иноходно,
Вправо, влево, четкий такт.
Уверяет: - Это модно,
Яше нравится вот так.
Даже этого хватает,
Чтобы Яша волком взвыл.
Бабу Фросю тут спасает
Парочка рыбацких сил.

На шестой день норд устало
Повздыхал и стих совсем.
Но несутся вал за валом.
Вот он, величав и нем.
Встретив берег, непременно
Вздыбится, всю мощь собрав,
И набросится мгновенно
На него, пророкотав.
А потом уж тихо, нежно
Смочит весь его собой.
И уйдёт навечно в бездну,
Чтоб за ним пришел другой.
Но серчать красавец Каспий
Долго не привык, всегда
Побурчит на норд и ясный
Снова примет невода.

Долгин на бударке в море
Вышел сети посмотреть.
Поиграл слегка с прибоем,
На корму накинул сеть.
В тонкой частиковой сети*
Звезд предутренних улов,               
Смотрят все в минуты эти               
Окончанья дивных снов.               
Бросил весла, и лодчонка
Развлекается с волной,
А восток покрылся тонкой
Нежно-розовой каймой.
А потом добавил краски
Длинной кистью солнца луч,
Золотистой, желтой, красной,
Захватил и кромки туч.
В море бирюзу размазал,
Черноту, смахнув долой.
Вскоре солнце краем глаза
Показалось над водой.
А потом уже решило
Выйти все из темных вод.
Осмотревшись, покатило
Старой тропкой в небосвод.
Море обдало румянцем.
Озорной, беспечный блик
Побежал в красивом танце
По волнам и где-то сник.
А за ним второй и третий
Гонку странную ведут
На морском просторном треке.
И его они зовут.
А куда? Туда, где счастье.
Есть и люди, что порой
Бегают по жизни часто,
Недовольные судьбой.
Горец взял привычку птицы.
Он маршрут избрал один:
К морю по весне стремится,
На лето - под сень вершин.
Человек, привыкший к долгу,
Легких странствий не любя,
Собирался тоже Долгин
На Кубань, в свои края.
Там отца и мать-рыбачку
В путь последний проводил,
Там нашел жену-казачку,
Там врага солдатом бил.

Вдруг услышал звук сопенья.
Все мечты исчезли прочь.
Рядом всплыли два тюленя:
«Что, не ждал? А мы помочь»
Покрутили головами,
Посмотрели, не моргнув.
И нырнули, лишь кругами
След расплывчатый мелькнул.
Сбросил сеть, гребет легонько,
Неводник кончал замет,
А за ним вдогонку тонкий
Поплавков пунктир идет.
Невод лег петлей большущей,
Моря часть отгородив.
Вот волны о берег бьющей,
Слышен Долгину мотив.
В море дымный след широкий
Оставляют все суда.
И слились в кайме далекой
Даль вселенной и вода.

С щедрой полосы прибрежной,
Чаны сельдь глотают впрок.
Только мало и с надеждой
Люди смотрят на восток.
Ждут они, когда моряна*
Силы в меру наберет.               
Сельдь тогда сама, без плана,
Прямо к берегу идет.
Май заглядывал в окошко,
И морянка ожила,
Поднатужилась немножко,
Поработать всласть дала.

Май пришёл, настал законный
Красный день в календаре
Каждый вспомнил список скорбный
Близких, павших на войне.
День Победы, грусть, веселье,
Праздник, важный, не простой.
Где хотели, там и сели,
В гости просится прибой.
Выпил даже и не пьющий
За победу в той войне
И за павших. Доли лучшей
Пожелали всей стране.

Торжество прошло спокойно,
Но затем вполне законно,
Барабан ударил вдруг,
Зурна заиграла,
Выходи скорее в круг,
Очередь настала.
Есть лезгинка, дай асса!
Не жалей ладони,
Подтяните пояса,
Подстегните ноги,
Проскачи сперва конем,
Пролети, как птица.
С черноглазою вдвоем
Хорошо кружиться.
Наплясался удалец,
Пусть другие пляшут,
Барабанщик молодец,
Знает ловкость нашу.
Побыстрей работай, друг!
Зурны, подбодрите!
Эй пошире, люди круг,
Если жить хотите.
Расплетается коса,
Порвались ботинки,
Скоро будут чудеса
От такой лезгинки.

Об усталости забыли,
Там, где праздник, - скука прочь.
А Герою подарили
Бурку черную, как ночь.

Человек уж так устроен:
В дружбе легче жить ему.
Это плотью всей усвоил
Тот, кто пережил войну.
В дружбе сила есть большая,
С другом всяк солдат - герой.
Дружба храбрым жизнь спасает,
Поднимает слабых в бой,
Много памятников славы
Встало на полях войны,
Есть и дружбе, ей и ставим,
И живем мы, ей верны.

Подружились как-то просто
Наш Петрович и Мамед,
Одинакового роста,
Поровну хватили бед.
Оба там, на Волжской тверди,
Начинали долгий бой.
И вели до Вислы первый
И до Одера второй.
И не зря всезнайка случай
Свел участников войны,
Он решил им сделать лучше.
Будем случаю верны.

За Дербентом горы встали,
Там, где Хан Анушерван
Из ключа пил воду встари,
Небольшой аул Джалган.
Там Мамед увидел солнце,
Там в горах любил мечтать,
И оттуда с другом горцем
Уходил он воевать.
А когда с последним залпом
Смолк зловещий рев войны,
Кровь и пот когда солдата
Стали больше не нужны,
Подтянув ремень потуже,
Сдав уставший карабин,
Он пошел туда, где нужен,
В царство солнца и вершин.
Но, подвластный новой доле,
Поклонился старикам,
Оглядел с вершины море
И спустился к рыбакам.
Новичков собрал в бригаду,
Постарался подучить.
А пришла путина - сразу
Стал ловить, ловить, ловить.
Он с азартом и охотой
План давал и между дел
Воспитательной работой
Занимался, как умел.

Май - весны пора хмельная,
Море звало погулять,
Время позднее. Играя,
Прогибают волны гладь.
Растворился вечер в ночи,
Потерялись люди в ней,
Лишь цигарок дымных очи
Вдаль смотрели за друзей.
Ночь у моря. Слышно - волны
Колыбельную поют.
Небосвод навис огромный -
Мысли ищущей приют.
Из него сигнал далекий
Прилетел, смутил умы,
Начертил на ленте строки,
Непонятны, но верны.
Но мы не способны всё же,
Оценить их тайный смысл?
То послание нам может,
Или просто чья-то мысль?
Или то миры иные
Ищут нас, людей-землян.
Может, бедствия большие
К ним пришли и SOS всем дан?
Что нам Шкловский скажет завтра?
Чем сразит Амбарцумян?*
Где гипотеза, где, правда?    
Чуть прищурен и румян,
Огонек звезды мигает,
Пробиваясь сквозь эфир.
Пропадает, в дымке тает,
А ведь это целый мир.
Может, там живут и любят.
И, как мы, растят цветы.
Только что-то, а не люди,
Может, в образе мечты,
Что, в ребячьем сне явившись,
А затем уйдя в полет,
На планете поселившись,
Это «что-то» и живет.
Сколько звезд и «что-то» столько -
Люди - звезды, жизнь - их путь.
Есть в них тоже «что-то», только
Нужно в души заглянуть.
И Мамед копался в душах,
Чтобы «что-то» смысл найти,
Чтобы люди были лучше,
Шли по доброму пути.

Подошли другие. В гости
Ночь на берег позвала.
Кто судьбе-плутовке кости
Чистит смачно за дела.
А другой навел румяны
Ей за ласковость к нему,
Третий видит в ней изъяны,
Но ругаться ни к чему.
Говорили о погоде,
Помогла два плана дать.
Настроении в народе,
Как быстрей страну поднять.
И не просто, а со знаньем,
Умещая планы в дни,
Вся вселенная - собранье,
А президиум - они.
И когда простым решеньям
Одобренье вынес «зал»
Всем, Мамед им, с увлеченьем
Случай детства рассказал.

Горы, ночь и костер
Тьму поджечь норовит.
Бурку молча простер
Жизни сверстник-старик.
Посмотрел на меня
С добрым прищуром глаз,
Трубкой длинной дымя,
Начал тихо рассказ:
- Слух прошел, что весной
Появился в горах
Вдруг джигит молодой
С песней счастья в устах.
Будто песни слова
Людям счастье дают,
От тех слов навсегда
Горе, бедность уйдут.
Взволновался народ:
- Как услышать ее?
И собрались на сход
Слово молвить свое
Старики. Те всегда
Носят мудрость родов,
Как большая река,
Свежесть всех родников.
И как только в их стан
Взор свой бросил рассвет,
Весь притих Дагестан,
Ждал, что скажет совет.
Птицы смолкли в садах,
Ветер крылья сложил,
И орел в облаках
Почему-то застыл.
Есть у горцев закон:
Все обдумай сперва,
Все отмерь, а потом -
Выбрось стрелы-слова,
Чтоб врага наповал
Поражали они,
А товарищ набрал
Силы мужества в них.
Чтобы всюду несли
Правды вечный огонь,
Чтобы горе сожгли,
Чтобы жизни ладонь
Всем открыта была,
Чтоб Земля расцвела.
Вот какие слова
Нужно им было знать,
Но была лишь молва,
Заблуждения мать.
Тень ушла от реки,
Час пробил на обед,
Но молчат старики,
Дать не могут совет.
И запомнилось мне:
Словно ветер живой,
Подлетел на коне
Мудрый старец седой.
Голос слышится вдруг:
- Всем почтенным - салам,
Верьте мне, я всем друг,
Слово правды я дам.
Нету песни такой,
Чтобы счастье рекой,
Нету песни такой,
Нету песни такой,
Пусть все люди поймут
И пусть будут все знать:
Только труд, только труд
Может счастье им дать.

Ночь у моря. Слышно - волны
Колыбельную поют,
Небосвод навис огромный,
Рыбаки все спать идут.

Обратилась Фрося вскоре:            
- Митинг мне здесь собирай,
Аль собрание, какое,
Чтоб народ был, открывай.
Не хочу себя прославить,
Но на зависть всем векам
Буду памятник я ставить
Тут каспийским рыбакам.
И Мамед чесал затылок:
Несознательной слыла
И такое вдруг решила.
Вот так Фрося, вот дела.
Отложили митинг все же
И поехали в район.
- Стройте ясельки, поможем,
Ну а памятник - потом.
Согласилась Фрося быстро,
На собрании она
Выступила так речисто,
Что расстроилась сама.
Слезы вытерла тельняшкой
И сострила на свой лад:
- Оформляйся Маша с Яшкой,
Будут ясли и детсад.

Лето, лето прикатило
Из-за гор, издалека.
И закончилась путина,
Труд, прославив рыбака.
Обезлюдел берег моря,
Ветер песен не поет,
День каленым зноем морит,
Ночь прохлады не дает,
Тьмы накинет покрывало
На притихший рыбозавод,
И прольется плач шакала -
Он кого, зачем зовёт?
В горы поднялись отары
Откормиться на лугах.
Виноград поспел янтарный
В нескончаемых садах.
И, прицелясь на вершины,
Что, как чувства, высоки,
В горы вновь идут с путины
С морем в сердце рыбаки.

Фрося с Долгиным в совхозе
Подрядились на сезон.
Повариха пищу возит,
На обрезке Долгин. Он
Так давно не видел чуда -
Плод от солнца и земли.
Спелой кисти изумруды
На ладонь его легли.
Вот Нарма к столу созрела,
Рядом гордый Шах-аббас,
А чуть дальше Изабелла
Черным оком дразнит вас.
Вот Мускат душистый, сочный
Сам торопит на вино,
Агадаи крупный, прочный
В дальний путь готов давно.
Вот с изысканным кокетством
Дамский пальчик вас зовет,
И, довольная соседством,
Гроздь Шасли к таркалу* льнет.

Тот, кто видел виноградник,
Тот, кто резал виноград,
Знает пусть, что видел праздник.
Щедрости земной парад.

Лето быстро отгремело
В жарком суетном труде,
Все созрело и поспело,
Снято все давно везде.
Дозревают лишь гранаты
С желтобокою айвой,
И таркалы, как солдаты,
Охраняют их покой.

Долгин и Мамед фазанов
Пострелять пошли зарей.
Тонкий полог из тумана
Расстилался над землей.
А потом с восходом солнца
Он растаял и исчез,
И, как будто из оконца,
Выглянул осенний лес.
А у ног его речушка
Шепелявит на камнях,
Вдруг фазан. Скорей на мушку.
Он же сразу вверх. Бабах.
Отлетал свое глупышка,
Есть один, потом второй,
А Мамед бежит вприпрыжку
С приогромнейшей дрофой.
- Посмотри, барашка целый,
Я иду, смотрю - летит.
А ты знаешь, как я целил…
А вдали костер горит.
Там река, там ставят донки
Хлопца три на усача.
Рядом с ними собачонка.
Встала нехотя, урча,
Отошла чуть-чуть в сторонку
И залаяла всерьез.
Даже очень громко, звонко:
Мол, гляди - я грозный пес.
Но, поскольку ей вниманья
Уделить никто не смог,
Смолкнув, полная признанья,
Примостилась возле ног.

Поздоровались. Ребята
Показали свой улов:
Усача четыре, пятый
Был уже в ухе готов.
Рыболовы городские,
На велосипедах все,
Прикатили удалые,
Чтобы не сидеть в тоске,
В городе, в такие дни.
Явно, смелые они.

Времени терять не стали
Угостили двух ухой.
Старший, тот, что Толей звали,
Вдруг сказал: - А вы Герой.
И, подумав, добавляет,
Хитрости ведь вовсе нет:
- Гимнастерка выгорает,
От звезды остался след.
А потом глаза прищурил
И на Долгина взглянул.
Как-то строго, даже хмуро,
В сердце будто бы кольнул.
Пригляделся тот к мальчишке:
Ну, такой же, как и все.
Будто вышел, вдруг из книжки
И нарочно рядом сел.
Чуть курносый, круглолицый,
Ежик пятится назад,
Брови, словно крылья птицы,
Размахнулись, а глаза
И внимательней, и строже,
И приятней, и умней.
Есть в них что-то, что тревожит
Грустью детскою своей.
Рассказал им, как героя
Заслужил и получал,
Прокатиться всех на море
В день воскресный приглашал.
Подарил своих фазанов,
Попрощались и росой,
От зари еще румяной,
Шли охотники домой.

А ребят манило море,
Всем нам ясно почему.
На велосипедах трое,
Вскоре прибыли к нему.
И Герой гостей сначала
Угощает балычком.
На бударке покатал их
Под хорошим ветерком.
Строем по рыбозаводу,
Поводил, зашли в лабаз*
Из колодца пили воду,       
А у Фроси вкусный квас.      
О себе ему ребята,    
Говорили без конца,
И запомнилось солдату,
Что у Толи нет отца.
А вот мама - врач в больнице,
Вообще она хирург.
Приглашал его лечиться,
Если заболеет вдруг.

Укатили лишь под вечер
Из гостей к себе домой,
И условились о встрече -
В школе выступит Герой.
И в субботу был он в школе,
Все зашли в свободный зал
И по праву друга Толя,
Всем Героя представлял.
Рассказал им обо всем том
Что нам дорого сейчас,
А потом его с почетом
В пионеры принял класс.

После резки винограда
За учебу Долгин сел.
В книгах вся была отрада,
Берег моря опустел.
Он читал упрямо, много,
Не спеша, вбирая суть,
Подбирая книги строго,
А не просто что-нибудь.
Ветры выли, как хотели,
То ли с горя, то ль со зла.
Странный свист дарили щели
Скука в старый дом ползла.
Море билось как в горячке,
А камыш шумел у ям.
И трещал в бесцельной скачке
Хрупкий высохший бурьян.
Смочит берег дождь осенний,
Не скребет в окно песок
Вдалеке  утес надменный.
Ведь не даром он высок.
Поглядит Герой в окошко,
Кинет печке в глотку дров,
Тело разомнет немножко
И опять читать готов.
Жил все, подчиняя толку.
Встал - учи, устал - ложись.
Словно вел он подготовку
К наступлению на жизнь.

Раз поехал к Яше в город.
Тот, на радостях хмельной,
Заявил при Маше, скоро
Станут мужем и женой.
Значит, быть веселой свадьбе,
Значит, быть еще семье.
И, на них счастливых, глядя,
Он подумал о себе.
Вспомнил все: от школьной парты
До сегодняшнего дня.
С Аллой был орлом крылатым,       
А теперь подобье пня.
И о дочери известий
Не получено пока.
Охватила вдруг, хоть тресни,
Одинокого тоска.
Вспомнил Толин взгляд печальный
И решил - зайду к нему.
Вроде б так, совсем случайно.
Вот и Толик рад ему.
Суетится, угощает:
Вот орехи, вот хурма,
Может, кушать, может, чаю?
Тут хозяйка в дом сама.
Познакомились сердечно,
Пообедали с вином,
Мать сказала, что, конечно,
Много слышала о нем.
О себе - совсем немного,
В слове горечи налет,
А хорошая погода
Их на улицу зовет.
Снег искрится на пороге,
Солнце село на горе,
Просто отдохнуть в дороге
И готовиться к заре.
Толик, мать, он с нею рядом,
Симпатичная, стройна,
С добрым и открытым взглядом,
Сразу видно, что умна.
Говорит легко, свободно,
Острой шутке знает толк.
Он мужчина благородно,
Слушая её, сам смолк.
Было все ж ему приятно,
Что они идут вот так
Просто, дружно, аккуратно,
Хорошо… Знакомый парк.
Толик бегает на горке,
Кто прокатится сильней?
А они стоят в сторонке,
Молча смотрят на детей.
Толик крикнул: «Дядь Володя!
Посмотрите, как сейчас!»
Мать взглянула на Героя,
Словно видит в первый раз.
А потом вдруг виновато:
- Он, пожалуй, в вас влюблен.
Спохватилась: - Поздновато,
Толик, мы домой пойдем.
И ушли, простившись сразу.
На морозе скрипнул клен,
А Герой все слышал фразу:
«Он, пожалуй, в вас влюблен»
Через месяц в магазине
Веру Львовну увидал,
Проводил, поднес корзину,
Книжку Толе передал.
Заходил потом к ним снова.
С Толей в шахматы играл,
Мать приветливо сурова,
Сын обрадовался, ждал.
Раз в кино ходили вместе,
Яркий луч, большой экран,
Скрип тревожный старых кресел,
Чита, Джен и их Тарзан.
Толик дергает за локоть -
На вопрос давай ответ.
Львовны белокурый локон,
А в глазах веселый свет.
А затем ему улыбка...
И опять экран. Ему…
Он смотрел, как света нитка
От двери шла в зал во тьму.
Из кино шли - дождь закапал.
С болью в голосе, в словах
Толик вдруг сказал: - Мой папа -
Альпинист, погиб в горах.
И добавил чуть попозже:
- На него вы так похожи...

Шел апрель, путина сразу
Захватила уймой дел,
Долгин с Толиком ни разу
Повидаться не сумел.

День последний в Дагестане,
Он у них сидит давно,
Толик, мать, два чемодана.
И неловкость заодно.
Время шло, пора проститься,
Львовна руку подала.
И смотрела сквозь ресницы,
Словно приговор ждала.
Все. Перрон и хмурый Толик,
Вот гудок прощальный дан.
И тоска сильнее боли.
Будь же счастлив, Дагестан.

                V
Здравствуй, Днепр спокойный, милый.
Низко кланяюсь, любя,
Здравствуй, добрый город Киев!
Рад приветствовать тебя.
Вот Крещатик величавый
Встал красой навстречу нам,
Дом высотный, почтамт главный,
Между ними музы храм.
А вокруг шумит, как море,
Многолик, кипуч, широк,
Говорит, смеется, спорит
Человеческий поток.
Галя. Вот она со скрипкой
У колонны ждет подруг.
Странный тип с улыбкой липкой
Завертелся рядом вдруг.
Подтянул штанишки-дудки,
Суетится, ждать невмочь.
Покривил в досаде губки
И, вздохнув, убрался прочь.
Отдала подруге скрипку,
Шла в сторонке, не спеша.
Глянешь - не сдержать улыбку,
До чего же хороша.
Все естественно и скромно,
Теплота в больших глазах,
И каштановые волны
Расплескались на плечах.

Парк. Скамья. Напротив остров.
И ступеньки скачут вниз.
Мост висячий, словно остов,
От чудовища повис.
Пляж. И Днепр его ласкает,
Вот Матвеевский залив,
Яхты стаями летают,
Солнцем паруса налив.
Пляж внизу, веселый, звонкий,
Посмуглел от тел нагих,
А Владимир строгий с горки
Беспрестанно крестит их.

Галя вспомнила, как дома,
Утомленная игрой,
Бегала она к затону
Искупаться, а весной…
Краснодар - там дом и мама,
Их фиалки у крыльца,
Год учебы - будто гамма
От начала до конца.
Михаил сошел с помоста,
Защитил ее собой
Силой, смелостью и ростом
И душевностью простой.
Он товарищ верный, честный,
Весь открыт, как Божий день,
Без желаний и без лести.
Как-то в парке, сев на пень,
Он шутил: - Ай да Галчонок!
Мне завидуют друзья.
Говорят, таких девчонок
Упускать никак нельзя.
Все советуют жениться,
Я пока - что  не хочу.
Ведь мечтаю в олимпийцы,
Вот возьму и отличусь.
Так что свататься не буду,
Только ты не унывай,
Ведь тебя же не забудет
Твой любимый Николай.

Познакомились престранно:
Матч борцов, конец, толпа.
Весь в огнях дворец стеклянный,
А подружек нет пока.
Пристают развязных двое:
«Вы нас ждете? Ах, мерси!»
« Хлопцы, это что такое?»
Кто-то рядом пробасил.
«Ждет меня». Обнял за плечи
И, почти подняв, повел.
Отпустил: «Хороший вечер,
В общем, Миша я Орел».
И она его узнала -
Он боролся, победил.
Возражать ему не стала,
Он галантно проводил.
С той поры и водят дружбу,
И встречаются всегда
Просто так и если нужно,
Коль есть радость иль беда.

Серж и Коля. Коля. Гриша.
Как сейчас ей все равно?
Кто дороже ей, кто ближе?
Коля первым и давно
Скромной, вдумчивой девчушке
То сказал, что не забыть:
- Мы бы не встречались лучше,
А то вдруг начну любить.
Но в десятом были встречи,
Вскоре армия, и он,
Гордый, пылкий, взял на плечи
Все, все, то, когда влюблён.
Галя вспомнила прощанье.
Взяв ее ладонь, в свою,
Он сказал, как заклинанье:
«Галя, помни, я люблю»
И она неловким, робким,
Первым в жизни, как могла,
Колю клятвенным, коротким
Поцелуем обожгла.
И смутилась, погрустнела,
Коля вдруг ее обнял,
Целовать стал страстно, смело,
Видно, чувствам волю дал,
И уже в мгновенья долю
Все вокруг ушло назад.
Галя видела лишь Колю,
Только Колины глаза.
Мама, что-то с ней творится,
Ведь со мной добра, мила,
А при Коле - как тигрица,
Настороженна и зла.
Только Колю увидала,
Сразу бросила в укор:
- К ним прислуги, не хватало.
С внешностью такой, позор.
А Сережа - тот уверен,
Что добьется своего,
Он характером Арбенин,
Форма прежде для него.
Гриша. Чем мальчишка шустрый
Так меня к себе привлек?
Может, материнства чувства
Вспыхнул первый огонек?
Или это все привычка,
Благодарственность души?
Может, и любовь в кавычках,
Верную мою, пиши.
Осмотрелась на дороге
И ушла в себя опять.
Жизнь - как речка, есть пороги,
Омуты, затишья гладь.
Только лучше на стремнине -
Там со всеми заодно.
Сын уселся на машине
И кричит на папу: «Но!»
Тот, счастливый, бьет ногами,
Ржать пытается всерьез…
- Папа, папа! Как-то маме
Задавала я вопрос.
Говорит, студент приезжий,
Ей-то стыдно предо мной,
Мол, была наивна прежде.
Где сейчас он? Кто такой?
Папа, папа. Я не знаю,
Как отцы в семье живут,
Как ругают и ласкают,
Кофе крепкий утром пьют.
Нарожала, был бы с нами,
Папе внуков. От кого?
И сказало сердце Гале -
Коля, Коля. Жди его.

- Галя! - крикнул сбоку кто-то.
Михаил во всей красе.
Громового баса рокот,
Отгремев, осел в листве.
- Предлагаю курс к бассейну,
Есть сердечные дела.
Там  одну приметил – «серну»,
Что-то за душу взяла.
Но бассейн их встретил хмуро,
Стали скромно у двери,
Михаил окликнул: - Юра,
Ну-ка, Свету позови.
Вышла девушка вприпрыжку,
Сразу видно - егоза,
Аккуратненький носишка
И веселые глаза.
Шепотком спросила Галя:
- Миша, будут по плечу
Света и твои медали?
Он ответил: - Совмещу.

Шли они, а жизнь кипела,
Точно так же, как вчера.
Очевидно, проглядела,
Что для счастья двух свела.
Галя с ними попрощалась,
Пусть уходят в праздник свой.
И наедине осталась
С прежней думой и мечтой.

Разбежались тучки в небе
И столкнулись, грянул гром.
Предается сладкой неге
Все зеленое кругом.
А довольно сильный дождик,
Шумный, резвый весельчак,
Разгоняет всех прохожих,
Как бы лапками стуча.
А машина стать не хочет,
Не берет машину страх,
И азартный дождь топочет
На ее крутых боках.
Он промыл бульваров гривы,
С тротуаров пыль смахнул
И умчал ручьем игривым,
Как бы хвостиком вильнув.
Солнце луч, свернув потуже,
Тучки редкие прожгло,
И улыбкой счастья тут же
Днепр и Киев залило.

У Галины нынче сборы,
Ждут каникулы и дом.
Подготовка к встрече скорой
И свидание потом.
До свидания, Крещатик
И серьёзный музы храм,
И ты, добрый друг почтамтик,
Галя вновь вернется к вам.

День с утра был отдан маме.
А потом под вечер - в пять
На скамейку за кустами
Галя села Колю ждать.
Заводская проходная.
Видела она не раз,
Как сидят там, ожидая,
И с нее не сводят глаз.
Здесь вокруг официальность,
Объявленья стали в ряд
И любую специальность
Предлагают для ребят.

Время. Молодость задором
Заполняет весь простор.
Раздавайся под напором,
Заводской широкий двор.
Тесен он, и проходная,
Распахнув все двери враз,
Загордившись, выпускает
Молодой рабочий класс.
Наконец, и Коля, вот он
Повернулся к ней спиной,
Отделен был целым годом,
А какой-то весь родной.
Что-то говорит мужчине,
Голову, склонив слегка,
На носки встает, пружиня,
А теперь его рука
Как-то четко подтвердила
Без позерства и прикрас
Все то важное, что было
Им рассказано сейчас.
И опять рука умело,
В смелом творческом броске
Чертит схему как бы мелом
На невидимой доске.
С возбуждающим накальцем
Закружила быстро вдруг,
На ладони четко пальцем
Начертила вроде б круг
И вскочила на затылок.
И, слегка его помяв,
Опустилась и застыла,
Возбуждение уняв.
Попрощались. Коля резко
Повернулся. Шаг, второй.
- Странно, я его невеста,
Стану в будущем женой.
Лишь ему доверю, значит,
Быть отцом моих детей.
А ведь он уже не мальчик,
Красивей стал и взрослей.
Шаг, другой ему навстречу,
И порывисто, любя,
Обняла его за плечи:
- Здравствуй, милый, вот и я.
Он схватил ее за руки
Ослепила радость вмиг,
Прочь с дороги, тень разлуки.
Встречи свет, гори для них.

Их любовь соединила,
Две мечты в одну свела.
Ободрила, окрылила
И довольна тем была.

На другой день Гриша Гале
О себе давал отчет.
Показал ей гордо табель,
Грамоту, потом значок,
Книгу - школьную награду,
От завода в цирк билет
И для пущего парада
Самодельный пистолет.
Днем она играла много,
Но привыкла ровно в пять
Наша Галя-недотрога
У завода Колю ждать.
Галя видела, как рад он
Каждой новой встрече с ней.
И самой с ним было рядом
И приятней, и светлей.

Август всех смуглил завзято,
Но сентябрь дал звонок.
Закругляйтесь-ка, ребята,
Начинайте свой урок.
Все опять за книги сели,
Вновь разлука просит слез,
Братьев же в конце недели -
На бахчу автобус вёз.

Поле - скатерть-самобранка,
А на ней накрыт десерт,
И ребята спозаранку
По невысохшей росе
Все на сборке их, пузатых,
Черных, рябых и других,
Витаминами богатых,
В сочности своей тугих
Наших русских несравненных
Прапрадедовских сортов
Чистых, ровных, в дымке бледных
Арбузов-пудовиков.
Нож, и он лежит, искрится:
Кто болеет - полечу,
В каждом - целая криница -
Ешь и пей до не хочу.
Гриша взвешивать помощник,
Коля пот утер седьмой,
Молодежь арбузы носит,
А они лежат горой.
Ждут и, если Бог поможет,
К самым скорым поездам
Подвезут, в вагоны сложат,
Развезут по городам.

Пообедали ушицей,
Поплескались от души
И опять пошли трудиться.
Урожай хорош - спеши.
И лишь ночь сказала: "Хватит!
Отдохнуть пора, друзья".
И собой закрыла скатерть
Ночь, а с ней шутить нельзя.

Все болит: спина и ноги,
Только, молодость, не дрейфь.
Мчит автобус по дороге,
Оставляя песни шлейф.

               VI
Краснодар встречал Героя
Легким теплым ветерком,
Дельным гулом новостроек,
Вставших кранами кругом.
Город жил, любил, трудился,
Развлекался и мечтал,
Чудо - рынками гордился
И тепло гостей встречал.

Быт устроил, о работе
Был серьёзный разговор.
Как, мол, в рыбнадзор пойдете?
Согласился в рыбнадзор.

Мы впрягаем в планы годы,
Как рысистых под дугу,
Оставаясь у природы
В неоплаченном долгу.
А она, как мать, растила
Непокорных, трудных нас,
Закаляла, и любила,
И вела из класса в класс.
У нее мы много брали.
И по долгу всех детей,
Повзрослевши, не пора ли
Нам заботиться о ней?
Мудрой не чинить препоны
С нею быть в ладах везде,
Соблюдать её законы
Ради жизни на Земле.
Если ты, читатель верный,
Всем решишь подать пример,
Помни: самый страшный, вредный
Враг природы - браконьер.

В тайниках своих глубоких
Нам, неистовым, во вред
Жизнь всегда хранит пороки,
А к порокам уйму бед.
Коль характер стойкий, сильный -
Человек весь чист, открыт.
Если слаб душой, обильно
Он пороками набит.
А они наружу лезут,
Ты смотри, их берегись.
Все как ржавчина железо,
Разъедают нашу жизнь.
Долго ль мир дарить нам будет
Пораженных злом людей?
Ведь они так много губят
В страшной слабости своей.
Губят шорохи лесные,
Плеск рыбешки в камышах,
Губят жадно и трусливо,
По-звериному спеша.
Губят радость, губят веру,
Губят души, губят век.
Губят то, во что мы верим,
То, чем счастлив человек.
Как они все просто губят -
То ли звери, то ли люди.

Как их Долгин ненавидел,
Ненавидел и жалел.
Кто растил их, кто обидел,
Дать им разум не сумел?
Он работал честно, рьяно,
Был со всеми строг, учтив,
Призывал к порядку хамов,
Несознательных учил.
Только Рыжий не сдавался,
Затаился, ждет, хитрец.
Сколько раз уже срывался,
Заметал следы, подлец.
Рыбу хам берет под носом,
Прячет ловко, фактов нет.
А при встрече льстиво спросит:
- Как дела? Семье привет.
Как он ни ловчит, наглец,
Но придет ему конец.

Тот, кто стал вчера солдатом,
Робок и смешон подчас,
Точно так же, как когда-то
В школе, начав первый класс.
Лишь потом придет характер
Наш, не знающий преград.
Будут качества как раз те,
Чтоб героем стал солдат.
Будет вера в разум, силы
И уменье побеждать,
Все, гордились, чтобы сыном,
Родина его и мать.
Воспитав таким солдата,
Офицер немолодой
Не жалеет, что когда-то
Стал по доброй воле в строй.
Да, мы в строй встаем послушно
На все долгих двадцать пять,
Потому, что это нужно,
Кто-то должен там стоять.
И когда в десятом Коля
В жизни намечал пути,
То решил, на то и воля,
Он в военные идти.
Но теперь, когда он Грише
Заменил отца и мать,
Долг, когда желанья выше,
Он не мог о том мечтать.
И тогда всезнайка случай,
Верный нужности своей,
Посреди реки кипучей
Свел опять моих друзей.

Воскресенье. На прогулку
Вышел катер небольшой.
И на нем, зайдя за рубку,
Встретил Колю наш Герой.
Как всегда, приятна встреча
Двух солдат-однополчан.
Вот уже подкрался вечер,
За окошком заскучал.
А они сидят у Коли,
И беседе нет конца.
Каждый важное припомнил-
Растревожили сердца.
По субботам-воскресеньям
Часто видели троих,
А потом и новоселье
Наш Герой справлял у них.
Жили дружно. Через месяц
Был с жильем, ну и теперь
Он питался с Колей вместе,
А квартиры - к двери дверь.
И ему однажды думы
Коля высказал сполна.
А потом сидел угрюмый,
Будто в этом есть вина.
И ответ был как награда,
Как большой подарок дня:
- Поступай, учись, коль надо,
А с Гришухой буду я.

Коля знает, будет рада
Галя новости такой.
Счастье в Киеве быть рядом
Им подарено судьбой.
И теперь, стряхнув печали,
Коля ждет приезда Гали.

Долгин из пера и пробки
Ладит с Гришей поплавок.
Раздаётся вдруг не робкий,
Продолжительный звонок.
Дверь открыл, пред ним стояла,
То ж лицо и тот же рост,
Юная, родная Алла.
Он застыл, а в сердце рос
Тот порыв свирепый, жадный,
Что всю радость сжал в кулак,
Чтоб ударить беспощадно
Прямо в голову, да так,
Чтоб рассудок зашатался
И рассеялся на миг,
Чтобы в горле не сдержался
                крик…
На какое-то мгновенье
Стиснул зубы, губы сжал,
Необычное волненье
Поборол и крик сдержал.
Голосом глухим, далеким
Пригласил, весь дух собрав.
Галя входит шагом легким,
Свежестью его обдав.
Николай зарделся сразу,
Радость встречи, первый миг.
Галя тоже трет под глазом.
Он ставил их одних.
А когда его позвали,
Он спиною стал к окну.
Долгин видел в этой Гале
Дочь свою, свою жену.

Ночь пришла, ему не спится.
Да какой быть может сон.
Собирает по крупицам
Все, что слышал, видел он,
Все, что было. В полной мере,
Что могло б ему помочь,
Убедиться, твердо верить
В то, что эта Галя - дочь.

Утро. Завтрак. Всё остыло,
Масло клеилось к ножу.
- Знаешь, мама, я решила,
Я за Колю выхожу.
Мать, пружиня, быстро встала,
Будто сбросила года,
Сорвалась и закричала:
- Не позволю! Никогда!
Не за тем сама страдала,
Да ты знаешь, кто ты есть?
Я тебя ведь подобрала,
Ты не дочь мне. Значит, честь
Материнства незнакома
Этой женщине седой.
Мир уюта, радость дома
Сделали ее тупой.
Счастье Гали представляла
С личной выгодой, как долг.
Да, за то, что воспитала,
Подсказать инстинкт не мог,
Что честь матери толкает
Женщин на лишенья, смерть,
Ради тех, кого рожают,
Здесь же замуж... И не сметь.

Третий день в больнице Галя,
Нервный шок, и мир закрыт.
Мать, на дочь-бедняжку глядя,
Извелась, ей не забыть
Никогда при жизни это -
Тот удар, что наповал
Дочь сразил, закрыл от света,
Беспощадно разум взял.
Ей всесильный страх потери
Все перевернул в душе.
И готова ласки двери
Сатане открыть уже,
Только б Галя встала снова,
Лишь бы слышать: - Мама, мать!
Да она на все готова:
И смириться, и молчать.

Две недели свет прекрасный
С тьмой борьбу за Галю вел.
И, конечно, не напрасно:
Вял цветок, но вновь расцвел.
Просветлел Петрович, Коля
Улыбнулся в первый раз,
И Гришуха рад, он в школе
Известил об этом класс.

Навестили Галю дома,
И Герой увидел мать,
Женщину, что из детдома
Дочь взяла, чтоб воспитать.
И потом одна вкусила
Радостных мгновений тьму,
Все счастливое, что было
Предназначено ему.
Шел сказать. Во всем открыться,
Но потом решил смолчать,
Галя только из больницы,
Не в себе еще и мать.

Галя вскоре улетела.
Николай решил, что год
Поработать можно смело,
Пусть уж служба подождет.
А женитьба? Что женитьба...
Перенос до лучших дней.
Им, влюбленным, рядом быть бы
Вместе с радостью своей.

                VII
Дед Мороз, сердитый, сильный,
Шел в обход. Что шаг, то лед.
Все дрожит, как лист осины,
Там, где Дед Мороз идет.
Цвет зеленый сердит деда,
Только елям хоть бы что,
Их метелица одела
В распушистое пальто.
На земле разостлан белый
Удивительный ковер.
В поле вышел зайка смелый,
Расширяет кругозор.
На опушке, где дорога,
Резво лыжники бегут:
Это Галя-недотрога,
Миша, Света тоже тут.
В поле дышится привольно,
Лес вдали как гребешок.
Хоть глазам немного больно,
Но, а сердцу хорошо.
А мороз-упрямец злится,
Всем румяна понавел.
Скоро полдень, подкрепиться
Аппетит домой повел.
Пообедали у Светы,
Отдохнули и в дворец.
Вскоре там при ярком свете
Сотни пламенных сердец
Тон возьмут высокий, нужный,
Чтоб летел во все концы.
Их призыв веселый, дружный:
- Шайбу-шайбу, молодцы!
С удовольствием смотрела
Галя первый раз хоккей.
За команду ту болела,
Что была в игре слабей.

Да, хороший получился
Этот зимний выходной.
Завтра вновь пойдут учиться,
А сейчас скорей домой.

Любопытный месяц в окна
Смотрит, хочет много знать.
А раздумья, как волокна,
Стали Галю оплетать.
Думы, думы вы девичьи
Обо всем и о любви.
«Речка, лодка, время мчится,
Все ушло, они одни.
Обнялись, а речка катит
Их куда-то в мир иной,
В тот, где слов одних не хватит
Для любви, любви большой.
Робко стали целоваться,
Оказалось, что могли.
Лодка начала вращаться
И застряла на мели.
И когда спускался вечер,
Прогоняя липкий зной,
Гордо шли они навстречу
Радости своей большой.
А потом признанье мамы,
Вновь учеба, часто грусть,
Кто родители, узнать бы,
Мама нервничает - пусть.
А вчера вот грандиозно:
Сцена и притихший зал.
На оркестре виртуозно
Юджин Орманди* играл.               
Вышел строгий, взмах опрятный.   
Брамс, Крестон и Дебюсси.       
А потом Чайковский в Пятой   
Грянул славу всей Руси.            
Дрожь злым холодом по телу
Пробежала и ушла.
Галя вспомнила Валеру,
Встреча первая, бушлат
И фуражка с крабом цепким,
Золотые якоря.
И глаза развязно в щелках
В ожидании горят.
- Я солист ансамбля Флота,-
Представлялся. Баритон.
Голос есть, звучит неплохо,
Только не поставлен он.
Стал ухаживать серьезно,
Пресекла, грозился ей:
- Я люблю, и, рано ль, поздно,
Будешь все равно моей.
А в тот вечер ей не спалось,
Убежали все в кино,
Постучали - отозвалась.
Он. Не видел, мол, давно.
Засмеялась, вдруг Валера
Всю привлек ее к себе,
Целовать стал жадно, смело,
Чувствует, что быть беде.
Разум как-то стал мутиться.
Помнит, слабою рукой
Попыталась защититься,
Он же страстный и большой,
Подавлял сопротивленье,
Утверждая власть свою.
И тогда пришло спасенье.
«Галя, помни, я люблю»
И она впилась зубами
Прямо в губы, чтоб отстал.
Их Валере зашивали,
Да и сам другим он стал.
Долгин непонятно как-то
В жизнь мою сумел войти.
Незаметно, аккуратно,
Будто нам с ним по пути.
Познакомилась поближе -
До чего же он большой,
И не тем, что ростом вышел,
А в суждениях, душой.
Мне б отца такого. Впрочем,
Он немного суроват.
И со мною сдержан очень,
Будто в чем-то виноват».

Утомили Галю думы
Обо всем и о любви.
Сон подкрался к ней без шума
И унес в миры свои.

Время шло, устроив гонки
Дням, уставшим от забот.
Вновь весна, и Днепр у Горки
С плеч стряхнул тяжелый лед.
А потом и весь разделся,
Подставляя солнцу грудь,
Вскоре цветом май зарделся,
Собирая лето в путь.

                VIII
Вот Буранов в форме снова,
Ведь мечта его сбылась.
Быт училища суровый
Распростер над Колей власть.
Инженером станет. Служба,
Офицерство, блеск погон.
Служба там, где будет нужно.
В армии такой закон.

Хорошо им было вместе.      
Утром по воскресным дням
Николай спешил к невесте,
Предпочтя ее друзьям.
По теплу манили схилы*         
Несравненностью своей
У Аскольдовой могилы
Горько плачущих ветвей.
Прошлого вставали тени
И вели их за собой
Памяти тропой нетленной
К славе киевской седой,
Где метро прыжком огромным,
Днепр, стремглав пересекло
И под стук колес вагонных
Стонет станции стекло.
Их река встречала часто
Плеском радостным волны,
Да холеный и глазастый
Улыбался лик Луны.
Ночь, когда плащом волшебным
Закрывала дню глаза,
Днепр казался бледным-бледным,
Будто шла к нему гроза.
Бег свой замедляло время
И уставшая Земля
Торопливой жизни бремя
Принимала на себя.
Их смущало тьмы коварство
И они, спеша сквозь ночь,
Шли туда, где света царство
Прогоняет страхи прочь.
Симфонический оркестр
Сотней чудных голосов,
Хором радостным приветствий
Славил скромных беглецов.
Здесь всегда по воскресеньям,
От волшебных звуков пьян,
Предается наслажденью
Настоящий меломан.
А потом аллеи парка
На Крещатик их вели,
Где гирлянды ярко-ярко
Светом радуги цвели.
Где неон прозрачно-синий
Приглашает у дверей
И кружится в танце стильном
Мошкара у фонарей.
А еще там были люди
Самых разных возрастов.
Те, что жизнь и город любят
И витрин вечерних зов.
И влюбленные привыкли
Здесь рассматривать людей,
Интересных, самобытных,
Ярких в разности своей.

Хочешь - санки, хочешь - лыжи,
За Сырец зима звала.
Но каток был все же ближе
И ему судьба дала
Вечерами слушать звонкий
Стали режущей напев.
Здесь мальчишки и девчонки,
В страстном вихре полетев,
Ощущают радость силы,
Буйной молодости цвет.
Здесь стройны все и красивы,
Тут унынью места нет.

Покатались, взяли скрипку
И к Орлам на вечерок.
Миша доброю улыбкой
Встретил их через порог.
Целых две они недели
Ходят мужем и женой.
В Свете что-то от газели,
Миша, как медведь большой.
Пили чай, смеялись громко,
Тонкость шутки уловив.
Свой задумчивый и тонкий
Скрипка начала мотив.
Робко, тихо пели струны
О простом, понятном всем.
Миг задумчивости умной,
Крик души, а голос нем.
А теперь веселья нотки
Вкрались в пение ее,
Смех рассыпался короткий,
Серебром, осыпав все.
И уже, покинув стены,
Щебет несся в край лесной.
А, чтоб не было измены,
Души прихватил с собой.
В поле трели нежный бисер
Тронул каждый стебелек,
А потом, как лапка лисья,
Струны заглушил смычок.
И они мгновенно смолкли.
И в минуту тишины
Коля вдруг подумал: "Только б
Снова не было войны".

Ущипнул мороз за уши,
Ободренный ветерком.
Снег шаги упруго глушит,
А киоск под париком
Белым пудреным петровским,
Распахнув окошко-рот.
- Посмотри, товар каковский, -
Всех без устали зовет.

Проводил всех,  на дорогу
Поцелуй горячий взял,
Расходилась непогода
И троллейбус их застрял.
Снег густой, сухой, колючий
Не пошел, а повалил.
Им, с охоткой, ветер жгучий
По лицу наотмашь бил.
Коля шел, надвинув шапку,
Не теряя мысли нить.
Ветер норовил в охапку
Захватить его, свалить.
Только зря все, ведь солдата
Всем стихиям не пронять,
А зачет по сопромату
Завтра группе нужно сдать.
И экзамен очень скоро -
Навострить ребят резон.
Только тянет к Гале в город.
Мысли… Старший группы он.

Позади экзамен строгий,
К Гале в гости поскорей.
Эх, несите, крылья-ноги,
К милой сердцу веселей.
По бульвару ходят вьюги,
Загоняя всех в дома.
На каникулах подруги.
Галя ждет его одна.
Вот она, тесны объятья,
Ожиданию конец.
В новых туфельках и платье.
Хоть сейчас же под венец.
А январский длинный вечер
Незаметно шел к концу.
Подошел конец и встрече,
Тень смущенья по лицу
Пробежала у Галины,
И слезинки на глазах:
- Ты не думай плохо, милый,
Я хочу тебе сказать…
Я не знаю, ты как хочешь,
Пусть все будет в этот раз,
Мы друг друга любим очень,
Быть хочу твоей сейчас.
Торжествуй, природы сила,
Пусть любовь возьмет свое!
Женщина его просила,
И мужчина понял все.
Шел курсант в шинели серой
Утром в часть, а из окна
Долго вслед ему смотрела
                Жена…

                IX
Очень был доволен Гриша:
С ним теперь живет Герой.
Носик сам поднялся выше,
А герой-то непростой.
Иногда бывает в школе,
Каждый день берет дневник,
Раз в неделю пишет Коле
И зазнайки нос поник.
Разве мог Гришуха ведать,
Как ему был Долгин рад,
Как старательно обеды
Приготавливал солдат.
Не любил наш воин смелый
Холостую жизнь друзья.
Без семьи мужчина зрелый,
Что корабль без руля.

Получил письмо от Толи,
Он рыбачить приглашал.
И задумался до боли,
Расписание узнал.
А наутро самолетом
Вылетал в Махачкалу,
Дальше поездом, и вот он,
Дом знакомый на углу.
Дверь. Потрогал ногтем краску.
Постоял… Нажал… Звонок
Дал прибытию огласку
И, довольный этим, смолк.
Миг казался страшно долгим,
Дверь открылась, перед ним
Вера: - Ой, товарищ Долгин, -
Мягким голосом своим
Протянула, растерялась:
- А ведь мы не ждали вас.
Заходите, - заметалась, -
Вы садитесь, я сейчас.
Вновь вошла, он встал навстречу,
Чтоб торжественность придать,
Кашлянул, расправил плечи:
- Я за вами. Забирать.
Подошла к нему несмело,
Прошептала: - Мой родной.
Ей, волнуясь, неумело
Гладит волосы Герой.
В дивной радости крылатой
Засияла, расцвела.
- Ой, Володя, если б знал ты,
Как я этого ждала.

Подошел из школы Толик,
Долгин вышел сам к нему.
- Поздороваемся что ли? -
Руку бодро протянул.
Тот обрадовался звонко,
Пусть услышит радость мир.
Протянул свою ручонку:
- Рад, товарищ командир.
А потом взглянул на маму
И осекся, покраснел.
Как-то стал на миг упрямым,
Будто знать все не хотел.
Мать к нему: - Родной, сыночек,
Видно, все решать тебе,
Дядя к нам приехал, хочет
Нас с тобой забрать к себе.
Толик робко улыбнулся,
Порывался говорить,
Долгину в живот уткнулся
И заплакал... Счастью быть.
А потом они сидели
На диванчике втроем,
Как могли и как хотели,
Говорили о своем.

Через день был у Мамеда,
Бабу Фросю повидал,
А директор сам к обеду
Балычка ему подал,
Осетринки да икорки,
Знай, мол, нашу доброту.
Ночевал там, а на зорьке
Он пошел в долинку ту,
Где тогда стрелял фазанов,
Где всезнайка случай свел
С симпатичным мальчуганом
И в отцы к нему привел.
Посмотрел, как осень жадно
Обглодала всю листву,
Упустил, вот уж досадно,
Рыжехвостую лису.
А, вернувшись, вышел в море
На бударке погулять.
Море бледно-голубое,
Тихо-тихо стынет гладь.
А с весла сбегают струйки
И уходят за корму.
Это море тянет струнки,
Долгин к сердцу твоему.
Облака, как хлопья пены,
Ветер носит в синеве.
Горы пасмурны, надменны.
Солнце гладит по спине
Взглядом теплым на прощанье.
Миг ещё и среди гор
Полыхнет зари сиянье,
Золотя морской простор.
Волны нежно берег лижут,
Следа сгладили рубец.
Холода все ближе, ближе,
Поздней осени конец.

Кто не знает тех прощаний,
Верные, когда друзья,
Кроме добрых пожеланий
На дорогу, все любя,
Надают вам кучу снеди
Самой разной, всех вкуснот,
Чтоб хватило две недели
Есть, не закрывая рот.
Так и Долгина снабдили,
Всем-всем-всем, что Бог послал
И сердечно проводили на вокзал.

Время шло, колеса пели,
Путь недолог вот и дом.
А соседи все смотрели,
Как идут они втроем.
Взял сынишку за ручонку:
- Все, рыбак, конец пути.
Дверь открыл, а сам в сторонку:
- Ну, хозяйка, заходи.

Четыре года с той поры
Влились в эпохи русло.
Горели люди, как костры:
Кто ярко, а кто тускло.
Герой природой дорожил,
Супруга всех лечила,
Сын Толик в армии служил,
А мать Галины шила.
Четыре года. Гриша тот
Еще сидел за партой,
А киевляне каждый год
Ко всем счастливой парой.
Четыре года. Николай
Готовился к защите.
Весна, скорее наступай,
Спеши, пора открытий.

Да, четыре... Жизнь другая:
Долгин с Верой. Все же он
Ежегодно перед маем
Ездил к Алле на поклон.
Коль весна была погожей,
Вера ездила с ним тоже.

                X
Милый Долгин, ты послушай,         
На Кубань пришла весна.
Разве есть еще, где лучше
И счастливее она?
Небо, поле, горы, море,
Люди, птицы - все поет.
И душа, с мечтой не споря,
Отправляется в полет.
Человек! Мой друг сердечный!
Где же силы ты берешь?
Как тебя жизнь не отхлещет,
Ты любить не устаешь
Камышинок тонких трели,
Нотки дерзкие ручья,
Гаммы строгие капели
И фантазию дождя,
Грома первого раскаты,
Крики спорящих грачей
И скворца, что возле хаты
Вторит радости твоей,
Мудрость почек, щедрость поля,
Силу в нежной мураве,
И свою людскую долю,
И привязанность к земле.

Долгин шел по тропке узкой,
Чибий* вслед за ним спешил         
И немного было грустно
В этой утренней тиши.
Зелень радостью дарила,
Отвлекала от забот,
Галя вечером звонила:
- Все нормально. Целый год
Он не видел Галю, Колю,
Лейтенант, поди, сейчас.
На моторке нужно к морю
Их промчать хотя бы раз.
Хорошо считаться дедом.
Молодцы, давно пора.
Без детей жизнь, что без дела,
Что ворота без двора.
Николай, Галина... Долгин
Их уже не разделял.
(После Вислы очень долго
Он в себе любви не знал.)
Сердцем сильного мужчины
Он их слил в одно и жил
Счастьем Коли и Галины,
Он их искренне любил.
По-отцовски, не плаксиво,
Без показа, лишних слов,
Люди знают - не болтлива
Настоящая любовь.

Небо в тучах - дождик будет.
Вера ждет его давно.
Как и Алла, ласку любит,
Делать искренне добро.
Говорят: умна, красива,
Только людям невдомек,
Что живет в ней редкой силы
Состраданья огонек.
Толик с Гришей подружился,
Парень цельный, молодец.
И со мной неплохо сжился
Толик, я его отец.
Улыбнулся - дети, дети,
Сколько вас таких на свете…

Вспомнил, как душа восстала,
Как объяло грудь огнем,
Мамою, когда назвала
Галя женщину при нем.
Ту, которая, присвоив
Званье матери и долг,
Заменила мать собою.
Долго он тогда не мог
Побороть в себе смятенье,
И, лишь волю сжав в кулак,
Принял верное решенье:
Жизнь права, пусть будет так.
Вспомнил встречу на вокзале:
Мать Галины, Вера, он,
Неприятный скрежет стали,
Настороженный перрон.
Николай, Галина с сыном,
Окрик сердцу: не балуй.
Теснота в объятьях сильных,
Робкий Галин поцелуй.
И ему вдруг стало мало
Капель, выпавших из глаз,
Дочь отца поцеловала
Первый, первый  в жизни раз.
Он держал ее за руку
И все рядом, рядом шел.
Он приглядывался к внуку
И свое, сам в нём нашел.

Осень. Долгин в лодке шустрой
Вышел с речкой на бега,
Сразу же с улыбкой грустной
Смотрит он на берега.
Тощий хвощ к земле прижался,
И спускается в овраг,
А камыш в канал забрался
И стоит как в сапогах.
Тёрн щетинится колючий,
Знать, страшит его зима.
Вскинув голову, на тучи
Смотрит в страхе бузина.
Вербы в рощицы собрались,
Так им кажется теплей.
На постах стоять остались
Лишь шеренги тополей.
Ходит осень, грусть разносит,
Радость тихо отберет,
И себе на смену в гости
Зиму скучную ведет.
А бурун, как злобный пудель,
Увязался за кормой,
Вот-вот схватит и погубит,
Подзадоренный волной.
То отстанет, то вдогонку
Вновь бежит, собрав всю злость.
Или вдруг, свернет в сторонку,
Облизнет полено-кость
И опять за лодкой мчится.
Долгин думал: жизнь одна
И нельзя в ней очутиться
В глупой роли буруна.
То, на что способен, делай.
Застонала где-то выпь,
Потемнело, посвежело,
Стал туман над речкой плыть.
Нежный, легонький, послушный
Дуновенью ветерка -
Так в наряд осенний лучший
Одевается река.
Все тревожно ловит звуки:
Люди, звери, поле, лес.
Первый холод тронул руки
И за шиворот полез.
День прошел, и тьмы владыка
Солнце на ночь под замок.
Все черно, лишь впереди там
Бакен выставил глазок.
Мал огонь, совсем не греет,
А ведь, сколько в нем добра.
Он душой за всех болеет
От заката до утра.
Огонек. А тот ли это?
Улыбнулся. Ясно, тот.
Бакен - верная примета,
Скоро вправо поворот.
Огоньков не видно слева,
Хомуты посёлок там.
Ночь, в права вступив, велела
Земледельцам, рыбакам
Крепко всю её поспать,
Бодрыми, чтоб утром встать.

Эх, казаночка* – подруга.   
Стоп мотор, и слышит он:               
Волны гордого Шапсуга*
Бьются грозно о бетон.               
Гонит зыбь навстречу ветер,
Долгин видит вдалеке -
Сеть мелькнула в лунном свете
И растаяла в реке.

Боязливой тишиною
Вся окутана река.
Берег темною стеною
Наползал издалека.
Нужно ждать, спугнуть нетрудно.
Лодку к вербе привязал,
Сел, над ухом нудно-нудно
Стебелек сухой визжал.
В темноте рукой пошарил.
Тот замолк. Сидит опять.
По колену зло ударив,
Пробурчал: - Пора кончать.
И пошел. Он твердо знает,
Кто б там ни был, но одно:
Тот порядок нарушает.
Тень метнулась: - Эй, ты кто?
Он молчит, подходит ближе,
Об опасности забыв.
Перед ним с двустволкой Рыжий
В ожидании застыл.
Да, момент сверхинтересный
Вправо шаг - и ты в реке.
Безоружен вовсе честный,
Палец вора на курке.
Ствол на Долгина зловеще,
Долгин смотрит лишь в глаза
Взгляд-огонь, двустволки хлеще,
Рыжий струсил, Рыжий сдал.
Взял ружье, патроны вынул,
В лодку посадил, сидит.
И на том свою путину
Кончил браконьер-бандит.

Зло с коварством дружбу водит,
Заводить мотор шагнул,
И его, ударив, в воду
Браконьер за борт столкнул.
Сам бежать, но вылез Долгин
И за ним, догнал, свалил.
Не спасли бандита ноги,
Он в досаде лишь скулил.
Так схватились в битве жаркой
Зло и правда - чья возьмет?
Долгину себя не жалко,
Только правда пусть живет.
Нож блеснул. О, боль шальная,
Телу стало горячо.
Правда, что с тобой, родная?
Метил в грудь, попал в плечо.
И в ответ приемом русским,
Как бандитов бил не раз,
Он с оттяжкою и хрустом
Приложил ему меж глаз.
Рыжий охнул и свалился,
Нож торчит в плече - долой.
Это случай заступился -
Будет жить солдат-Герой.
Перевязка. Есть рубаха.
Запустил мотор, тошнит,
А в ногах дрожал от страха
Крепко связанный бандит.

Операция, палата,
Веры теплая рука.
Люди строгие в халатах,
Боль, досада и тоска.
Вечером пришла Галина,
Расспросила обо всем,
Пожурила, покормила,
А потом уж о своем:
- Улетает скоро Коля,
Василек сказал ма-ма,
Отказалась от гастролей,
Будет скучная зима.
Долгин слушал терпеливо,
А потом слегка привстал
И смущенно, боязливо
Фотокарточку подал:
Жизнь, что делать подсказала.
Он решился, наконец.
- Галя, это мама Алла,
Я же твой родной отец.
Галя фото посмотрела
И, увидев там себя,
Первый в жизни раз несмело,
Но доверчиво, любя
Обняла отца, спросила:
- Маму как увидеть мне?
- Мама медсестрой служила
И погибла на войне.
Справлюсь с раной тут своей,
Съездим на могилку к ней.
Ну и сразу, всё, что знал,
Ей о маме рассказал.
Говорил о ней он много,
С нежностью большой в словах.
Галя слушала родного,
Со слезами на глазах.

Долгин был судьбой доволен,
Он Галине стал родней.
И посмертный мамин орден,
На храненье отдал ей.

               XI
Коля к месту службы прибыл.
Вот и самый первый шаг
По дороге той, что выбрал,
Он, был сделан не спеша.
Обошел те службы, части,
Что Устав ему велел,
Он назначен был, на счастье,
В испытательный отдел.
Там его полковник принял.
Видно было сразу, ждал.
Коля доложил, что прибыл,
Руку тот ему пожал.
Не ахти, какой уж стройный,
Но характер, видно, крут.
Взгляд уверенный, спокойный,
Шефом здесь его зовут.
Пригласил присесть напротив,
Все о прибывшем узнал,
А потом уж о работе
Предстоящей рассказал.

Да, испытывать ракеты
Коле было суждено,
Он считал за счастье это,
За большое счастье. Но,
Став участником свершений,
Исполнителем мечты
Самых дерзких поколений,
Растерялся бы и ты,
Терпеливый мой читатель.
Коле мы простим, что он,
Как безудержный мечтатель,
Потерял от счастья сон.

Если есть о чем подумать,
Пусть уж думает всерьез.
Ведь от дум точнее будет
Жизни будущей прогноз.

Утром он спешил на службу.
Пропуск. Вход в большой ангар,
Четкий ритм работы дружной
У чудовищных сигар.
Стенд, тепло чужих ладоней,
Старший группы - капитан,
Всем представил. Коля понял -
Старт ему в работе дан.

Дни помчались как минуты,
А недели - как часы.
Выйдет срок, и скажут, кто ты,
Мненья точные весы.
Мненье временем куётся,
И ему аванс не дашь.
Что посеешь, то пожнётся,
А весы сказали - наш.
Наш, с изюминкой, не нытик,
Крепко варит «котелок»
Коля, выйдя на орбиту,
Сделал первый свой виток.
Жизнь одна, витков в ней много.
Измени, сойди с пути -
От презрения людского
И расплаты не уйти.

Галю строго не судите,
У нее теперь семья.
Муж-военный на орбите,
А с нее сходить нельзя.
Забегу вперед, по дружбе
Выдам тайну не свою:
Через год на место службы
Николай привез семью.
Управляемый судьбою,
Встретил Галю как-то раз.
Видеть рад был я, не скрою,
Блеск ее весёлых глаз.
Жизнь подправила орбиту
Ей для наших сложных дней.
Галя в городе закрытом
Учит музыке детей.

Николай в работе собран,
Он, казалось, все умел.
- Видно ты, Буранов, создан
Для серьезных, трудных дел.-
Раз заметил шеф их грозный,
- Не откладывай, учись,
Верь учебе, в ней, серьезной,
Ко всему найдешь ключи.
К мастерству, большой науке,
К утверждению себя,
К твердой верности в разлуке,
К смыслу прожитого дня.
Запылай к плутовке страстью.
Как волшебница, возьмет
Ласково тебя и к счастью
Незаметно приведет.
Заведет в такие дали,
Где реальность от мечты
И фантазии едва ли
Отличить сумеешь ты.

Николай, влюбленный в книги,
Страстью к знаниям горя,
Быта мелкие интриги
Отвергал напрочь не зря.
Общежитие - смиримся,
По семье тоска - держись,
Трудновато - закалимся,
Впереди большая жизнь.
Жизнь, она нас всех швыряет,
Точно море, так и сяк.
Но и в бури нас спасает
Верный разума маяк.

Запускали в космос лаек
И со свойственным - а ну?
Ждали те, когда  залают
От восторга на Луну.
Лай услышав, в радость сами,
Все пускались сгоряча,
Нашу русскую плясали
Вперемешку с ча-ча-ча.
По наезженной дороге
Запускали без ура,
Время шло, росли тревоги:
Человеку бы пора.

Шеф собрал все группы вместе,
Похвалил за честный труд.
Как избранников невесты,
Инженеры новость ждут.
Вот она: - Придёт другая.
И молчанье слов звучней.
- Говорю лишь то, что знаю,
Человек пойдет на ней. -
Засмеялся. - Вам, наверно,
Тоже хочется, как мне,
Без раздумий, непременно
В космос въехать «на коне».
Да, мечты. - Он стал построже.
Как приказ, звучит наказ:
- Если нужно, друг поможет,
Каждый делу все отдаст.

Вновь ракеты стартовали,
Заметала след метель,
Люди верили и ждали.
Наконец, пришел апрель.

Новым знаменем на марше
Смелой мысли и труда,
Торжеством всей веры нашей,
Знаком славы навсегда,
Первым шагом человека
За черту земных высот,
Самой звонкой песней века
Стал полет апрельский тот.

От догадки до ракеты,
От Калуги в Байконур,
Сквозь невежества пикеты,
То счастливый, то понур.
Сквозь застенки разной власти
Шел, беря с других пример,
На любое дело мастер,
Смелый русский инженер.
Шел с винтовкою сквозь битвы,
Шел худой сквозь недород,
Шел, злым временем избитый,
Шел, ведя других вперед.
Шел от аз до интеграла,
Через Волхов и Кузбасс,
Шлюзы Беломорканала,
Мили всех ледовых трасс.
От мечты, позвавшей в небо,
Шел, мужая, много лет
Через НЭП, войну, Победу
До космических ракет.
И, когда ракета стала
Перед стартом на бетон,
На земле, без пьедестала
Рядом с нею встал и он.
Встал за всех спокойно, смело:
Ветеранов, новичков.
На него смотрело небо
Миллиардами зрачков.
Перед ним пространство сжалось,
Время сбилось в счете дней,
А вся жизнь его казалась
Нам понятней и верней.
И, когда ракета мчится,
Притяженья, сбросив власть,
Знает он, что в ней частица
Честной жизни унеслась.
Раз за разом, старт за стартом,
По частице день за днем.
Плоть пока не скажет: - Cтар ты,
Я устала, отдохнем.
И тогда, как в старте грозном,
Замыкая жизни круг,
Он пред миром встанет в бронзе,
А к ракете станет друг.

Степь открыла взору дали,
Отсчитала дни капель,
Люди верили и ждали,
Наконец, пришел апрель.
День одиннадцатый вышел
На продуманный маршрут.
Беспокойством небо дышит,
Непривычных мыслей жгут
В голове, уже уставшей
За предстартовые дни.
Космодром огромной чашей
На поверхности земли.
Щебет птиц, весну поющих,
Полный смелости росток,
Горизонт в полоску сплющен,
А над этим всем - "Восток".
Необычное творенье -
Плод работы и мечты,
Красоты и вдохновенья,
Сложности и простоты.

День кончался, щедрый вечер
Пожелал всем добрых снов.
На предстартовую встречу
Шел к ракете Королев.
Шел уверенный, плечистый,
Но уставший от забот.
А в его морщинках чистых
Вписан жизни каждый год.
Только звук шагов раздался,
К ним прислушался, узнал
И спокойно отозвался
Всей громадою металл.
Прогудели фермы звонко,
Корпус басом повторил,
И широкая бетонка
Им откликнулась вдали.
Подошел, остановился,
На ракету посмотрел.
И задумался, и слился
Всей душой с громадой дел.
И в его сознанье всплыли
Люди, множество людей,
Их слова, что окрылили
На пороге первых дней.
Их глаза, их лица, руки,
Торжество рабочих рук,
Радость творчества, и муки,
И сердец победный стук.
Простота их, человечность,
Их доверие к нему,
Их дела, что будут вечно
Освещать незнанья тьму.

Ветер волосы ощупал,
На глаза накинул прядь
И умчал, довольный шуткой,
В степь широкую гулять.
Потревоженная чем-то,
Птица крикнула во сне,
В небе огненною лентой
Метеор оставил след.
Ночь одна лишь тайну знала,
На суд совести сошлись
В час наивысшего накала
Человек, его вся жизнь.

В тихий домик от ракеты
Заглянул, узнал, как спят,
Видел врач в минуты эти,
Потеплел серьезный взгляд,
Видел гордость, и тревогу,
И уверенность отца
В том, что сын пройдет, не дрогнув,
До победного конца.
Чуть подумал, попрощался
И ушел к себе не спать,
А над миром занимался
День свершению под стать.

Как все это было, вспомним:
Встало солнце раньше всех,
Осмотрело край огромный:
Нет ли где, каких помех?
Вмиг рассеяло туманы,
Разогнало стайку туч,
В домик, в день тот, ставший главным,
Устремило сразу луч.
Самый нежный, самый теплый,
Самый радостный из всех.
Самый светлый, предполётный,
Самый щедрый на успех.
Спал Гагарин, улыбался,
Безмятежно спал Титов,
Врач от дел не отрывался,
Ко всему всегда готов.

Яркий луч скользнул по лицам
И, запомнив их черты,
Начал медленно делиться
На цвета, как на цветы.
И, когда он расплескался
В знак веселья и добра,
Врач торжественно поднялся
И сказал: «Пора, пора»

Да, пришла пора свершенью.
Датчики, скафандр, врач,
Пульс, дыхание, давленье,
Пожелание удач.
Снова врач. Друзья, автобус.
Путь короткий по Земле.
А Земля кружит, как глобус
В Гжатской школе на столе.
А земляне спят, не зная,
Не предчувствуя того,
Что Россия отправляет
В космос сына своего.
Снаряжает-провожает.
Четкий рапорт, трап и он
На минуту замирает,
Замечая микрофон.

Что сказать? А сам уж слышит
Шум лесов и шепот трав,
Как земля раздольно дышит,
Влагу вешнюю вобрав,
Как, проснувшись, кустик скрипнул,
Проверяя мощь корней,
Как журавль что-то крикнул
Верной спутнице своей.
Тишину, стон непогоды,
Звон дождя весенним днем -
Эти образы природы
Разбудили память в нем.

Детство. В желтой пене стружек,
Руки сильные отца,
Мама всех зовет на ужин,
Он с братишкой у крыльца.
Детство радостью звенело
От рассвета допоздна,
Но вдруг все оцепенело -
Радость стерла с лиц война.
Канонады дальней грохот,
Лица взрослые ребят,
Боевой устав пехоты
В школе вместо букваря.
Дети гибли, сиротели,
Враг шел, землю пепеля,
Но народ сражался, веря
И в победу, и в себя.
И она пришла весною,
Возвратив солдат домой,
Наградив людей покоем,
Наделив его мечтой.

Гжатск и мама у калитки.
Дни в училище, завод,
Мастер, щедрый на улыбки,
А в печи огонь ревет.
А над всем большое небо,
А в душе мечта летать.
Он рожден крылатым не был,
Но хотел крылатым стать.

Вновь учеба, самолеты,
Небо, жажда высоты.
Осторожные полеты.
Дерзновенные мечты.
Чтоб быстрей окрепли крылья,
Он летал, летал, летал.
Ведь учился, в небо выйдя,
Хорошо держать штурвал.
Он летал над Оренбургом,
Степь, листая взад-вперед.
А потом летал над тундрой,
С крыльев, стряхивая лед.
Север, холод, непогода,
Зачисление в отряд,
И опять, опять учеба
Много, много дней подряд.
Тренировки, ожиданье.
Валя, дочери, друзья.
И нелегкий миг прощанья
С тем, что взять в полет нельзя.
Чувство долга, нетерпенье,
Гул Москвы и мавзолей.
Радость, гордость и волненье
За себя и за людей,
Тех, что в этот час рассвета
Вместе с ним в одно слились -
Так к нему вернулась эхом
Вся его земная жизнь.

И слова легки, красивы
С губ слетали в тишину
Необычных чувств и силы,
Но подвластные ему,
И так нужные в то утро
Всем землянам и Земле,
Важные все почему-то,
Мир, когда судья тебе.
Прокричал: "До скорой встречи!"
Понял - речь кончать пора,
И пошел, расправив плечи,
Неземные ждут дела.
Лифт. Корабль. Занял кресло.
Все проверил. Доложил.
А ракете стало тесно,
А ракета вся дрожит.
Старт. Несите, чудо – силы.
Эх, поехали! И вмиг
Он стал сыном всей России
Славой павших и живых.

Навалились перегрузки,
Не поднять ни рук, ни век,
Только ведь Гагарин русский,
Наш он, наш он человек.

В этом адовом стремленье,
В схватке тверди и небес
Ощущал он лишь волненье
И ответственности вес.
Знал одно: как нужно, важно
Все запомнить для других,
Перед ним в минуте каждой
Их дела и жизни их.

Тишина всего сковала,
Невесомость в плен взяла,
А планета ликовала,
А Россия им жила.
А куранты начинали
Новой эры первый час.
И прильнула дочка к Вале,
Осознав, что там сейчас,
В небе том, где только звезды,
Где нет больше ничего,
Папа их летит серьезный,
А все люди ждут его.

Все другое позабыто,
Весь в программе, только в ней.
Он нашел свою орбиту
А полет - лишь апогей.

Посмотрел в иллюминатор,
Там на грани тьмы и дня
Непривычная, поката
Уходила вдаль Земля.
На крутых боках узоры
Рек, каналов и морей,
Города, леса и горы
И душа его на ней.

Небо - вспаханное поле,
Звезды - зерна, солнце - взрыв,
А земля - большое море.
Кружит, поле то размыв.
Берега в каемке синей,
Всюду волны-облака,
Их как будто бы носила
Чья-то легкая рука.
Синеватая окраска
Перешла в голубизну.
- До чего ж Земля прекрасна! -
Показалось вдруг ему,
Что не он летит над нею,
А она кружит под ним,
Возгордясь красой своею
И величием своим.
И ему вдруг захотелось
К ней дотронуться, обнять.
Жизнь, прости такую смелость
И сумей его понять.

А в душе так чувствам тесно,
А в душе такой порыв,
А душа слагает песни
На торжественный мотив.
А в душе звучали гимны
Жизни, Родине, весне,
Солнцу, матери, любимой.
Не звучал лишь гимн войне.

Резкий импульс торможенья,
Невесомость позади,
Перегрузки и сниженье,
Жди Земля героя, жди.
Только космос, поняв сразу,
Что свою теряет власть,
Обхватил корабль плазмой.
И она, кипя, взвилась.
Обожгла стальное тело,
Съела выступы, спеша.
Только зря: корабль делал
Наш рабочий, наш левша.

А Земля все ближе, ближе,
Здравствуй, Родина, ведь он
Для тебя летал и выжил,
Принимай его поклон.

Космонавт стоял на пашне
В сочных запахах Земли,
И смотрел, как мерно машет
Птица крыльями вдали.
А потом, взглянув на небо,
Он о том подумал вновь,
Что вели его к победе
Труд и к Родине любовь.

Рады все, полёт успешный.
Мы открыли в космос дверь.
Не забудет мир наш грешный
Тот Гагаринский апрель.

                XII
В Краснодар теперь вернемся,
Поглядим, как там дела.
Всех припомним, разберемся
Жизнь куда их повела.
На подлодке Гриша служит,
Попросился сам во флот.
Толик счел, что очень нужен
Авиации. Пилот.

Долгин, Вера. К ним заглянем -
Разберемся до конца.
Рядом с ними на диване,
Два трехлетних близнеца.
Симпатичные мордашки,
Их любимцы - сыновья.
Как отец, они в тельняшках,
Моря верные друзья.

Не ласкала жизнь Героя.
Он терпел, трудился, жил.
Все встречал невзгоды стоя,
Не сдавался, жизнь любил.
Пересилил все напасти,
Не обидев никого.
И к нему вернулось счастье.
Будем рады за него.

               Роман писался в   
               Казахстане  в 1970 году.
               Доработан в Краснодаре
               В 2009 году.
   
*Дель – не раскроенная заводская сеть из корой
               создают невода и другие орудия лова рыбы.
*Таты – Народность в Дербенте.
*Суворова – название улицы.
*Береговой – руководитель лова неводом.
*Пятное, бежное – крылья невода. (Две его части.)
*Бударка – лёгкая рыболовецкая лодка.
* Мотня – большой мешок из сети между
                крыльями, в котором скапливается рыба.
* Чалка – часть невода длиной в 250 метров.
*Подбора – Канат, на котором крепится невод.
*Щит – деревянные стойки, которыми огораживают
              у берега мотню, чтобы не ушла рыба.
*Частиковая сеть – сеть для ловли частиковых рыб.
                (судак, тарань и др.)
*Моряна – ветер, дующий с моря на берег.
*Шкловский, Амбарцумян – астрофизики.
*Лабаз – большое помещение, в котором зарыты
                деревянные чаны, в которых солят сельдь.
*Схилы – склоны.
* Чибий – канал.
*Казанка – небольшая алюминевая лодка.
*Шапсуг – шапсугское водохранилище.
* Орманди – дирижёр Филадельфийского
                Симфонического оркестра.
                (В 1958 году, оркестр
                выступал в Киеве.)