Какое несчастье, что я научилась смеяться!

Какое несчастье, что я научилась смеяться!
Как быть и что делать - уже не задам я вопроса.
С тахты поднимаюсь, когда начинает смеркаться,
И движусь по миру, держась за кишку пылесоса.
Гуди и заглатывай всё, что незримо и зримо:
И совесть, и память, и грифель топлёный, и пудру,
Отрепья сознанья и струпья отпавшего грима, -
Всё это уже ни к чему мировому абсурду!...
...Заглатывай косточку яблока - весточку рая!...
...Своей насыщаться работой - не это ль порядок?
Гуди, пылесос и заглатывай свежую пищу! -
Засохшие бабочки, хлопья истлевших тетрадок
И пепел табачный и пепел того пепелища,
Где я научилась смеяться...
            Инна Лиснянская


"Какое несчастье, что я научилась смеяться!" (с)
Ведь раньше на смех
               не бывало нисколько и спросу.
Ну что ж, посмеялась, -
                теперь уж пора убираться,
Берусь я рукой за кривую кишку пылесоса.
Гудит он, проклятый и всё под себя заметает,
Глотает в нутро своё всё, что ему попадётся:
И совесть, и память, глядишь,
                на глазах так и тают,
А людям совсем ничего так и не остаётся....
Затем проглотил он былого сознанья остатки
И гримом заел, что с лица уронила случайно.
Абсурд - не абсурд,
                но он любит такие порядки.
Потом, чтоб запить,
                попросил он немножечко чая.
Вот яблоко скушал,
                что пудрою смачно посыпал,
Бумагу сожрал, на которой поэма писалась...
Ну что ж, пообедал, поганец, -
                повидиму сытно.
А я ж, наконец-то, над этим сама посмеялась.