Отчет Госатомнадзора и в шутку, и всерьез

Твердили мне не раз: "Составь отчет стихами."
А я все: "Напишу, конечно, напишу!"
Но время – то бежит, предел не за горами,
И вот сажусь писать, конечно, поспешу.

Эх,  было в молодости - я мыслью растекался,
Но вот, когда уже до века полчаса,
Читатель мой, смешно – я просто растерялся.
Стараюсь мысль поймать. Куда ж она ушла?

А мне за шестьдесят! Неумолимы стрелки.
Знай, крутят колесо истории вперед.
А в этом колесе мы мчимся, словно белки,
Вокруг сплошной невроз и полон рот забот.

Зеленый лейтенант, молоденький, в погонах
Завидует тебе, что ты уж растолстел.
Вот дурачок, нашел себе кусок попоны,
Прикрыться от судьбы и от здоровых дел.

В "Четырнадцать часов свободного полета"
Я обещал писать, сел – охватила дрожь!
Сидел бы старый пень без всякого отчета,
Ведь на Руси - то, что посеешь, то пожнешь.

Пишу отчет в стихах, дрожит под селезенкой.
А вдруг не то скажу, уволят, черт возьми.
Эх, сколько было плюх, конечно, были пенки,
Но все не описать, читатель мой, пойми.

Как Пимен, я пишу последнее сказанье,
Госатомный надзор - не сказочный цветок.
Ему я посвящу свое рифмовязанье,
Стараясь описать во времени поток.

Госатомный надзор лет десять замышлялся,
А через двадцать лет - известен всей Руси.
Средь силовых структур он прочно окопался,
Одно сулит ему, и крепнуть, и расти.

В нем собрались все те, кто думал о России,
Кто верил, что не все дается, как судьба,
В России было б все и лучше, и красивей,
А то всю жизнь у нас "выходит, как всегда".

Госатомный надзор, был создан монументом,
Покоящимся на огромных трех китах:
ФЗ, НП, РБ - не будет комплиментом,
Коль к ним я отнесу РД - на всех столах.

Госатомный надзор страну как плющ опутал.
Семь округов его, что ветки от плюща,
Инспекции ему присосочками служат,
Дающие в надзор сигналы, не спеша.

Суспендерсом всех дел, присущих так надзору
Был призван НТЦ - науку продвигать.
Конфуза избежать, чтоб не было позора,
Чтоб эксперты могли опасность указать.

Во славу НТЦ петь дифирамбы можно,
А слава НТЦ бежит, бежит вперед.
Как всякая молва становится расхожей -
Так слава НТЦ растет из года в год.

А славный НТЦ повысит эффективность
Взаимодействуя с Минздравом, вот фурор.
Повысит, дай – то Бог, и даже безопасность,
Повысит наш престиж - ну, что за разговор.

Госатомный надзор набрал людей отваги
И регулирует, как следует всем жить.
Создал он, Бог ты мой, важнейшие бумаги.
Прописано в них всем, как с атомом дружить.

Построена вся жизнь по Комплексному плану,
С учетом всех проблем, возникших на пути.
Случался, иногда, - надзор не по карману,
Инспекции тогда должны перенести.

Профессионализм работников надзора
Я сразу подчеркну и должен рассказать,
Хотя бы коротко, к тому же без укора,
Что кой о чем должны порой и помолчать.

Трудились на АЭС, на кораблях, на лодках,
Есть, кто на ПТЦ прошел тернистый путь.
Есть, кто заряд вставлял в гнездо в атомных бомбах,
И кто сам измерял активность, мерил ртуть.

Что ж, милости не ждал он даже от природы.
Считал, что руки есть да что-то в голове.
В училище прошли коротенькие годы.
И вот уж лейтенант гуляет по Москве.

Безусый лейтенант в аду на сковородке,
Где жарят черти беф... из грешников земных.
Эх, служба под Москвой: вся жизнь в калейдоскопе.
Вальсирует радар и платят пять косых.

Поет сельсин гавот, тихонько напевает,
Вздыхает кенотрон, как старый барабан.
В ракете ЭВМ все вводные считает:
Давление, режим и тот приказ, что дан.

Готовностью "Один!" огромный веер машет,
По штрекам мчим стрелой. Эх, не сломать ноги!
А где - то наверху радар чечетку пляшет,
"И девушки глядят на нас из-под руки".

В той преисподней все - натянутые нервы.
Стал бывший лейтенант полковником крутым.
Что ж, в жизни, как всегда, бывает кто-то первым,
И все же хочется остаться молодым.

Ученый секретарь он НТС Надзора.
Он правит бал наук, научный правит бал,
Ученый секретарь – он НТС толково
Ведет. С начальником он все согласовал.

Тянули лямку мы кто в ПВО, кто в прессе,
Работали в КИ и в СНИИПе, в ЦНИИКА,
И в НИКИЭТе мы трудились, в - Гидропрессе
Пыхтели над АэМ, БеэН, РБМК.

По гороскопу он, простите, просто Дева.
Средь Дев один мужик, средь мужиков - орёл.
Не знаю, лучше что, но знаю, что для дела
Подобран он как раз, считать "большой котёл".

"Колхозник", он, да, да, я знаю это точно.
Почтенный Григорьянц создал такой "колхоз",
Который грамотно технически и срочно
По вызову с АЭС решал любой вопрос.

Конечно, тяжело в стихах начальство славить.
Герой, как не смотри, начальство, черт возьми.
Он может отругать, он может и прибавить,
Он косо поглядит, а ты и ночь не спи.

Конечно, проще б мне взять в руки гороскопы
И все сказать о нем, сказать все, что хочу.
Скажу, что он Телец (ох, эти недотепы,
Неспешные в делах, я по тельцам сужу).

Телец – то не медведь, хотя медведь и страшен,
Телец, конечно, бык, а значит, берегись!
Коль разъярится бык, то гнев его ужасен,
Коль разъярится бык, то спрячься и запрись!

По гороскопу тот - тонюсенька "Рябина",
Но хрупкость внешняя, конечно же, не в счет-
Ядро поставил он (завидная судьбина!)
На Государственный (точнехонький) Учет.

Есть, кто прошел за жизнь, завод полиметаллов,
Завод отличников под крылышко принял,
Набрались знаний там – для сузовских каналов
Завод узлы лепил и бодро их сдавал.

А кто - то есть из нас, работал в ЦНИИТМАШе.
Набравшись знаний там, отмечу не в укор,
Заматерев - в надзор, в надежде - станет слаще,
Да так оно и есть - в надзоре до сих пор.

Его жизнь и страны – легенда. Он таковский.
Страна  росла, и он  мужал и рос в пыли.
Магнитка, Днепрогэс и метрострой московский,
Двенадцатую ТЭЦ под крышу подвели.
 
Налаживалась жизнь, светило солнце в небе,
Трещали за окном шальные воробьи.
Сейчас не разберешь, где быль была, где небыль,
Как жили б мы сейчас, коль не было б войны.

Чтоб научить читать простого человека,
Пришлось ему в село и знания нести,
Быть ликвидатором безграмотности века,
В восьмидесятые - чернобыльцев спасти.

Балканы вновь в огне и снова в брызги щепку.
Вновь кованый сапог: "А ну, поддых ударь"!
На форме НАТО кровь, и снова небо в клетку,
Америка – жандарм! Silentium, как встарь!

Свободы статуя глаза закрыла дважды:
В том полушарии неведом ей народ.
А uncle Sam бомбит теперь славянских граждан,
Но сбит над Косовом "Стелз" - новый самолет.

Начальник тот и рак, и яблоня, и крыса.
Его и не измерить, его и не понять.
Он, словно в том углу, простая биссектриса,
Он борется с собой, в нем это не унять.

К начальству тяжело пойти и отпроситься.
Начальник - он большой и может не понять:
"Начальник, ну, пойми! Зачем тебе сердиться?"
Он может опустить, а может приподнять!

Вот так глядим всегда мы на начальство снизу,
Чуть, что не так, беда!... Начальство не поймет!
Но только там, где мы свою поставим визу,
Начальство поперек, и все же подмахнет.

Есть среди нас такой, кто в КПИ трудился,
Прошел огонь горнил и горны КПИ.
И есть один такой, в надзоре он родился,
В надзоре и дойдет до гробовой доски.

Пять дюжен лет назад Россия выла горем,
У казаков лихих родился молодец.
При родах изрекли, что быть ему героем.
"Пусть будет богатырь!", - так рассудил отец.

Тянули лямку все, но даже там, где - жилы,
Герой писал, писал – был писарем в полку.
Ильею Муромцем сидит Герой пол жизни:
И пишет все ФЗ, РД, ОП, ТУ....

А этот бюрократ с такой "железной хваткой,
Что Дума без него прожить не может дня.
Он там их так шерстит… На телеперехватке
Был слышен разговор, и дискант слышал я.

А есть, кто рулевым в семнадцать уже плавал.
Походка моряка - вразвалку, не спеша.
У пацанов мечта: дорваться до штурвала,
До румпеля рукой коснуться, чуть дыша,

Пришлось ему рулить в бассейнах рек российских,
Могучих русских рек, как Волга, Енисей.
Ходил он на судах по волнам рек сибирских,
И в порты заводил составы кораблей.

Но родилась семья. Бродяжить надоело.
И привела судьба работать в ИАЭ.
В погоне вкруг ядра включился в дело смело.
Примчал через МИФИ в ГАЭН он в октябре.

И снова Александр, отбросив все сомненья,
Хочу сказать сейчас: "Уже не первый год
Ведет он нас в труде, умнющие решенья
Приносят и стране огромнейший доход."

Дненощно он в труде, трудолюбив, как пчелка,
В полете творческом - почти отец родной!
"Спасибо Вам, что Вы ругая  нас негромко,
Зовете нас на труд, порою, в выходной."

Конечно он забыл, а мне пятнадцать было,
В Мащенах я играл не в тряпочный футбол.
А он ходил смотреть в соседнюю деревню
Под Лаптевым. Я там забил красивый гол!

Всего-то там старлей, но Тигр по гороскопу:
Полковники под ним. Он ихний генерал.
Не раз он выезжал с инспекцией в Европу.
От "шороху" его в Европе шум стоял.

И он, как генерал, давал там указанье:
"РД и НТД всем выполнять за сим!"
Иначе он на всех наложит наказанье...
Европа вся тряслась от страха перед ним.

Тот женщин восхитил поэзией Тушновой,
Он к ним в сердца проник, заставил их рыдать.
И вот они в слезах все праздники и дома,
При муже и детях, ни выпить, ни подать.

А этот был рожден в Дзержинске, что под Горьким,
Учился, вырос и в футбол он там играл.
Под Чкаловым ловил он стерлядей на донки,
А на Дрязге грибы какие собирал!

Он лепту внес в Морфлот, и крейсер "Петр Великий"
Построен по его эскизам-чертежам.
Вы не смотрите так, на вид он будто хлипкий.
В перчатках кулаки, что гири по бокам.

Нет, чемпионом он не стал и бокс похерил.
Не курит и не пьет, но любит саксофон.
В рулады на трубе с параболой поверил
И джазом, как стрелой, был в сердце поражен.

Тот в армии служил, глядишь уже полковник,
В медалях, в орденах и в Госнадзор попал.
Достоинство - то в том, что он белопогонник,
А значит он технарь,  другого б не принял.

В нем зарождает гнев, хотя он не задира,
Бряцанье орденов и чванство эполет,
Не терпит он, когда пред ним трясут мундиром,
Пытаясь доказать, блатной авторитет.

И есть еще у нас ребята из НИКИМТа,
Машину делали, чтоб корпус осмотреть.
Я интервью там брал совсем не ради флирта,
А для того, чтоб гимн НИКИМТовцам пропеть.

Под кличкой «Борода» работал во ВНИИРТе.
Чего-то там творил, я не скажу чего,
И только потому, в секретном нашем мире,
Чего б ты не творил, секретным было все!

Когда ж он натворил, да и ума набрался,
Примчался он в надзор, права качать в миру.,
А тут лихой казак. Герой наш с ним связался,
Теперь они шерстят надзорную братву.

Окончила МИЭМ, работала в "Агате",
ВНИИРТ ее привлек, девчонку приютил.
Пятнадцать лет она работала в ВНИИРТе,
Госатомный надзор работою прельстил.

Конечно, хороша и за рулем "восьмерки"!
Рекламы лучше нет для вазовских машин.
Ей не страшны совсем с гаишником разборки-
Нет даже и в ГАИ устойчивых мужчин.

Ну, очень хороша в козлиной, черной шубке.
Без шубки, как и в ней, не меньше, хороша.
Хоть правда есть во всем, и даже в милой шутке,
Но краше все ж ее, так в ней ее душа.

Ей жить бы на югах, в районе малых Сочи,
По пляжам бы бродить камешками шурша.
Она ж все за рубеж, там шпрехает зи дойче.
Ах! Русская душа! Чертовски хороша!

Сегодня не вчера, она сейчас в ударе.
Никто, уже никто ее не совратит:
"Ах, эти мужики, как клюква на базаре,
Красива и красна, попробуешь – скривит".

Есть и такой средь нас: Выискивал он шкоду
На "Шкоде". Начали они тогда БуЗиТь,
Он корпус принимал, и предъявлял заводу
Акт-предписание. Стоял: "Всё повторить!"

"Алхимиком" он стал в родимом НИКИЭТе,
Директором там был великий Доллежаль.
Металл и неметалл, зажатый лишь в пинцете,
Он в бронзу превращать мог, в золото и в сталь.

Затем МВТУ (коллоквиум в запарке,
Экзамены, зачет…) – в учёные б полез,
Но там в МВТУ он научился сварке,
Сквозь темные очки смотреть на жизни срез.

Один есть из УПИ, там атом проходили.
И атом, и ядро. Так это ж не наждак.
Уральский политех! Чему там не учили?
Учили нарезать глобоидный червяк.

Умеет посчитать он зуба эвольвенту,
Ошибку накопить в пределах трех микрон.
И может отыскать в цепях размерных дельту,
В нее запрятать все до будущих времен.

И мудрости его на Комитет хватает.
Несут ему в отдел кто планы, кто отчет.
А он затем еще все это проверяет.
И кто, что сдал, когда, ведет всему учет.

А как учтет - держись!... На премию "влияет":
Кому набавит рубль, с кого его сдерет.
Мы вновь и вновь дрожим - он планы составляет.
Пусть Комитета нет, а он родит отчет!

Прошел тот Красноярск, обрел любовь и счастье.
Стал город Красноярск вокзалом для двоих.
Челябинск за спиной, в Чернобыль в дни ненастья
Приехал он, помог по мере сил своих.

Затем в Сосновый Бор у Финского залива.
В нем он обрел гараж, работу, счастье, кров.
Там белые грибы и рыжики - на диво...!
Но все ж звала Москва. Извечный вечный зов.

А этот начинал рабочим (фрезеровщик).
В МИФИ учился он (серьезный институт).
Окончил. В – Гидропресс. Он прочности расчетчик.
И – в Красную Звезду, и кандидат наук.

Профбосс и депутат, и семьянин отменный.
Невозмутим во всем, и взяток не берет.
И к нам пришел, как будто неприметный,
Но он же Водолей. Он в радуге живет.

Тот - все готов вложить в толковую идею,
Пожертвовать готов и счастьем и судьбой.
Он демон в этот миг, готов подставить шею
И руку положить на рельсы с головой.

А до чего ж красив и ярок в те минуты,
Когда он вдохновлен, когда он озарен.
Начальники и те все блекнут…, футы, нуты,
Меня - то  понесло, и я почти влюблен.

Представили себе? Красив, высок и ладен.
Уперт в компьютер он, так это ж не беда.
По клавишам стучит, и до работы жаден,
Учет, контроль…, и будет борода.

Я долго, думал…, и я понял его сущность:
Он рвется в облака неведомой судьбы,
Стремится он найти зависимость и кучность
Стрельбы по воробьям, дав статус ей борьбы.

Использован экран - обычный сцинтиллятор
Его не обойдет ни атом, ни ядро,
Сигнал усилится, пройдя сквозь коллиматор,
И на сетчатке глаз засветится окно.

А он к ядру, Бог мой, и колокол привяжет,
С берданкой сядет ждать, кто с ядрышком пройдет,
Того за шиворот он, как котенка схватит-
На лацкане дыра  - медаль, а там и орден ждет…!

Вносил и лепту тот и в ОПБ, и в СУПы.
Лицензию в РД, когда еще вписал.
Вот и в ОП, ПК все разъясненья скупы,
Но электрод не тот - и сварку всю сорвал.

Вложили в ОТТ благие пожеланья:
"На корпус ГЗЗ давай аустенит!"
Все в памяти уже, одни воспоминанья,
А нержавейки нет - поставили перлит!

И в правилах АЭС между сварными швами
Связали D и S, и сразу делу швах.
А немцы ФРГ, не посчитавшись с нами,
Кладут, знай, шов на шов - сложили так "Демаг".

Госатомный надзор давно предупреждает,
Что Теченский каскад стране беду несет.
Он рыбою об лед колотится, стенает,
А кроме – то никто и "ухом не ведет".

Он пишет УДЛ, дает всем предписанья,
И акты выдает, штрафует, тормозит.
Они же не спешат, мол нету основанья,
Он документы – в суд, прокуратура спит.

Госатомный надзор кто породил? Минатом,
Считая для себя волшебнейшим ключом,
К системе качества, и ведая при этом,
Минатому без нас, все будет нипочем.

Но миг такой настал, по фрейдовской системе,
Сын стал умней отца, перечить ему стал.
Учитель тот плохой, решает кто по схеме
Что он не превзойден и влез на пьедестал.

"Пишите дескать вы (бумага – то все стерпит),
Мы ж будем делать все, как мы того хотим.
Закон мы обойдем, Госдума нас поддержит.
Валюта – то у нас (кто платит, тот любим)".

Госатомный надзор работать не устанет,
Завалит Карачай бумагой, как землей,
Но под бумагой - то светить не перестанет,
Серьезная беда – грязь свалится в Тобол.

Стремителен Тобол, его не остановишь
И письмами его теченье не свернешь,
Бюрократизма кайф - пытайся, но не словишь!
Тоболу чистоту былую не вернешь!

Загаженный Тобол в Иртыш мчит свои воды,
Загаженный Иртыш - он прямо в Обь помчит.
Обь загрязнится и, гуляя на просторе,
Вся обьская вода на Север побежит.

О, бедные моржи, о, бедные тюлени!
Мутанство впереди вас ждет, какой позор!
О, бедненький тюлень, о, белый медвежонок,
Трех ластовый белек – в глазах немой укор!

Я прослезился сам, читая эти строки,
А чем ответит им Госатомный надзор?
Как круто отстоит незыблемость природы?
Лицензии не даст, чтоб не нести позор?

Задача не легка, попробуй – ка продумай
Себя как повести, как надо поступить?
Промышленность закрыть? Да, очень круглой суммой
Все обернется нам, и нам не оплатить.

Но в том и мужество работников надзора,
Профессионализм и их патриотизм,
Достаточно всех слов упрека и укора
Лишен ПО "Маяк" лицензии на жизнь.

Я, видимо, не прав, в пылу подобострастья,
Я не учел, что жизнь диктует свой резон,
ПО "Маяк", и не без нашего участья,
Работать будет так, как требует Закон.

Работникам АЭС дает ГАН разрешенья
На право проводить работы на АЭС,
Работникам ЯУ, работникам храненья,
Работникам ОЯТЦ, РБ, да и АТЭЦ. 

Сегодня мой объект, объект стихосложенья,
Госатомный надзор (а я пью аспирин).
Ехидничать могу я даже в день рожденья,
Но искренне скажу – в нем каждый семьянин.

И каждый жизнелюб и женолюб к тому же,
По именам смотри - словарь так говорит.
По несколько детей, жена при этом муже
Должна цвести! Цветет? Скромнешенько молчит.

Чиновный бугорок себя Монбланом видит,
Расшаркайся пред ним и он уж Эверест.
Госатомный надзор напрасно не обидит,
В рядах его сейчас свободных много мест.

Госатомный надзор, воздвигли очень кстати
Работает - плодит НП, в работе на износ!
И вот уж двадцать лет он в этой ипостаси
Работает, кряхтит, но тянет, тянет воз.

Промчались двадцать лет, и много дней прощаний...
Мы все уйдем туда, когда-то в мир иной,
Но только не спеши, не умножай страданий.
Живи, не уходи, пока ты молодой.

Могу сказать одно – мне в жизни подфартило,
Я столько повстречал достойнейших людей,
Достойнейших людей, с кем и работать мило,
Да и невзгодь встречать, возможно, веселей.

Читатель мой, читай, читай не возмущайся,
Спроси себя, друзей, спроси простой народ
Но рубище не рви, смиренно лишь покайся,
Что на всю жизнь хлопот и полон рот забот.

Теперь о людях я хочу стихи составить,
Быть может и не всех, конечно, назову,
Но есть желание работников восславить,
Кто атомный надзор весь держит на плаву.

Подумал, как писать? Серьезно перечислить
В каких НП слова своей рукой вписал,
Когда и сколько, кто РД из них составил,
Иль сколько и когда лицензии отнял?

Нет фотографий тех, конечно, я не вставлю,
Хотя кого-то и раздену до нага,
И перечислю то, за что его я славлю
И посвятил ему красивые слова.*)

Я написал отчет. Читайте и судите.
Кто скажет: "Чушь!" Возьмись и лучше напиши.
Меня хватило лишь на то, что ты читаешь,
Я написал, что смог, судить - то не спеши.
14.01.2003

*) см. приложение к настоящему отчету:
сборник "Взращенное пророщенное семя")