Баллада о Новом Русском

( От автора: все совпадения имён, городов, сделок,
судеб… – совершенно случайны)


1.
Он рос простым застенчивым мальчишкой,
Советская застойная пора…
Смешон и толст, очки, портфель под мышкой…
Каплун - его дразнила детвора.

Но годы шли, умнели пионеры,
Росли, перерастая в вожаков.
Стал комсомол трамплином для карьеры:
Вступил – украл – наверх… И был таков…

Потом пришла эпоха перестройки:
Улов тем больше, чем мутней вода.
Вот тут и всплыл наш друг - партиец стойкий,
Готовый всё купить и вновь продать.

Свой первый миллион он заработал,
Продав в Китай три тонны чугуна.
На бартер получил вагон колготок,
Трусов, кроссовок, прочего говна.

Китайский ширпотреб как воздух нужен:
Когда нет рыбы – раку будешь рад.
Пуховиком бордовым грелись в стужу,
И в «Абибас» оделся демократ.

Разбогатев, увлёкся волейболом -
Спонсировал команду «Пятый Вал».
Но спорт – есть спорт, всего игра, не боле…
Он миллион свой доблестно просрал.

Когда была Неглинка барахолкой,
В палатке у  «России» кто-то жил,
Он налом торговал довольно долго,
Пока народ тянул себя из жил.

Скупая за копейки неликвиды,
Он отправлял вагоны за Урал.
А там, погрязнув в мате от обиды,
Лопатами их кто-то выгружал.

Четвёртого по глупости сажают,
Ворует первый, третий продаёт,
Он сеть плетёт, рубли в неё стяжая,
Он – умный, он – второй, он схемы шьёт.

Потом сошьётся «Дело» к этим схемам,
И вся цепочка свалится гуртом.
Ну а пока? Пока ясна дилемма.
Легко и просто… Грустное потом…

Он думать стал и день и ночь о деле,
Ленив и часто к просьбам ближних глух.
Часами мог сидеть в фойе отеля,
Где арфа завораживала слух.

Где запросто Мак-Картни и Мадонна…
А он с сигарой, в думах, осовев…
Ему ни до кого… Рубли и тонны
В раздутой от раздумий голове.

2.

Малиновый пиджак, голда, бумажник.
На нём, бедняге, держится страна…
Достоинство, вальяжность, томность, важность…
Откуда что взялось у пацана?

Итак, с чего начать? Начнём сначала:
В Ростове есть фаянсовый завод.
За свет и воду должен, и немало.
Спасём завод, с него начав развод.

Зачтут долги Горсвет с Водоканалом…
Там тоже люди, тоже на мели…
Уважим их, обрадуем безналом,
Директорам подгоним «Жигули».

И нет долгов, а нам – вагон фаянса.
Куда его? Немедля в Кострому.
Оттуда жесть – решение пасьянса,
И снова прибыль, судя по всему.

В  Тольятти поменяем жесть на свечи,
А для чего, известно только мне.
И снова мыслей рой в тревожный вечер,
И снова он дежурит по стране.

Туда -  вагон, на бартер - два оттуда,
Туда - «КАМАЗ», оттуда – оргстекло…
И новых накладных ненужных груды,
И новое богатство потекло…

Всё больше звеньев собраны в цепочку,
Всё круче курс, а оборот нескор.
Пора линять, и тут же, как звоночек,
Закрыли шефа. Срочно за бугор!

Немало накопил, угробив силы,
На Бернский счёт немало перевёл.
Лишь самовар, как память о России,
С собой везёт беглец и новосёл.


3.

В Испании его давненько ждали.
С такими-то деньгами – хоть куда…
Но скучно стало в забугорной дали,
Лишь пей да ешь - ни смысла, ни труда.

Купил машину, дом возвёл у моря,
Увлёкся гольфом, сильно растолстел.
Украсть нельзя, продать нельзя, и с горя
Он запил, оказавшись не у дел.

Но, зову сердца напоследок вторя,
С оставшейся в Отечестве роднёй
Открыл в Москве почтенную контору,
Чтоб торговать испанскою землёй.

Оргтехника, аренда и реклама,
Отчёты, офис, жалюзи, ковры…
Откуда ни возьмись, дефолт тот самый,
И всё, что затевал,- в тартарары…

В Россию не вернуться - там опала,
И здесь не развернуться - не дадут.
Соратников почти что не осталось:
Иной в земле, а кто живой – под суд.

Проходят годы, денег стало меньше,
Опали щёки и живот усох.
Он продал дом, измучен и развенчан,
Купил квартиру, как последний лох.

Никто его не ждёт, нигде не рады,
Профессии с дипломом нет, и вот:
Язык испанский – вот она, отрада!
Спасенье и призванье – перевод.

Текут товары на российский рынок:
Вино и плитка, кожа и ковры…
На выставке, в Москве, среди ботинок,
Взмыл Феникс перестроечной поры.

Опять, прищурив глаз, считает что-то,
Разводит руки томно, не спеша.
Опять прожекты, сложности, заботы,
Но чтоб не тяжелей карандаша.

Всё те же хватка и природный глянец,
И перевод – понятен, ясен, скор.
Для тех, с кем не знаком, он – иностранец.
А тем, кому известен, – старый вор.

Мы встретились в Сокольниках однажды…
Среди Испано-Русской кутерьмы.
К деньгам давно остыл, друзей не жаждет,
А счастлив тем, что избежал тюрьмы…