Рыцарский роман

До пыльной дороге конь устало ступает,               
Серебряной сбруей, тихо звеня на солнце играет;            
Рыцарь в латах с поднятым забралом,               
 С осанкою гордой, молодецки удалой,               
Взглядом ищет в забытом давно им краю               
Прошедшее детство и юность свою,               
Откуда из отчего дома,
Уехал он с войском под королевские битвы знамена,         
Чтоб с честью свой долг мечом оплатить,               
И, ныне, с победой милость монарха,               
И кошели с золотыми               
Отцу к ногам возложить.

Воины дремлют, качаясь в седле,         
Ветер играет знамем с гербом родовым
На шершавом древке,               
Птицы поют в родной стороне -      
Хорошо возвращаться домой по весне.

На холм последний восходит колонна -               
Там, на вершине виднеются стены уж замка родного,
Но нем и безжизненен облик его:
Ворота открыты, дорога и мост - всё бурьяном давно заросло,
Не реют знамена,
Не мелькают огни - в окнах башен темно,
Только ветер гуляет бездомно,               
Да кружится зловеще одно вороньё.

Подчиняясь привычке военной,               
Перестроив колонну мгновенно,               
Опустивши забрало, ощетинивши копьями строй,
Сын в замок отца, спустя годы вернулся домой;   
Но пустота внутри, как и снаружи,               
Пронзила мысли,
Коснувшись сердец колкими иглами стужи.
Разграбленный замок с крестами могил у стен,            
Что видел ты, почему хозяев своих оградить не сумел?      
И взгляды блуждали из под закрытых забрал -
И, что в тех победах, коль дом твой тебя так повстречал.
Спешились воины, разбрелись по залам пустым,         
Лишь только эхо, блуждая, возвращалось вновь к ним.
Всё разграблено и сожжено,               
И по праху и пеплу идти нелегко...               
Быть может, вот здесь, твой брат у дверей,               
Со стрелою в боку,
Защищал двух малюток своих дочерей.         
А вот там, у лестницы, дрожащей рукой,
Воин пояс поднял до боли родной -         
Здесь отец пал пробитый копьем,               
Ещё медальон золотой был на нём,             
Да, видно, на убийце ныне красуется он.      
И притихшие воины возвращались во двор,
И был хмур и суров победителей взор.

Повинуясь приказу нового владыки      
оживших стен,            
Подняли знамена               
на башнях               
старым взамен.

Зашумела, заспорилась по привычке работа,
Но закрыли дубовые всё же ворота;               
И во все селенья окрест
Был выслан усиленный в разведку конный разъезд.
Уж темнело, когда, обжив заброшенные залы,
Безмолвно воинство по возвращении то ли пило,      
А толь пировало.               
Как, вдруг, вернулся посланный разъезд,            
Ведя двух старцев - быть, может, жителей тех мест.
В мгновенье взоры заковали               
Фигуры двух гостей,               
Что тихо посреди столов стояли               
В мерцанье факельных огней.               
Молодой владыка подошёл к двум старикам,
Испуганно смотрящих то на него, а то по сторонам,
И, глядя им в глаза, их тихо вопрошал,               
А гулкий зал слова,  усилив,               
Как будто сам словам внимал:               
"Скажите мне, пусть, правда и горька -               
Что было здесь, искать, иль мне оплакивать отца?
Кто смел на замок наш с оружьем посягать,       
Когда за короля пришлось нам воевать?         
Скажите же, не дайте сердце мукам разорвать!".
И всё затихло - даже ветер прижался немо у окна,             
И выступил вперёд старик поменьше, с короткой бородою
Чуть-чуть задумавшись он оперся о край стола:               
"Мы рады, что ты с войском дома,               
Наш господин и твердая рука
Нас защитит от гнёта и побора,               
Что вот уж с года два,               
Мы терпим от господина-рыцаря, соседа,               
Чей герб с крестом несём стеная и скорбя,               
Он словно подлая змея Заполз к отцу, владыка, твоему,      
И дочь свою отдать суля за Вас ему,               
Дня три с ним вместе пировал,               
А третьей ночью воинство своё собрал,               
И стражу перебив -
Всю ночь он старый замок кровью омывал...               
Все бились храбро - да было больше их,               
Ведь наш сосед не посылал               
Сражаться за монарха воинов своих;               
Забрал богатства все, оружье, скот -               
И замок бросил,
Как использованный, залитый кровью эшафот,   
А нас мечом, плетьми, цепями               
Заставил собирать с полей захваченных             
Ему свои когда-то урожаи...".

И шипя на пол, падала с факелов смола,
И тени по сводам залы скользили,       
Что-то знаками чертя,
И диск луны, вдруг, чего-то устыдившись, ушёл совсем,
За тучи серые на небе,               
Всё погрузив в ночную темь.

Тихо спал замок старого крестоносца,         
И герб хвастливо миру писал:             
"Всё в мире этом просто";
И сам рыцарь сном безмятежным сие подтверждал.
И с тихим дыханьем дочь-красавица его спала,
И кого-то во снах девичьих нежно - трепетно звала.
Покой и мир витали над пиками башен,
Когда раздался, вдруг, гул удара
Что был неосознанно страшен.
Проснувшийся замок в суматохе что-то дрожа одевал,            
И, вдруг, новый гул и треск в окна уже долетал;             
Разбитые в щепы ворота               
Пропускали непрошеных в замок гостей               
И хрипела побитая стража               
Под копытами чьих-то коней;               
И встречали проснувшихся в замке               
То стрела, а то меч,               
И в кроваво-розовой дымке               
Шла толь резня, толи бранная сеч...
На рассвете среди войска,            
Окровавлен и еле живой,         
Крестоносец-старик на колени               
Был брошен сильной, ратной рукой.
Молодой рыцарь, поднявши забрало,
Молча смотрел на врага,               
А тот горько усмехнувшись устало         
Опустил свои глаза,
И тихо выдохнул печально:               
"Что ж, видать судьба...".

Но, словно волненье пробежало по стоящим вокруг.               
Гибкий воин с закрытым на шлеме забралом,               
С мечом бросился к победителю-рыцарю, вдруг;         
Как остался он в бранном сраженье,               
Что скорее сродни избиенью?               
Он дождался минуты своей,
Чтобы счёты свести, смерти самой намного скорей,      
Но, словно молнии росчерк, метнулась стрела,               
Разрывая кольчугу               
В сердце теплое впилась она,
И биение жизни затихло внутри -               
Воин пал, свою месть, чуть-чуть не успев донести.
Пробежало по рядам удивленье -               
Кто так скор и столь точен во всплеске мгновенья?   
И, вдруг, из-за колонны дочь крестоносца идёт,          
А за ней в колонне открыт тайный ход.               
К ней спустился рыцарь с коня:               
«Почему ты спасаешь от смерти меня?».               
Бросив лук, откинув прядь волос со лба,            
Девушка твёрдо сказала, на отца на коленях, смотря:
«Я два года назад по слову отца               
Была, рыцарь, тебе на жизнь названа;               
Твоя мать и отец принимали меня,               
Как невесту твою               
И берегли как дитя.               
Твой отец подарил своего мне коня,               
Чтоб, попади я в беду,               
Он в твой дом довёз бы тогда.               
Но, однажды, отец пировал в твоём замке три дня;       
На кресте отцу твоему подтвердил он меня,               
А как только ночь на землю спустилась,               
Кровь по замку в коварстве разлилась...               
А теперь, я спасла не врага,               
А того, моя жизнь кому уж давно и любовь отдана...».

Замок старого крестоносца давно уж разрушен,            
И лишь зверь согревает стены дыханьем своим,            
А в часовне, что построили рядом - ныне служат,      
Как в завет всем живым.

И следит в той часовне за печкой
Старый грешник, неисправимый молчун,
Что если выпьет, за чаркой               
Вам покажется - и нахальный же лгун.
Захмелев, истопник начинает               
Всё один и тот же рассказ,               
То о чём Вы уже прочитали,               
И что дочь не винит,               
И любит её и сейчас.
               
1988 г.