не двадцать не сонетов не к марии стюарт

1.
Ты, Саша, точно скажешь: «так и знал»,
Что я не выдержу молчанья и «подколов»
И, раз сорвавшись, понесется слово
Опережая мысли. Мой провал

Тебе я посвящаю. Пьедестал
В саду пустеет – то Мария снова
Гуляет средь подруг, ее встречал
Иосиф под платановым покровом.

Смотри – размах: Иосиф и Мария,
Я рядом с ними словно муравей
Неразличима в стриженой траве,
Мелка, но что бы там ни говорили,
Мой собеседник будет поживей.
2.
Тут не цветет нелюксембургский сад,
Но, право слово, те же истуканы
Во дворике. Их даже ураганом
С игривым женским именем не снять

С привычных мест. И их литая стать
Мне видится всё больше со стаканом,
Скамейкой, с коей нарочито прямо
Идет сосед и не глядит в глаза

Тут, Саша, льет, хоть обещали лето,
Но врут, и я тебе писать об этом –
Одно по одному – могу хоть сколько.
Событий мало для приличного сонета,
А мастерства не хватит и для тройки.

3.

Когда меня глотает Шарль де Голль
С волной туристов, коих там не тыщи,
Стенаю я: любой парижский нищий
меня богаче, что ж поделать, коль

он остается с этой крастотищей,
ему хоть Сакре Кер не колоколь,
Хоть Сена не беги, а я изволь
лететь домой, лишась духовной пищи -

Оставив всё, что радовало взгляд,
и мне их этот пресловутый сад -
ножом по сердцу, лезвием по глотке
Но зла не помню я, за то, что мне,
Свезло с Иосифом в одной родиться лодке,
С Марией голову терять в одной стране.

4.

Тебе, я знаю, мой порыв знаком –
Ты видел те сады, дворцы, ограды,
Пускай, иная речь, река. Бравада
моя остаться здесь смешна. Зато

Меня поймешь и без шенгенской визы,
Как и любой, попавший в эти виды:
Я б согласилась быть кариатидой,
Любовно подпирающей карнизы.

Прими меня, души моей столица,
Но чтобы здесь, где время дышит в лица,
Остаться - и не гостем, не туристом,
Здесь, где тебя старее всякий атом,
Придется стать музейным экспонатом
Или хотя бы графом Монте-Кристо