Чёрный ящик - Most - 2

Черный ящик литературного объединения «Most» – 2.
     Второе заседание прошло в обнадёживающей атмосфере делового обсуждения повести зловредной Анастасии Поповой “Svobode.net” . Пока это текст номер один для журнала «Мост», опять же №1. Зловредной я Настю назвал не из личной неприязни, а за то, что она, как настоящая стерва, явилась на первое свидание со своей Славой, опоздав более, чем на полчаса.
     Заявленные выборы редколлегии пришлось отменить из-за неготовности участников. Думаю, что с течением времени лидеры проявятся сами. Они и станут редколлегией.         
    Обсуждение обложки не состоялось, так как дизайнер и поэт Юлия Алексенкова заболела и не явилась. Однако она прислала эскизы по электронке, которую я обнаружил уже после заседания. По имеющимся у меня данным переадресовал всем заинтересованным лицам. На обложках отсутствовал логотип, или как его ещё называют товарный знак. Надеюсь, это упущение Юля исправит.
      28 апреля 2011 появились новые персоны, причём все по-настоящему сильные, важные единицы для литературной группы. Стихи, представившись, рискнула прочесть только Анастасия Лёвушкина, совсем ещё юный преподаватель каких-то политических наук в университете. Накануне Евгения Борщевская присылала мне 2 её стихотворения, очень традиционных, умело, не без блеска написанных. И они мне, консерватору, понравились. Продекламировала Настя стихи совсем другого плана. Стихи о любви как некий драматургический набросок к сценическому выступлению. Первое стихотворение, не рифмованное, было полно риторических вопросов к любимому (А будешь ли ты меня любить, если…». Искренний, трогающий текст, к сожалению, исполненный без актёрского блеска, призванного в таких случаях компенсировать недостаток поэзии. Такие стихи подобно лирике Евгения Евтушенко более уместны на эстраде. Теперь я знаю, что у нас есть поэт, помимо Валерии Федоренко, который способен без ложного смущения выступить на любой площадке города.
Из новых персон были
- поэт и журналист из vl.ru Вилитарий Филатов, двухметровый великан 25 лет со странной по форме бородкой, подчёркивающей его интеллектуальную обособленность.
- утончённая в прямом и переносном смысле Елена Кириллова, молодой доцент и преподаватель истории литературы 20 века. Она – автор  исследований по уникальному периоду литературы 20-х годов прошлого века, когда Владивосток был перевалочным пунктом для белогвардейцев и просто обывателей, не принявших новые порядки.      
- Натали Тумко, самый молодой член Союза российских писателей, профессиональная гадалка, видящая свою жертву насквозь. Чёрные колдовские глаза – настоящий рентген. Рискнул подставить свои ладони. Удостоился характеристики «эгоист» (не новость для меня), а вот то, что у меня отменная печень, крепкое здоровье и воображение – как рудимент, прямо-таки озадачило. Я считал, что – наоборот. И фантазии – выше крыши, и печень через это испорчена. Успокоило, что завышенной самооценки нет, судя по скромному указательному пальцу, а ей показалось из телефонного разговора, что самооценка – «огого!». Главное, думаю, Натали, не любящая мягкие знаки (НаталЬя), от меня утаила, чтоб не огорчать. Поменяв имя, она так и не смогла, как мне показалось, избавиться от мягкого знака – её Альтер эго.
Судили Анастасию Попову, усадив на стул (не электрический) рядом со мной, лицом к аудитории, судом скорым, но справедливым.
    Аполитичный поэт из культурного подполья Василий Мрачный пробудился из гражданского анабиоза, проникся пафосом политического экстрима, был удивлён финалом, испытал катарсис и даже захотел выпить водки с автором, что, очевидно, является знаком высшего признания на его стёбе.
Другие хвалили за злободневность, но ругали за «мало-высоко-художественность», схематизм. Указывали на многочисленную неправду деталей. Присутствующий пен-клубовец Александр   Белых выпендрился больше всех и назвал повесть текстом без жанровых признаков, посоветовал добавить «трэша» в описаниях пленения училки ФСБэшниками. Вилитарий – назвал повесть лоскутным одеялом, где есть события, но нет сюжетных связей. Натали Тумко попеняла на прямолинейные характеристики героям, на своеобразные маски древнегреческих действий. Василий Авченко увидел в повести эскиз пьесы, так как с языком и стилем, являющихся писательской сутью – просто  катастрофа. Елена Кириллова нашла многочисленные ошибки, попеняла на обложку, на то, что культуру издания никто не отменял.

     Присутствующий 55-летний критик Александр Турчин, одетый по моде девяностых в малиновый пиджак, очевидно, испытывающий некие чувства к взбалмошной писательнице, а не к её литературному детищу, от слова вообще отказался. Спросил, что побудило Анастасию к написанию повести. Оказалось, что формальным поводом послужило увольнение из газеты «Владивосток», купленной мэром через подставных лиц.
         Подводя итог, я сказал, что повесть вполне традиционна в смысле жанровой принадлежности и никакой не текст, никакой не новояз, что повесть не нуждается в дополнительном «трэше». И – вообще в серьёзной переделке, как прозвучало. Разве что ошибки устранить да неудачные выражения заменить. Повесть актуальна, взывает к гражданским чувствам, а многочисленные отступления от правды жизни следует рассматривать как некую художественную условность, приём – фантастику, помогающую более коротким и убедительным путем прийти к сути. На мой взгляд самоубийство героини - наиболее слабое в художественном отношении место, так как жизнь героини давала много чудных возможностей для дальнейшего накручивания драматургии действия, полную неожиданных поворотов. Настя заартачилась, заявив, что никакого другого конца не видит, что смерть героя - то что надо. Её поддержал А.Белых (мне показалось из "серолошадной" солидарности), заявив, что история истерички имеет логический конец. Поддержал Вася Мрачный, уронивший слезу именно в момент приёма героиней таблеток горстями. Остальные, кому не понравилась неправда подробностей, и самоубийство отнесли к чрезмерностям, вряд ли имеющим место быть в реальности. 
     Манифест поколения 24-х лет От роду, перепечатанный мной из недавней «Литературной России» против ожиданий не вызвал ажиотажа. Напротив, удостоился небрежно негативной оценки.
     Что ж, это говорит о том, что люди и впрямь собрались взрослые, зрелые.
     Молодость как недостаток с годами проходит, а настоящие стихи и проза остаются.