Девочка и лебедь

ДЕВОЧКА И ЛЕБЕДЬ

рассказ

- Мирошник, в чем дело?

Наташа втянула голову в плечи, вздрогнула и опустила глаза. Весь класс, как по команде, повернулся в ее сторону.

- Явилась, спящая красавица…

Раздались смешки.

- Ты пол-урока прогуляла, идет контрольная работа… Что с тобой? – смягчилась математичка. – И это уже не в первый раз…

Шикнув на развеселившийся класс, учительница проводила Наташу на место и положила перед ней  чистый лист бумаги.

«Вариант 2.
1) Разложить на множители 2n – 32…

… Интересно, почему он остался? Ведь вся стая покинула Каламит три дня назад… а этот…отстал от своих… брошенный… Может быть, лететь не может – подранок, крыло повредил… А может, пару свою потерял? Ведь лебеди так тоскуют без пары, даже погибают… Были случаи, когда…»

- Мирошник! Наташа! До звонка – двадцать минут!..

Наташа вздрогнула и принялась за контрольную: х – 10х – 24 = 0…

Возвращаясь из школы, девочка снова спустилась к морю. Лебедь все так же, как утром, плавал вдали от берега, только теперь он находился почти под пирсом, где волны наматывали лиловые водоросли на бурые осклизлые деревянные сваи. Наташа нащупала в кармане куртки кусочек черствой булки и бросила его в маслянисто-зеленую прозрачную воду. Проворные чайки с пронзительными криками ринулись за добычей и в одну секунду почти на лету подхватили кусочки хлеба, едва коснувшиеся воды. Лебедь испуганно заработал лапками, отплывая на почтительное расстояние от наглых горластых птиц, отовсюду слетевшихся на лакомство.

Наташа склонилась над водой, разглядывая в ней свою колышущуюся тень. Лебедь грустно покачивался на волнах, круто изогнув длинную изящную шею. Солнечные блики скользили по поверхности воды, обрамляли его со всех сторон сверкающими острыми осколками, дрожали золотистыми колючими звездами вокруг прекрасной птицы, и вся она казалась словно вылепленной из белого воска, усыпанного алмазной крошкой. Прикрывая глаза от солнца ладонью, девочка долго не могла насмотреться на почти сказочное зрелище.

Домой идти не хотелось. В последнее время совсем не складывались отношения с бабушкой, особенно после того, как та отхлестала ее по щекам мокрым кухонным полотенцем. Наташа сама виновата – придя домой с дискотеки, не успела снять и спрятать Юлькину кофточку. Опять бабушка зло, со слезами выкрикивала ей: «Напялила чужое! Нет своего – и не смей попрошайничать! Сиди лучше дома! Наказание мое в старости! Горемыка сиротная! Мать твоя, непутевая! Управилась! На всю оставшуюся жизнь связала меня, старуху!..» .

«Уйду» - решила Наташа. – Попрошусь в интернат – кажется, есть у нас такой в городе, да и бабушке будет полегче… А лучше всего – на работу устроюсь… на почту – газеты разносить… там требуются почтальоны – вчера слыхала, как соседка своей знакомой возле дома говорила… Только вот лет маловато… В пятнадцать, кажется, не берут на работу, но можно хорошо попросить… Зато на свою зарплату она сможет купить себе настоящие кроссовки, как у Ленки Трофимовой, и штаны, как у Юльки. Не придется, краснея до слез. Вымаливать на дискотеку Юлькины старые джинсы – она в них даже в школу уже не ходит, а ей, своей подружке, всего только раз и дала надеть, и то при этом глаза закатила и вздохнула…»

Зато как весело было Наташе в тех джинсах, как легко и свободно чувствовала она себя, срываясь с места под задорную музыку.

Весь тот вечер она ловила на себе пристальный взгляд симпатичного незнакомого парнишки и предательски -  до корней волос – залилась краской, когда ощутила на своей щеке его горячее дыхание, почувствовала на своей талии его крепкие сильные руки… «Медляк» - так называют девчонки и пацаны медленный танец – закончился, не успев начаться (как ей показалось тогда). Но для Наташи этот первый и единственный в ее жизни танец с красивым парнем, который так и не назвал себя, и не спросил, как зовут ее, опрокинул всю ее пятнадцатилетнюю жизнь…

- Шикарный мальчик! – присвистнула тогда Юлька.

-  Упакованный, - добавила Светка и смерила Наташу с ног до головы насмешливым взглядом.

Красивый мальчик больше не подошел, а потом и вовсе пропал куда-то, но с этого момента Наташа ни на минуту не переставала думать о нем…

Тонкая фарфоровая фигурка лебедя продолжала покачиваться на золотисто-зеленой волнистой поверхности моря. Девочка вздохнула и тихо побрела вдоль пирса, не спуская глаз с чудесной птицы, испытывая к ней какую-то волнующую нежность, смешанную с необъяснимой тоской.

На набережной в этот час почти никого не было. Лишь изредка попадались неторопливые прохожие – все больше из приезжих, да молодые мамаши катили перед собой коляски с малышами. Наташа шла им навстречу и вглядывалась в их совсем еще девчоночьи лица. Такой, наверное, была и мама, когда в неполные двадцать лет произвела на свет ее, Наташу, - своего первого и последнего ребенка. Страшное и короткое, как выстрел, слово «тромб» оборвало короткую жизнь. Наташа маму ни разу не видела. Да и отца она почти не помнит. Четыре года ей было, когда он погиб в автокатастрофе, как рассказывала бабушка. Угрюмая, хмурая и неразговорчивая, осталась она девочке и за мать, и за отца. Не осуждает ее Наташа за суровость. Какая уж тут радость – воспитывать, кормить, одевать ребенка на старости лет, когда и здоровья-то нет. Растить внучку на скудную пенсию и пособие, что, словно в насмешку, выплачивает ей государство. «Не деньги, а слезы», - говорит про пособие бабушка.

Вот и сделала жизнь бабушку такой неласковой, но как часто по ночам девочка вздрагивала и просыпалась от неизъяснимого чувства безответной теплой нежности, переполнявшей ее. В такие моменты она закрывала голову руками, зарываясь под одеяло, и долго не могла уснуть. До сих пор сохранилась у нее привычка гладить саму себя по голове, когда обида и боль принимались мучить детское сердечко. А обид и боли хватало с избытком.

На маленький приморский городок тихо опускались вечерние сумерки, вытягивая от деревьев и домов через всю улицу продолговатые сиреневые тени. Скрипнула старенькая калитка. Девочка прошла к дому и осторожно затворила за собой дверь.

Еще от переулка, что упирался своими крайними рыбачьими хибарками в самый конец набережной, Наташа увидела опустившуюся на воду лебединую стаю.

«Прилетели! Прилетели!» - радостно стучало ее сердце в такт торопливым шагам. Она почти бежала к пирсу.

На фоне розово-золотистых лучей восходящего солнца тонкие изящные фигурки лебедей казались черными. На море был такой же штиль, как и вчера, пахло рыбой и водорослями.

«Вернулись!» - девочка долго не могла прийти в себя от радости, и ей почему-то захотелось плакать – она почувствовала, как в носу что-то защипало… Подавив волнение, Наташа помахала лебедям рукой и побежала в школу. Весь день, до конца занятий душа ее пела и ликовала, ощущая какое-то необъяснимое радостное чувство облегчения. Едва прозвенел последний звонок с урока, она побежала на пирс, прихватив полбулки хлеба, купленные по дороге, чтобы скормить неожиданным гостям.

Над пирсом в поисках добычи носились горластые чайки, несколько уточек-нырков плавали около самого берега, но ровная, лаково-синяя морская поверхность была пуста. Наташа прошла  весь пирс до конца, свесилась вниз, заглядывая под решетки, - лебеди исчезли… Только волны лениво и сонно шлепались о сваи, словно напевали тихо, вполголоса песню всепобеждающей и торжествующей любви…