В чужом городе... навеянное

В ларьке сигареты,
Девять гривен - яблочный «kiss»,
Дождь рикошетит по скользким мартовским крышам,
Что ж я опять, про лето, про это…
Курю… Вспоминая наш  ад  -  парадис,
«Позвони, мне столько сказать тебе надо, слышишь?»

Прости,  не вместилась
Моя роль  в задуманный  дубль,
Что-то там с режиссурой или сценарием  не совпало,
Но отснято давно (до шестнадцати) кассовое  кино,
(в кинозал на вечерний тогда, наверно, входили за рубль),
И не было сайтов, а стихи в тетрадях в клетку писались.


Город, город чужой,
Пыльных улиц прошедшее время,
Колокольни сирени и в парадных также темно,
А я чувствую кожей и даже вдыхаю запах. Постой…
Может  я там была, на школьной, большой перемене?
И попала под  дождь, тот, -   безвыходный и обложной.

В ночь заглянула,
В  твою, ту, последнюю ночь  марта,
SOS души услыхав, присев однодневкой  на угол стола,
Из пожелтевшей газетной бумаги  мой кораблик  на старте,
Он гудки  подает твоей лодочке  из  лепестка,
Когда дует  «блин-сплин», и в девять баллов катит  волна.


В ларьке сигареты…
Ну вот,  и трамвай показался,
Мчит по рельсам безумно звеня, сумашедший…
На красный… Знаю точно, -  его конечная, - Лето,
А  я заскочу на ходу, я ждала его, - он задержался…
«Кондуктор, я заплачу…  Ах, деньги не те?! Простите, нездешней».