***

Оглохнув от хора созвучий и крови горячего стука,
Рвану заскорузлые рамы – и ветру подставлю лицо.
И к горлу подкатит свобода, которой названье – разлука,
И вновь наберёт обороты Фортуны моей колесо.

Опять, как во времени оном, грядет испытанье любовью,
Планида чудит и морочит, пророчит мне новый подъём,
Где снова не будет предела смятению и многословью,
И дрогнет прекраснейший возраст, поросший, казалось, быльём.

О, я ещё, кажется, в силах вприпрыжку взбежать по ступеням,
Какие-то прошлые бредни весёлым пером зачеркнуть,
Дышать холодеющим небом, пронзительным дымом осенним
И кинуться, не оглянувшись, в кромешную новую жуть.

…Уже надвигается утро. Свистит безымянная птаха.
Встаёт над водой оловянной рассвет, ослепительно рыж.
Да разве я смела помыслить о крыльях такого размаха,
Подъемлющих выше деревьев, сует, суесловий и крыш?

О, я ещё в силах упиться простором, судьбой и дорогой,
Где нет отрезвляющих истин и горестного багажа,
И видеть ребяческим зреньем, без символов и аналогий,
Как зябнут зелёные листья, под ранним морозом дрожа.