Тамарка

      Её все звали Тамаркой. Просто Тамаркой. Нет, не Тамарой, как величавую  гордую грузинскую царицу, даже не Томкой, простой и свойской подружкой, и уж никак не Тамарой Петровной, ведь дамочки такого склада, подойдя к зрелому возрасту, отчеством так и не обзаводились.
      Тамарка. Это режущее «р» как нельзя лучше подходило к мужеподобной, неопределённого возраста особе. Она жила одна. Поговаривали, что где-то есть и дети, хотя к мамашке никто никогда не заглядывал. Старик- отец, не выдержав пьяных выходок непутёвой великовозрастной дочери, как-то незаметно отошёл в вечность. Стабильных доходов Тамарка не имела, и за счёт каких средств она существовала, для всех оставалось большой загадкой. Мужским вниманием обделена не была, регулярно рядом увивался очередной ухажёр. Разгульная женщина отличалась гостеприимным нравом, поэтому в её окружении можно было видеть  синюшных мужичков в лоснящихся от длительной носки «спортивках», таких же, им под стать, девиц-подруг с жиденькими причёсками и восторженно-слезящимися улыбками на исхудалых лицах.
 О, эти современные адамы и евы! Они-то умели веселиться! Во время запоздалых оргий старый запущенный сад, не чета Эдемскому,  скрывал раскрасневшихся грешников, бесстыже справлявших нужду в глубине сада. Слышалось нетрезвое пение, заливистый женский смех, чуть позже, грязные матерные ругательства, надрывный визг истеричной зазнобы, получившей «фингал» от приревновавшего собутыльника. Соседи особо не протестовали, помалкивали, не желая связываться с непрошеными гостями; лишь презрительно плевались, благополучно копошась в своих наиважнейших провинциальных делах. Веселье заканчивалось далеко за полночь. А ранним утром, когда добросовестный народ в ожидании автобуса толпился на остановке, спеша на работу, Тамарка сонно брела к соседнему  киоску за, так с утра необходимыми, пачками «Примы» и «Ролтона». Иногда ей удавалось устроиться на работу. И тогда это был совершенно иной типаж! В пёстрой «Second Hand»-овской куртке, с лакированной сумочкой в руках и ярко-накрашенными губами, гордо шествовала реализовывать своё законное конституционное право на труд. Была она бабёнкой работящей, но, увы, лишь до первой зарплаты… Иногда дом пустовал: хозяйка внезапно исчезала. Соседи не имели ни малейшего понятия, в обществе каких кавалеров она проводит дни и ночи. Да, в принципе, это никого и не интересовало.
     Шли годы. Жизнь текла своим чередом. Вновь пришедшая, желанная весна была запоздалой. Мартовская капель переливалась перламутровыми нитями в лучах ласкового солнца. Народ волновался в предвкушении, столь любимого во все времена, женского праздника. Улыбающиеся женщины уверенно шагали, держа в руках худосочные веточки гвоздики, бледненькие тюльпаны  и мохнатые  веточки солнечной мимозы.
     В этот день Тамарка тоже была по-настоящему счастлива. Свежеиспеченная завивка выглядела празднично и по-весеннему жизнерадостно, а хмельные глаза излучали сплошное удовольствие. В пластмассовой, синего цвета плетёной корзинке красовалась баночка  балтийской кильки, парочка плавленых сырков и бутылка дешёвого вина. Но это было ещё не всё! Прижимая к груди, Тамарка бережно несла ... красную искусственную розочку, так  кстати подаренную тайным воздыхателем !. И столько важности и гордости полыхало в её глазах, что прохожие невольно любовались сияющей немолодой представительницей слабого пола. В эту минуту ею были забыты унизительные будни пьяных угаров, назойливые сожители, в порыве «безумной любви» распускавшие кулаки  и вся тоска никчемно прожитой жизни. И казалось бедолаге , что это хрупкое искусственное счастье  милее и дороже миллиона состоятельных пугачёвских алых роз…   
               

                ***
- Что-то Тамарки давненько не видать? Небось, где приженилась.?
- Да какое там, приженилась!…Пропала, баба, ни за что! Сшиб грузовик... Говорят, валялась на дороге , «никакая»! Довела водочка-то до печального конца...
      

  Освещённый одинокими лучами заходящего солнца, зиял забитыми глазницами окон усталый Тамаркин дом. Лишь за немытым стеклом, покрытым густой паутиной, сиротливо розовела одинокая розочка, когда-то страстно-алая, а со временем выцветшая, поблекшая, под стать своей непутёвой хозяйке... призрачный символ несбывшихся надежд…