Третья книга 22марта 2011г

 

Я искала тебя
Я  искала  тебя  в  заповедном  лесу,
Там,  где   звёзды  упав,  зажигали  листву.
Где   роняли усталые  клёны,
Листья  с  мокрых   ветвей  отрешённо.

Я  искала  тебя  у  стоячей  воды,
Где  на  яблоне  дикой  созрели  плоды,
И  качались  бездумно  и  сонно,
Над  водою  от  ряски  зелёной.

Я  искала  тебя  у  ночного  костра,
Когда  жизнь  становилась,  совсем  не проста.
И  в  колёса  мне  ставили  палки,
И  русалки  твои,  и  весталки.

Но  застыла смолой   на корявой  сосне
Боль  разлуки,  навеки,    дарованной   мне.

Акварелью по стеклу
Акварелью по стеклу я с руки твоей стеку,
Оставляя на прощанье, чуть горчащую строку.                Заполняет  пустоту  лёгких   бабочек круженье,
Но  горчит  стихотворенье, разрушая  красоту.               
Возникают в  лунном  свете   чьи – то   маленькие  дети,
Вдаль  бегущая  дорога. Дом и рядом у порога,
То ли пёсик, то ли кот   синеву из лужи пьёт.
Акварелью по стеклу   я с руки твоей теку,
Оставляя  на  прощанье  только  горькую   строку .


вращение
В сто раз, превышая скорость обычного звука,
Лечу по орбите вокруг раскалённого солнца.
А мальчик курчавый, на пляже песчаном смеётся
 И  тоже  летит,  и мячик ладошкою лупит.
 Влюблённая  в  солнце,  кружит  по  орбите  планета,
С морями  солёными,  с грязным,   заплёванным  пляжем
Мне только немного обидно, что скорости этой,
Ни я, ни курчавый ребёнок не чувствуем даже.
И только под старость, земля,  из-под ног убегая,
На это движение людям  слегка   намекает.
Но это потом, а пока что под  солнцем  палящим ,
плывут не спеша облака кучевые и  тают.
А волны по берегу моря булыжники  тащат.

Летит по орбите бессонная наша планета,
Навстречу зелёному маю,  и  жаркому  лету.


Слепой  любви  далёкий  полустанок
                ремейк  на  стихи  Кришталёвой

Слепой любви  далёкий  полустанок,
И боль  утрат  найди  в  моих    стихах.
Хранится  в  них  мой  каждый,  трудный  шаг,
Пусть  иногда  такой смешной  и  странный .               
Старуха   память  с  прошлым  не  спешит
Расстаться,   и  под  шорохи снежинок,
О  прошлом  лишь  стихами  говорит,
Или  молчит,  и  молится  как  инок.
Я больше не жалею о былом!
Ночь, прикасаясь шелковым  крылом,
Баюкает  и  засыпает  снегом.
А над  землёй  опять  восходит  Вега.
И  предвещает  наступленье  дня,
Который  в  мире  будет   без  меня.
Время
Словно,  муха  в  паутине  бьётся  пойманное  время,
Намекая    о  кончине,  снова  ставит  на  колени.
На  зависимость  от  бога,   нам  прозрачно   намекая,
Исчезает  беспричинно, между  пальцами  стекая.
 
Ничего не обещая, никого не возвращая,
Вечно  сумрачное  время по орбитам нас вращает.
И  безвольно  покоряясь,  мы  скользим  в  сиянье  лунном
среди  нитей  паутины    по заплаканным  лагунам.

Нет!  Господне наказанье, не из райских кущ изгнанье-
Время полное  загадок - вот где Божье наказанье!
волны и время
Качается  пена на  гребне   волны.
А волны  упругою силой   полны.
И  море,  как   время,  готово   опять,
То  строить, то  вновь берега  разрушать.

В  песок  превращает  морская  волна
Тяжёлые  камни   и скалы  со дна.
И  тихою  сапой,    когтистою  лапой.
Сотрёт,  наконец, их  со  света  она.
 
И  встанет  пустыня  на  месте  морей.
А  время,  как  волны, сомкнётся  над  ней.


Голос  набата
Огонь  уже  погас  в  лесу.
Лесные  травы  пьют  росу.
Но  в  гуле  сосен  над  рекой,
Гудит  набата  голос  злой





Карусель.
Всё мелькает и кружится
Облака, деревья, лица.
Танцевальная  площадка,
Чья-то  мама, чей-то  папка
Я  лечу  и  от  полёта,
Мне немножко  страшно что-то.
Сердце  прыгает в  живот,
Громко  радио  орёт.
Всё  гремит  и  всё  искрится.
Катит  жизни  колесница
Всё  по  кругу,  и  вперёд.
И  гуляющий  народ,
Не на  шутку  веселится.
Остановка  Березай.
Всё! Приехали!  Слезай!
А  из  глаз  моих  водица:
« а ещё  разок  нельзя
Мне  по  жизни  прокатиться»

результат.
В  конце  концов,  не  важен  результат.
Он  никому  уже  не  интересен,
Так  стёртые  слова  старинных  песен,
  На  дне  души,  забытые  лежат.

Но  среди    проб, догадок   и ошибок,
Когда  любой  твой  шаг  к  решенью  близок,
Всё  может  повлиять  на  результат-
Или  отбросить  на  сто  лет  назад.

Или  ссудить  счастливое  прозренье.
Вдруг  задрожит  на  кончике  пера
 И  мудрость,  краткости   подруга  и  сестра,
И,   не  рождённое     ещё  стихотворенье.

Поэтому,   желанней   во  стократ,
нам  поиск  истины,  чем  просто  результат.
Мы - охотники
Шорох  звёзд  в  кабине  звездолёта
 чей-то  щебет,  и  какой-то  треск
Мы летим к  другим  мирам.  Охота -
Наш  тяжелый, но   прекрасный  крест.

Отреклись  мы  от  земных  желаний,
От  людских привычек  отреклись.
Памяти коварные   пираньи
Не  тиранят  больше  нашу  жизнь.

Не  вернёмся?  Ну,  а  кто ж вернётся,
Из  ушедших   по  земным  законам?
Космос    неживой  и     невесомый
Бабочкой  ночной в  обшивку  бьётся.

И  сопровождает  каждый  треск,
На  экране  чёрном  яркий  всплеск

Я  крылья  латаю

Летит  над  землёю  крылатая  стая!
А  я  не  летаю,  я  крылья  латаю.
Я  крылья  латаю, я  память  листаю,
Опять  улетевших  друзей  вспоминаю.

Пишу  я  сонеты  и  саги  слагаю,
О тех,  кто шагает  по  самому  краю,
О  тех,  кто  летит фиолетовой ночью,
Среди  метеоров    и  звёзд  многоточий.

Слагаю о них восхищённые  строки,
И думаю: как же они одиноки,
Одни  во  вселенной  глухой  и  не  зрячей...
Но  нет  благородней и  выше задачи.

Как  долго  кружили  они  над  землёю,
и  все растворилось  в  озоновом  слое.

Острова

Острова, вы мои острова,
Где высока осока-трава,
Где когда-то песком занесло,
Нашу лодку и наше весло.
Острова, вы мои острова!
Стынет в небе чужая луна.
Жизнь  заносит зыбучим  песком,
Наших душ остова.


Серый  день

             Ремейк  на  стихи  Бугровского

Хмурое небо.
Кружево  белых  берёз.
Липы  в  серёжках.

Солнце  не  греет.
Пусто вокруг  и  светло.
Снега  сугробы.

Тонкой  цепочкой  следы
В  чащу  лесную.
Кто-то  прошёл  до  меня
По  бездорожью.

Судьба  одна

По-разному  горят  осина  и  сосна,
И  уж  совсем  иначе  ёлки, 
Но  запах  гари  злой  и  горький
Один  для  всех.  Судьба  одна!



на краткий миг увидеть милый лик

На краткий миг увидеть милый лик,
Руки коснуться и на миг забыться,
Увидев, как слеза с твоей ресницы,
Сползла на пожелтевшую  страницу
Тобою  навсегда  забытых  книг.

Тобою  навсегда  забытых  книг,
Давно уже истлевшие страницы,
Сгорели  на  кострах,  как  феникс  птицы,
Там,   среди трав, где шелестел  родник,
Который, отражал  твой  милый  лик
.
Родник,  что   отражал  твой милый лик,
в  песке  прибрежном  тихо шевелится,
Не отражая    больше  наши лица.
Руки коснуться и на миг забыться.
На краткий миг, увидеть милый лик!


Слов  сердолики

Слов сердолики
море слизнуло волной.
Где отыскать их?
               
Небо и море
стынут в объятьях времён,
и  неподвижны.

Как уловить в тишине
голос пространства,
ритмы не сказанных слов,
смыслов значенье?




Вчерашний  снег.
Как быстро таял потемневший  снег!
Стекал к реке, пока ещё замёрзшей.
Казалось, никогда не будет больше,
Янтарных  дней .Их торопливый бег,
Как чудо промелькнул . И вдруг на склоне
Подснежники светло и удивлённо
на мир взглянули через призму лет.

Стремясь запомнить радость января,
К реке спущусь, пройдусь по скользкой льдине
И вдруг увижу: там посередине
Уже парит седая полынья.
Я оглянусь. Но прежние следы,
Как снег вчерашний стаяли на склоне.
И ветки ивы в вычурном поклоне,
Уже коснулись ледяной воды.

А я, смиряясь с горечью потерь,
В цепи грядущих, новых потрясений,
Дарованных любому из творений,
Я засмеюсь. Сегодня и теперь.

Песня  охранника  космодрома.

Положу в карманы старые  наганы,
По дороге пыльной побреду, как пьяный.
Пропою я песню, о  ромашках  летом,
И о том, что юность затерялась где-то.
Будет, в сером небе вороньё кружится,
На ржаные кудри седина ложиться.
А на космодроме в грохоте и дыме
Незнакомый кто-то на дыбы поднимет.
Старую ракету, ту, что я когда-то,
От чужого глаза, как ребёнка прятал.
Улетит, как птица старая ракета.
И в дожде осеннем растворится лето.

Физики  без  лирики.
Муж Марьи Павловны секретный физик Моня,
Пришёл с работы очень утомлённый,
Рук, не помыв, поспешно сел к столу.
Супруга ненавязчиво ему,
Напомнила, что он перед едою,
Рук не помыл. Но улыбнулся Моня,
И от стола, не поднимая глаз,
Сказал невесело: " поверишь ли, сейчас
Я землю нашу от пожара спас».
Но Марья Павловна, налив борща тарелку,
И зелень, накрошив в тарелку мелко,
Сказала холодно усталому супругу:
" Ты рук не мыл, когда ходил за плугом,
Теперь не то, теперь, спаситель мой,
Ты должен руки мыть перед едой,
Смотреть балет и утром чистить зубы,
И с дворником не выражаться грубо,
Когда напьешься, словно, басурман.
Ты должен делать всё, как Цукерман!
Мне наплевать на все твои науки.
Перед едой - пойди, и вымой руки».

гудят набаты
Гудят набаты на юру. Гудят набаты.
Звенят ведёрки и бадьи. Скрипят лопаты.
И крики горькие людей  взывают к небу,
Но пряди рыжие огня бегут по хлебу.

Горят деревья и кусты, трава пылает.
И листья рыжие осин в дыму летают.
А под сгоревшею травой ползут, как змеи,
Остатки скрюченных корней, что не сгорели.

За  всё, что сделано  людьми, пришла  расплата
И  в  небо  улетает  дым, под   крик набата.


Атлантида

Когда-то здесь шумело море,
Не это - тихо  шелестящее,
А злое, бедами  грозящее,
Оно рычало на просторе.
Оно, вздымая пену белую,
Смывало города прибрежные.
Не  покоряясь  неизбежному,
От  волн защиту   люди делали.
Но приходил девятый вал,
И дамбы с городом смывал.
А  время  шло.  И год от года,
Учились люди строить дамбы.
Тому, кто покорил природу,
В  экстазе  пели  дифирамбы.
Пока, однажды, в час лихой,
Не залило их всех водой.
Взрывая  чувств  сугроб
                ремейк  на  стихи  Аркадия  Казакова

Взрывая чувств сугроб, как сноуборд.
Я, кажется, пишу не без эмоций.
Над строчками сижу и дни, и ночи,
как робот, сочиняющий кроссворд,
Мои стихи. Их породила страсть!
В них отражение моих печалей,
Они седую голову венчают.
И силы мне дают, чтоб не упасть.
Лавина чувств безудержно течёт
по склонам огнедышащим вулкана.
И каждый взрыв, как музыка органа,
И, каждый звук, ещё один аккорд.
Ах, эти строки – отражения эмоций
Они ведут меня по жизни лучше лоций.

               
Леса горели.

Леса  горели.  Горький  запах  гари
Повис  над  белокаменной  столицей.
С  просторных  площадей  исчезли  птицы,
И  детские  рисунки  с  тротуара.

Асфальт  расплавился.  Над  ним  дрожали
Потоки  воздуха   без  кислорода.
Власть  растерялась,  но  боясь  народа,
Тюрьмою  за  поджоги угрожала.

Не  позавидуешь  беспомощным  вождям!
И  тем, кто  убежать из  города  не  смог.
Пусть  даст  им  Бог  хорошего  дождя,
И  пережить   поможет  горький смог.
Осень  смывает.
Осень  смывает
жаркого  лета  следы,
Запах  пожаров.

В  поисках  дома
будут  скитаться  в  стране
сотни  бездомных.

В  жалких  остатках  лесов,
что  уцелели,
будут  рубить  на  дома
всё,  что  осталось





сумерки меняют очертанья
Сумерки меняют очертанья
Серых, затаившихся домов.
В  мареве тумана и дымов,
Словно, кто-то обернул их тканью,

Не звучит на улице гармошка,
И не слышен голос человечий.
Лаются в деревне понарошку,
Лишь собаки во  дворах  заречных

Зыбким  светом,  где-то за погостом
Вывешен небес  клочок линялый
Жёлтых  листьев  мокрым одеялом
Землю от дождя укроет осень.

Землю, одуревшую от зноя,
Осень сердобольная укроет.
Осенняя прогулка
По  низкому  небу тащились  унылые тучи,
И дождь  шелестел  на  тропе, словно,  ёжик колючий,
Да  чавкала  в  лужах  холодная  мокрая  слякоть.
Хотелось  прижаться  к  тебе  и  тихонько  заплакать.

Но  вдруг! Все  на  свете   случается    вдруг.
Всего  на  мгновение  все  осветилось вокруг:
Сиреневый  город,   над  лесом  и лугом  парящий,
Лесная  дорога,  и  мокрая  желтая  чаща.

И  снова  погасло!  Лишь   город с  его  куполами,
Остался, как  символ  любви,  не  случившейся  с  нами



Злая  песня
Кувалдой  бьют  по  ржавой  рельсе,
Когда  опасность  над  посёлком.
И  голос  рельсы,  злой  и  звонкий,
Подобен  злой  и  звонкой  песне.
светлая печаль
Осенних  листьев  светлая   печаль
У мокрых  кленов  стыла  на  плечах.
И  желтых  тополей  литые  свечи
Нам  освещали   наш  прощальный  вечер.

Сегодня   снова,   снова, как  тогда,
Тоскливый  дождик  что-то  бормотал.
.Среди  багровых  туч   сгорал закат.
Как  много  лет,  как  много лет назад.

Но  увяданье  осени   и  дня,
На  этот  раз    я  встретила  одна...
Испив  до  дна  всю  горечь униженья,
Встречаю  я - день  твоего  рожденья!

Ясный  день
             Ремейк  на  стихи  Бугровского

Ясное  небо.
Сосны  стоят  в  серебре.
Заячьи  тропки.

Лёгкий  морозец.
Иней  на  ветках берёз.
Дышится  глубже.

И  не  терзают  меня
больше   сомненья.
В  чащу  лесную иду,
полный  надежды.

о чёрной метке
Птица уснула на  сломанной ветке.
Спи, моя  радость, спи,  моя  детка!
Пусть  тебе  снятся  за  лесом  и  лугом
Песни  метели,  бегущей  по  кругу.

Белые  шапки  надвинули  крыши.
В  небе загадочном    звёздами  вышит   
Странный  орнамент, пунктирная  сетка,
Словно,  с  небес  нам  отправили  метку.

Если  бы  знать,  что же там  написали,
Весть нам,  какую  оттуда  послали!
Чёрною  птицей,  на  сломанной  ветке,
Я  бы  кричала  от  ужаса,  детка!

Не  распознала  я  чёрную  метку.
Спи,  моя  кроха!  Спи,  моя  детка!

осеннее
Иду в Ленинграде вдоль Летнего  Сада,
Вдоль  грязных  аллей  и  чугунной  ограды.
Последние листья  легли  на асфальт.
И тучи,  как  вороны  в  небе  кружат.
.
Спускаюсь к воде и сажусь у причала.
Смотрю на крикливых, отчаянных чаек,
На горькие гроздья озябших рябин,
На   море  зонтов  над  сутулостью спин,
.
Тебя вспоминаю и старые письма.               
Ложатся на воду последние листья,
И вдаль уплывают по воле теченья,
Как жизни никчёмной пустые мгновенья.


Страшен  Питер  в  феврале

Здесь  почти  не  рассветает.
Мокрый  снег,  летит  и  тает.
В  окруженье  мрачных  зданий,
Город  прожитых  веков,
Город горестных  преданий.
Сквозь  тумана  молоко,
Во  дворах, мочой пропахших,
Тени,  без вести  пропавших ,
  И  погибших  на  войне.
Страшен  Питер  в  феврале.


О  банках.

Раньше я хранила деньги в старой банке из-под кофе,
Но с деньгами было плохо,  нет точнее - очень плохо.
А теперь держу я деньги  в банке новом и прекрасном.
Но ничто не изменилось,  все старания напрасны.
Может в слове этом дело?  И хранить бы надо «бабки»
Как хранили наши бабки,  среди шляпок в шифоньере.

мопс на цепочке

Мопс в телогрейке   прогуливал  в  парке  старушку,
Вдруг    рядом прошла   беспородная грязная шлюшка.
Мопс, дёрнув цепочку, рванулся за ней, что есть духу,
Но крепко держала   его на цепочке старуха.
Тогда, оглянувшись, сказал он ей что-то такое,
Что бабушка только   с испугом взмахнула рукою,
И пала к ногам сексуального,  глупого мопса.
А я на  скамье задалась  безответным  вопросом:
Что мог он сказать,  что бабуся  его отпустила?
Какие слова   обладают столь действенной  силой?


Бинты  дорог
                Ремейк  на  стихи  Георга Цикавого

Бинты  моих  заезженных   дорог,
Напомнят мне, мотающему срок,
Как   я сегодня  стар  и  одинок,
И, как давно,  безропотно  в  пути,
Меня  нельзя от рук  твоих  спасти
Я  сам  старался,  только  видит  Бог,
Крест  одиночества  приговорён   нести.,
Я  никогда  в  разлуке  жить   не  мог.
Отчаянье  твоих  кошачьих  глаз,
Рубины  хвостовых  твоих  огней
Я  догонял  их, но  в  который  раз
Ты  ускользала  из  руки  моей.
За  этот  путь безрадостный к  тебе
Я благодарен, горестной  судьбе

Селёдка.

Селёдка, не  коси  под  иваси,
Как  не  верти  - останешься  селёдкой.
Я  знаю, что  скрываешь  ты  в  серёдке,
Хоть  говоришь  на  идиш  и  фарси.

И  не  форси  своей  консервной банкой,
Не   делай  вид, что  стала  иностранкой.
Я  сразу  вижу,  Господи  прости,
Что  счёта  нет  в твоём  швейцарском  банке.

И , хоть  похожи  вы  по  форме  и  осанке,
Свой  статус  сельди  бережно  неси.
Не  всё,  то  золото, что  иваси.
А  сельдь  прекрасна  так  же  как  таранка.





Поездка  На  Морэн
       Ремейк  на  стихи  Бугровского

Солнце  садится
Чёрные  тени  в  горах.
Запах  полыни.

Выгнулся  в  дымке
красный  дракон  Хайракан.
Вьётся  дорога

В  жёлтое  небо  взошла
звёзд  вереница.
Облако  алое  спит
Над  Аци- Уланом.



На  засыпающем  погосте
Ремейк  на  стихи  Кришталёвой

На  засыпающем  погосте
Засветит   звёзды  темнота.
Погаснут  рецидивы  злости,
Затихает  жизни  суета.
Мы  упадём  в  огонь  забвенья,
Испив,  горчащий   эль  минут.
Налив,   вино  стихотворенья,
В  души  очищенный  сосуд,
А  что  душа? Не до - любив,
Земным   законам  подчиняясь,
Она  растает  словно  дым,
Нам,  подарив  творенья   радость.
Нам  предстоит  со всем  расстаться
Без  лишних  слов и  без  оваций



Ренга по русски с Алексеенко
Дорога
1 Марта 
У   светофора.
 дождик  по  крыше  стучит.
 старой   машины.

Слушаю  песню.
 Кто-то  поёт о любви
  грустно  и  сладко.

Видно,  как  нам  повезло,
   этому  парню.
Свет  фонарей  на  асфальт
  капает  нефтью.


2Маргарита
Капает нефтью
Неба чернильная тушь.
Мокро и вязко.

Кажется, будто
Свет светофора как зонт
Над менестрелем.

Песне не видно конца,
Ну, - серенада!
Даже соседи молчат -
Слушают, значит.




3Марта
Слушают молча
в чёрной кибитке авто.
Слышат ли только,

как одиноко
под светофора зонтом
плачет влюблённый.

А на рекламных щитах
время в цитатах
Через мгновенье умрёт
в шорохах шинных.



4  Маргарита
В шорохах шинных
гаснут вражда и хандра
тлеющим эхом.

По переулку
ветер рекламных цитат
время разносит.

Нежность несмелой луны -
солнце влюблённых.
Крутит своё колесо
мельница жизни.














5   Марта
В мельницу жизни
мы насыпаем зерно
мелкого смысла.

В старых сараях
мы сохраняем его
вместе с половой
 
Хлебом насущным для нас
станут дороги
Вместе с шуршанием шин
И менестрелем

6   Маргарита
Пусть менестрели
стрелами песен и слов
выстелют  вечность.

Нет у вселенной
ни для кого, ни для нас
хлеба на вынос.

Старшие сёстры пути -
мудрость и время.
Тихо качает Земля
нас в колыбели.

7Марта
В  зыбке  качает
время своих сыновей.
Головы кружит.
Вместе с землёю
на перекрёстке стоим
ждём светофора
В общем потоке машин
стадом баранов
Нас примиряет с судьбой
только коллайдер

Коллайдер

Один коллайдер - нет  урожая.
Но очень скоро, прости нас,  Боже!
В России стройки начнутся тоже.
И в Аргентине и в Парагвае.

Себе  коллайдер  построят  бритты.
Начнутся стройки и неполадки:
Откажет где-то, то винт, то  гайка,
И  нас  немножко,  сместит  с орбиты.

Мы  станем  ближе  к  земному солнцу,
И прокоптимся, как в банке шпроты,
В лесных  пожарах сгорят болотца
И  речки  высохнут  все  до  донца.

Закрыв   историй  людских  страницы,
Мы  превратимся  с  тобой  в  частицы.

Беспорядки 

Беспорядки в Тунисе, в Египте сражения
Мир от страха дрожит и следит с напряжением
За развитием наших восточных событий
Не пора ли настроить блиндажей и укрытий?
Не пора ли опять запасаться крупою?
Или просто блажат они там с перепою.
Каждый хочет урвать ,но боится при этом,
По зубам получить невзначай рикошетом.
Напряжение в мире растёт ,как бамбук.
Всё быстрей и быстрее сжимается круг,
Чтоб однажды рвануть и разрушить планету.
Нам в Израиле трудно не думать об этом.



Не  знаю  где

Не  знаю  где,  не  знаю  как,
Но  знаю, что  рванёт  однажды.
И  полные  звериной  жажды
Начнут  эпоху  новых  драк
Невежда,  клоун  и  дурак,
Себя,  считая  правым,  каждый

Мне  отвратителен  герой
 Проливший  в  мире  море  крови,
Оставивший  людей  без  крова
Во  имя  славы  мировой.
Он  не  рискует  головой.
Его  никто  не  остановит.

Я  знаю  точно,  очень  плохо
Придётся  в  новую  эпоху
Тому  кто  добр,  тому,  кто  прям,
Кто  от  судьбы  не  ждёт  подвоха.
Его  вселенские   пройдохи
Сожрут  на  радость  дикарям.

О  жизни
Всё  бессмысленно  и  сложно!
Беспредел,   отстой, бардак.
В  этой  жизни  невозможной
 Победили  грязь  и  мрак
Дождь  течёт  по  веткам  голым.
Ночь. Хоть  выколи  глаза.
А  за  окнами  гроза -
. Всё  вокруг  на  грани  фола
В  мире мокром  зло  и  грязно
А  по  улицам  текут
Реки  полные   миазмов.
Содрогаясь  в  мире  грозном.
Страшно  знать,  что  будет  поздно
Через  несколько  минут.


прогресс

Со  временем  стали  гуманней  убийцы-
Живых  не  сжигают  в  кострах  инквизиций.
Вот немцы,  в  двадцатом,  сперва  убивали,
а  только  потом  уже  мёртвых    сжигали.
Прогресс  на  лицо,   нет  скорее  на  лицах
гораздо  гуманнее    стали  убийцы.
А  дальше  процесс  этот, если  продлится,
Нас  будут  сжигать,  превращая  в  частицы.

Изумрудность  сопок
                ремейк  на  стихи  Олега  Матисона
Изумрудность сопок обгорела…
Склон  горы,  как  рыжий сердолик,…
А  в  долине изюбринный рык
Эхо  повторяет  то  и  дело.
Спит   душа , бесстрастна  и  бескрыла.
Спит,  терпению  подруга  и  сестра,
Греется  у  зимнего  костра.
И  к  весне   накапливает  силы
А  когда  ей  скучно  станет   ждать,
-Дров нарубит, принесет водицы,
Баньку вытопит ,  водой  омолодится.
И до  тёплых  дней  заснёт  опять,
Вспоминая  дальнюю  дорожку,
И  морошки  полное  лукошко.








Синий  кит
                ремейк  на  стихи  Авина
Пока   спокойный   синий кит
  Глотает  офисный планктон,
И все начальники  как  в  скит
Идут  к  нему,  как  на  поклон.
А  кит  им делает фонтан,
задрав плавник,  уйдя   под воду,
Ночь опускается   на трон,
Всем  проходимцам  дав  свободу.
Когда  ж  последний синий кит,
Над нашей жизнью воспарит,
Чтоб просто воздуха глотнуть,
И новый офисный планктон,
Который ночью мы взрастим,
За  ним   не  повторит  тот  путь.
Путь,  по  которому  идут
Все  проходимцы  и  поэты,
Я  верю, что кончину  света
Переживём  мы  как-нибудь

На  спины  облаков  упало  солнце
                Ремейк  на  стихи  Матисона
На  спины  облаков  упало  солнце,
Испачкав  кровью стынущие  горы.
Вдали,  у синих  скал,  костёр маячил,
Мигая, словно,   Марс  на  небосклоне.
Нет,  ты  не умер,  ты от  счастья  замер.
И,  вскинув  руки,  прошептал: «Люблю»,
Горам, реке,  темнеющему небу,
И  тишине,  царившей  в  этом  мире.
Он,  этот   мир, принадлежал тебе.
И  только  для  тебя  был  создан  Богом!
Ночь  приближалась, ты  пошёл  к  костру.
Сквозь  молоко  топлёное  тумана,
На  завтра  отложив,  общенье  с  Богом.



Вырубка
              Ремейк  на  стихи  Бугровского
Словно  солдаты,
что  уцелели  в  бою,
злы  и  лохматы

редкие  ели,
молча,  стоят  на  снегу,
ёжатся  зябко,

Зная,  что  им  предстоит,
мёртвых  считают.
В  серое  небо  глядят.
взглядом  недобрым



есть в графском парке
Есть в графском парке старый пруд.
Там летом лилии цветут,
Прозрачные и восковые.
Но их давно уже не рвут.
С тех самых пор, когда впервые,
Пришли военно – полевые,
И прочно основались тут.
Палатки, ящики снарядов.
И в двух шагах,
почти что рядом,
На изумрудности полянки,
Дымятся два подбитых танка
Военно- полевой уют!
А рядом старый графский пруд,
И дом с давно заросшим садом.
 Осколки

Всё меньше остаётся на земле
Тех, кто под сердцем их носил годами.
Они когда-то жили рядом с нами,
Пекли картошку рядышком в золе,

В одном автобусе спешили на завод,
И в электричке ездили на дачу,
Дотошно в кассе пересчитывали сдачу,
И чтоб не сдохнуть, брали огород.

Они терпели боль, терпели муки,
И умирали, как тогда на фронте ,
Их хоронили дочери и внуки
И старички - коллеги по работе.

Другие носят ордена и ленты
Другим построили дворцы и монументы
А эти носят до последних дней
В груди осколки - память о войне.
Ветер  с  Востока
                Ремейк  на  стихи  Н. Ивановой

Ветер  с  Востока
глиняных  армий ряды
 сдвинул  теснее.

гонит на  запад, 
  дует  мне  прямо  в  лицо,
ставит  печати.

Тают  слова  серебром,
 мелкой  монетой.
Мёртвая птица – времён
звёзды склевала.
Два страшных слова
Два  страшных  слова: "Приготовился! Пошёл!"
Мир  кувырком  летит  тебе  навстречу.
Вдруг  кто-то  властно  взял  тебя  за  плечи.
Ну,  слава  Богу,  парашют  раскрыт!
В  лесном  массиве  догорает  скит,
И  в  сером  пепле  догорают  хаты.
А  ты,    бесплотный жалкий, но  крылатый,
От  страха  молишься.  Там за  тобой  летит
Трассирующих  пуль  цветная  стая,
Такая  яркая  и  хищная  такая.
Но,  в  этот  раз,  как - будто, повезло!
Ты  приземлился  и  знакомый  запах,
От  наших  павших,  и  не  наших  павших
Тебя  встречает  яростно  и  зло.
Не  верь  словам  красивым,  если  кто-то
Тебе  о  славе   прожужжал  все  уши.
Не  слушай  их. Прошу  тебя,  не  слушай.
Война  - работа!  Грязная  работа!




 Тенью  тумана
                Ремейк  на  стихи  Н  Ивановой

Тенью тумана
 кормит   безродных  птенцов
 серая   птица.

Гонит  по склону
бурные    реки   отар
к  ржавым такырам

ветер  с  Востока 
несёт  старую  песню:
“Время потерь и  разлук
не  за  горами “

Сны о земле.
Я  десять  лет живу на  той  звезде,
Где,  снег  летящий,  только  снится  мне,
Но  думаю,  что,  и,  прожив пятнадцать,
От  снежных  снов  не стану  отрекаться.
Я  десять  лет живу  среди  равнин,
Звезды  равнинной полноправный сын.
А  ночью  вижу  снежные  вершины,
Там,  где  сияет в гулкой   тишине,
С  окрестных   гор  грядущая  лавина,
Грозящая   измученной  земле. 
Я  путь  наверх прошёл  до  середины.
И  надо  продолжать  не  лёгкий  путь
Но  трудно  мне  от  ужаса  вздохнуть
И   разогнуть  измученную  спину
Я  знаю, что  сейчас  сойдёт  лавина
И  жизни  суета , и  слов  рутина,
Под  снегом   будут  в  миг  погребены.
Я  вижу  по ночам  земные  сны
Правильный  образ  жизни
                Ремейк  на  стихи  Георга
Он  хижину  построил. Жил  в  горах,
В  ущелье  у  погибших  альпинистов,
Где  ветер - зол,  и  где  мороз - неистов,
И по  ночам  в  горах  гуляет  страх.
Он  жил  один:  ни  друга,  ни  жены.
Рубил  дрова, молился  при  лучине.
Не  предавался  горю  и  кручине,
И,  видел  фантастические   сны.
Он  не  считал  ни  зим  своих,  ни  лет,
Не  замечал  дряхления     морщины.
Был  этот  удивительный мужчина,
К  тому  же,  замечательный  поэт.
Однажды  умер  он  и,  вылетев  в  окно,
Успел  сказать: «Не жизнь, а.......»

 Об  искусстве
                Ремейк  на  стихи  Георга

В одном селе жил пан Адам.
Он был художник и пройдоха,
Но рисовал совсем не плохо,
Особенно, окрестных дам.
Свой, каждый созданный этюд,
Он неизменно ставил в угол,
А мужикам, со всей округи,
Вещал: «любовь не продают».
И, глядя в тёмный уголок,
Он говорил: « моим картинам,
Как и творениям Марины,
Придёт свой срок».
Ах, в этой жизни всё – рутина.
Наследник сжег его картины .
Когда  в  квартире   был  ремонт.


опасней  лжи, непонятая  правда
             Ремейк на  стихи Георга Цикавого

Опасней  лжи  -  непонятая,   правда,
 Опасней рифов – только маяки!
Поскольку,  мы  с  тобой  не  маньяки -
Не исправляй  горбатого  кувалдой,
А   подлецу,  не  подавай руки.
Не стоит,  словом выражать эмоций.
И  в  море  выходить,  не  зная  лоций,
И,  попадать под  чьи-то  каблуки…
Пусть  мы  с  тобой  простые  мужики,
Но  сделало  нас  море  моряками,
Когда  волной  оно  дробило  камень
И  в  льдины  зажимало,  как  в  тиски.
Задумайся, садясь  на  свой  корабль,
Нам  лоции  исправить  не  пора ль?


Ренга  с  Алексеенко
Память
1  Марта
Бабушка  встала,
чем-то  за  печкой  гремит,
печь  разжигает.

Тётка Таисья
вышла  корову  доить.
Хлопнула  дверью.

Звёзды  склевала  заря.
Солнце  восходит.
Время  по  кругу  бежит,
без  остановки.




2 Маргарита

Тихо. За печью
и за карминным огнём
шорохи детства.

Звёзды, как бисер,
в бархате тёплых небес
прячут караты.

Время по кругу бежит
без остановки,
стой, подожди, я с тобой.
Вместе не скучно.


3 Марта

Люди не вечны.
Нам ничего не вернуть.
Тихо за печью.

Солнце заходит.
Падает вниз головой
в  реку забвенья.

Время по кругу бежит
неумолимо,
но сохраняет для нас
шорохи детства.











4 Маргарита

Может быть, кто-то
многие годы вперёд
вспомнит нас с вами.

Печь догорает,
реки забвенья полны
солнцем и снами.

Время по кругу летит,
нас догоняет.
Снова под звёздным шатром
лучшее с нами.

5 Марта

Лучшее с нами
пусть остаётся всегда
днём и ночами.

Солнце восходит.
Всё что в печи – догорит
станет золою.

Только слова, что сказал
не угасают.
И сохраняют тепло
долгие годы.

6 Маргарита

Долгие годы -
только лишь миг и стежок
в ткани пространства.

Злом ли, золою
выжжешь сквозную дыру -
чем будешь греться?

Но сохраняет тепло
таинство слова.
И остаётся оно
памятью в сердце .

Лазурная  скала
Монах спросил: " как понимать учение всей жизни?"
Учитель прошептал:" Я думаю, как слово придуманное к месту"
И оба засмеялись .Лазурною скалой назвали люди
великие и мудрые слова о непонятном, но прекрасном мире. Конечно, мудрость не могла быть морем с водой непостоянной
или песком летучим . Нет, она- скала, и потому надёжна.
Надёжная скала, прекрасная,  как синее безоблачное небо,
Пить мудрость из источников твоих, большая радость
Дарованная людям  древними  Богами.


Смерть  старухи
В  палате  женщина  лежала
 Под   грязным  серым  одеялом
С  уже   побритой  головой.
Стояли  родичи  толпой,
Её  кончины  ожидая.
Так  иногда  мы  ждём  трамвая,
Не  говоря  между  собой.
И  только  мальчик  лет  шести
Тихонько  плакал  и  старуху
Тянул  за  сморщенную  руку,
Стремясь  куда-то  увести.
Но  вдруг  она  глаза  открыла.
Сказала  внятно: «  Боже  мой,
Да,  увезите  ж  вы   домой
Его  отсюда,  он  не  должен
Смотреть,  что  будет  здесь  со  мной»
И  тёмной  сморщенной  рукой
Его  вослед  перекрестила.
И  руку  тихо  опустила…
А  я  взмолилась:  « дай  мне  силы
В  мой  страшный, в  мой  последний  миг,
Сначала  думать  о  других,
 А  уж  потом, о  том,  что  будет,
Когда  останусь  я  без  них .»
   










волшебная  страна  чужих  идей
                Ремейк  на  стихи  Нейштада

Волшебная  страна  чужих   идей!
Кому она свои откроет тайны?
Пусть  наши встречи с  нею и  случайны,
Но  мы  давно  уже  сроднились  с  ней.
Кто я? Ни в прошлом, ни в грядущем
Ты не ищи  в моих стихах   следов,
 Бессмысленных, или  залетных  слов.
Они  всегда  о важном  и  насущном.
Их  безразмерный  мир - неисчерпаем
Он,  этот  мир,  всегда  любовь  вмещает,
И  ужас  превратиться  в жалкий   прах.
Вмещает  мимолётность  этой   жизни,
Такой  короткой  и  такой  капризной,
И  ключ  от  счастья,  но  в  чужих   руках.
Деревья сжали почки, словно губы
Деревья сжали почки, словно губы.
От холода чернеют даже тучи.
И женщины,    закутанные  в шубы,
Становятся с мужчинами все круче.
Звенит трамвай. И первая позёмка
Готова все перекроить и скомкать.
 
Ну и что,  что листья облетели,
Если хочешь- можешь посмотреть:
Ветка , как обугленная плеть,
над которой буйствуют метели,
С осени хранит, как люди строчки,
В чёрных почках клейкие листочки.
Дуют в рог метели над станицей,
Почки  ждут  весну, чтобы  на  свет  родиться…




Улар.
     Ремейк  на  стихи  Бугровского

 Мечется  речка
Между  глухих  берегов
в  осыпях  чёрных.

В  чаще  прозрачен
лиственниц  жёлтых  узор.
Космы  берёзы

Неугомонный  Улар
скачет  ущельем.
Вечное  небо  над  ним
синью  бездонной


Пасмурно  метель       
          Ремейк  на  стихи  Бугровского
Морок  метельный.
Ветер  по  лесу  шумит,
Сосны  качая

Словно  нечистый
Снежные  вихри  кружит,
Среди  деревьев

Сумраком  вьюжным  иду
К  старой  сторожке
Печку  в  избе  растоплю.
Чаем  согреюсь.



кладбище паровозов
Из « ниоткуда»  в  «никуда»,
Среди  мышиного  горошка,
Среди  степного  ковыля,
Лежит  стальная  колея,
Куда-то  дальняя  дорожка.

К  ней  даже птица  не  летит,
Не  забредёт  случайно  кошка.
Над  нею время тихо спит.
И  разрушает  понемножку
сухую  серость  шпал  и  плит.

Но вдруг  в  степи  необозримой
Ты  видишь,  словно,  под  гипнозом,
Стальные   туши  паровозов,
Все  в   солидоле,  словно  в  гриме.
И  вспоминаешь:  «  бронепоезд»
Стоит  на  запасном  пути»

А если  ближе  подойти
На  тендерах  одно  и  тоже
Написано:«  Иосиф  Сталин».
И  сразу  вам  понятно  станет,
откуда  и  куда пути













ВСТРЕЧА

Ко мне на скамейку  коричневый  парень садится.
Глазами эстета глядит на мою акварельку.
И вдруг говорит, ну  совсем без акцента, по-русски:
-" А знаете, море у вас получилось не  плохо".
Я глупо спросила: - " Откуда вы знаете русский?"
- " Из Питера я". Протянул  мне  точёную руку.
- " Зовут Александр,  А фамилия - Пушкин.  Слыхали?"
И вновь осветил белозубой, весёлой   улыбкой.
В глазах его жёлтых медовое что-то клубилось.
"- Вы пишете?" -" Нет, я немного рисую  на  шёлке".
-" А  кто по профессии?"  -"  Чистой  воды  математик".
-" А здесь почему  вы?".-" Я маму приехал проведать.
Она полиглот у меня - здесь иврит  изучает"
- " А папа?" - "Мой папа! Он скромный  царёк на атолле.
Учился в  России. Влюбился  и даже  женился".
Сказал, улыбаясь, с высот 21 века.
-" Мы пишем друг другу. Он очень любил мою маму,
но мама боялась стать пятой женой на атолле»,
Опять засмеялся. -" Ну что ж,  мне  пора, до свиданья".
-« Ах, принц, долгожданный, куда  ты уходишь, любимый?
Жестокое время!  Опять  разлучает  с  тобою,
на новую встречу теперь, не оставив    надежды».

У  немца  из  Герца

У богатого немца из Герца,
Стало часто пошаливать сердце.
Ему врач прописал.
Не кардил, а фистал
И стаканами водочку с перцем



тот, кто тебя придумал
Тот, кто  тебя  придумал, придумывал  биоробота,
Несложного   биоробота, для дальних чужих  миров.
В  пустой  черепок  вложил он несколько  важных кнопок:
Храни свою жизнь свято, будь счастлив и  будь  здоров.

Себя повторяй в потомках, рожай их, пока ты молод.
Рожай  и  в жару,  и в  холод,  и  в радости, и  беде.
Твоё  продолжение - дети,  достроят  твой  дом  и город.
Тебя  повторят  потомки. Заботься  об  их  судьбе.

Всё  то,  что за  день  узнаешь, в память отправим ночью.
Запишем  с  простой  окраской,    «плохо»,  и  «хорошо».
При  отключённом  сознании  пишутся  эти  строчки.
А  внешнюю  эту  память  люди  зовут  душой.

Когда же начнут ломаться датчики и моторы
И память  оперативная    выдаст  однажды  сбой,
Душу  твою бессмертную отключат и  дадут  другому.
 А  робот, бездушный  робот, просто пойдёт  на слом.


стихия  и  стихи

Стихия чаще  превращается в  стихи,
Когда  в  ней пенится  здоровый смех  сквозь  слёзы.
А  наши бедные,  больные  старики,
Приняв  для  памяти  лекарство  от  склероза,
Должны  писать воспоминания  и прозу.
И  только  женщинам,  с  их  опытом и  тактом,
С  их  отношением  к  абортам,  и  терактам.
Те  женщины,  в ком есть  и святость, и  грехи,
Способны  написать   хорошие  стихи





Урки

Я  вижу  сквозь  магический  кристалл:
Не опасаясь зимних ураганов,
По  тропам пробираясь между скал,
С Уральских гор спустились уркаганы.

Спустились с гор под грохот барабанов
Создатели буренья и тюрьмы,
Суровые искатели урана,
И сурика, и красящей сурьмы.

Их громкое и грозное – «ура»
Урочища лесные оглашало.
Но яростная зимняя пурга
Им жить в лесных заимках не мешала.

И летом и зимой носили урки,
Из шерсти туров валяные бурки.
Огромные стада лохматых туров
 Гоняли  урки вниз, в долину к Уру.

Покойников, сжигая на кострах,
Они останки складывали в урны.
Бегом несли, лежащий в урнах прах,
туда, где, будто, в кисее ажурной

В дыму на древних дедовских курганах
Сурки сидели, словно, истуканы.
А за курганами, в чадящем  полумраке,
Урча, глодали кости вурдалаки.

Минует  всё. Безжалостное  время
Стирает  царства, память  и  границы.
Но  в  языке  до  наших  дней  хранится,
Что  где-то  рядом  жило  это  племя.
А то, что называем мы культурой,
Всего лишь культ великих предков Уров.


Вурдалак
На переправе за мостом
 жил под корягой старый сом.
Он занимал просторный омут
и кушал тех, кто в нём потонут:
Бродячих кошек и собак,
За что и звался "вурдалак".

Он был философ и поэт ,
Сквозь зимний лёд глядел  на  свет.
И  без конца писал поэму,
О том, как юную сирену,
Любил застенчивый поэт,
Который  был преклонных лет.

Она  ж была  неповторима,
Надменно  проплывала мимо.
И над  беднягой  вурдалаком ,
Со  свистом  насмехались  раки.
И  рыбья  злая  мелюзга,
Над  ним  смеялась  за глаза.

Но  Сом  был  старый  графоман,
За  словом  он  не  лез  в  карман.
Он  продолжал  свою  поэму.
И  так  описывал  сирену,
Что  виды  видевший  удав,
Её  супругом  нежным  стал.

Не  верьте, братцы,  это  враки,
  Что  жизнь  проста  у  вурдалака.
Когда  влюблён  он  и - поэт,
Ему  на  свете  счастья  нет.



Песенка
Шёл  человек по  улице,
 ему  хотелось  хмуриться,
Ему  хотелось  горестно
вздыхать  на  все  лады,
но  человек  был  умница,
  а  умницы,  как  водится,
К  тому,  же  и    мудры.

Шёл  человек  по  лужицам,
раздумывал  о  будущем,
что  мир  над  бездной  кружится,
того  гляди,  рванёт.
Коллайдер, словно, курица,
на  этих  днях проклюнется,
не  ясно,  что  снесёт.

Но   вдруг,  навстречу девица,
  как  на  асфальте  деревце.
И  стало  наплевать  ему
на  горе  и  печаль
и  в  тапочках  резиновых
все  беды  человечества,   
Как  это  не  прискорбно нам,
он  сразу  увидал.
      
Избавился  от  страха  он.
  Шёл,  тросточкой  помахивал
И  песенку  насвистывал,
всё , дескать , "трынь  трава.»
А  тоненькая  девица,
как  на  асфальте  деревце
С  ним  под  руку  плыла.

Такие  вот  дела!




Хостель
Она  пережила  своих  родных,
Убитых  на  войне  детей  и  внуков,
Но  вот однажды  вспомнила о них
Больная  одинокая  старуха:
Она  снимала  комнату  в  подвале,
Где  вместе  с  нею  дружно  проживали
Два  рыжика  кота  и  кошка  Тася.
Они  и   спали  на  одном  матрасе,
Подобранном  среди  тряпья  и  хлама.
Была  она  котам  сестра  и  мама.
Жить  было  весело,  хотя  не  просто,
Но  ей  однажды  предложили  хостель*
«Котов  и  кошку  надо  умертвить,
Если  хотите  на  халяву  жить»
Она  кричала: « я  же  не  сумею»
Ей  улыбались  и,  глумясь  над  нею,
Советовали  выбросить  во  двор,
Как  будто  кошки - это  просто  сор.
«  Да,  ведь,  они  мне  близких  заменяли!»
Но  ничему  чиновники  не  вняли.
Старуха  захворала,  померла.
Когда  её  свозили  со  двора,
Её   коты  и  кошка  провожали.
А  хостель,  думаю , другой  старухе  дали,
Той,  у  которой  не  было  кота.

* хостель  - дом  престарелых






Минздрав предупреждает
Чтоб не работать на аптеку,
Не быть болезненным калекой
Бросай курить и сигареты
В карманах куртки не носи
Купи путёвку и по свету
мысль не запятнанную эту,
как эстафету пронеси .

Пусть кто-то носит эполеты,
А кто-то шляпы и береты
А кто-то по ночам сонеты
Строчит в дыму от папирос
А у кого-то в уши вдеты
брильянты или самоцветы.
И курят все они взасос.

А ты ! Не трогай папиросы!
Как таракан от дихлофоса
Погибнет глупый человек.
И деньги заберёт аптека
И проживёт он четверть века.
Курящий свой окончит век
весь синий, как от купороса
штрудель
Я в дождь, пришёл на ваш порог,
Я весь  до  ниточки  промок
Я бы, конечно, занемог,
Но выручило чудо:
Горячий с яблоком пирог,
С названьем вкусным штрудель.
Насквозь  промокли сапоги,
И  от  болезни  не смогли.б
спасти  ни  чай,  ни  пироги
Когда б не тёплый пудель
Согревший две мои ноги
своей  лохматой  грудью

Рисующее братство
Мы в пятницу садились в электричку,
И ехали на Дон  в Старочеркасск.
С собою брали только соль и спички,
В  этюдниках  готовые  холсты  и краски.

Смеркалось поздно. Мы ловили раков,
Их женщины варили на кострах.
Смеялись, пели, говорили о холстах,
О красках, разбавителях и лаках.

Глухою ночью уходили спать.
Вставали рано. И бежали на этюды.
Одних задели  только быт и люди,
Других - широкий Дон. А третьих - гать

И в ней завязшая казацкая телега.
Часам к двенадцати несли свои работы,
Чтоб оценить. В ларёк за пивом кто-то
Разумный и бывалый быстро сбегал.

Советовались, ссорились, кричали.
Часам к пяти кричать и ссориться кончали,
И ехали домой. Вот так же и Ван Гог
Хотел создать рисующее братство.

Но объяснить Гогену он не смог,
А, может быть, не знал, как за созданье взяться.
Когда бы в Арле делали сивуху,
Ван Гог, я думаю, не стал бы резать ухо.









Ламихуза

Есть в лесу букашка  ламихуза,
Неказистый маленький жучок.
Из хитона, словно, бочка пузо,
В этой бочке очень сладкий сок.

Муравьи перестают работать
Доят ламихузу дни и ночи
Не снуют по муравьиным тропам
И кормить цариц никто не хочет.

Гибнет пьяный муравьиный дом.
Жизнь больше невозможна в нём.

Пьяная  песня  бомжа
---------------На  Карадаге  тучи  словно  флаги
--------------- Четвёртый  день  дожди  на  Карадаге   
 
   За  плечами Карадага.
Горы  синие  венцом..
Я  лежу  на  дне  оврага,
Сердобольная дворняга,
Лижет мокрое лицо.
 И  сочувственно  вздыхает,
словно,  тоже  понимает,
что  в  руке  моей  не  брага,
Только  крымское винцо.
Но  кружит  легко и странно,
В  мелкой  сетке  дождевой,
у меня   над  головой.
Тень столетнего платана.
Вот  сейчас  прийти  б  домой,
Утонуть  в  тепле  дивана,
И  с твоей  руки,  пиранья,
Пить  нирвану  и  покой.



Басня  «в  курятнике»
У  нас  в курятнике с утра   идёт игра:
 Певца эпохи куры избирают,
Но  куры –  клуши  и певцов   не знают,
К   тому  же,  все  они  давно  не без греха,
Естественно,   они  избрали петуха,
И он теперь на лаврах почивает.
Случайно рядом     оказался  соловей
И  песню  спел  среди  густых  ветвей.
Заткнувший уши тополиной ватой,
Сказал  петух: «  Ах,  не  кричи, пернатый!
А, если хочешь петь, бессмысленная птица,
Не  худо бы  тебе  вокалу  поучиться»
Мораль сей басни? Надобны ль морали
Раз  этих  петухов  мы  сами  избирали 

Выбор

Утром, вставая, я выбираю:
Выпить ли виски, надраться ли чаю,
Скушать салат, или всё-таки пышку,
Сесть к монитору, или за книжку,
Спать со своею законной женою,
Или поехать на дачу с чужою.

Я выбираю всегда неудачно:
Кончился крахом круиз этот дачный.
У монитора забуду я скоро,
Что обещал пообщаться с женою.
Вкусная,  сладкая  ,пышная  пышка,
оставила  пятна  на  маминой  книжке

Напьюсь я с лимоном горячего чая,
залягу  в постель, сопромат почитаю.…
Скажу по секрету: при выборе, братцы,
Не стоит нелепым страстям покоряться.



Сладкое  слово  свобода

Это сладкое слово "свобода"
Как блесна для простого народа.
За блестящей, железной блесною
Ходят стайки карасиков строем
. А она, соблазняя нас блеском,
Маскирует  движение лески,
Маскирует коварные лодки
И горячее дно сковородки.
. За железкой, за  жалкой  блесною
Не кидайтесь спросонья весною.
Пусть другие, мечтая о рае,
И  крючок,  и  наживку глотают.
август

Август  лето  закатает  в  банки
И  поставит  их  на  антресоли.
Грузди  чёрные,  под  водочку,  посолит,
И,  под  пиво,  славную  таранку.

У  зимы,  не  спорь,  свои  законы:
Дни  короче,  ну  а  ночь - длинее.
Будут  за  окном  стонать  метели,
заносить  снегами мир  твой  сонный.

Пусть  длинны  и  непроглядны  ночки.
Виноградное  вино  уже  играет в  бочках-
Выпьем  и  грибочками  закусим,
Всё  что  август  наготовил  спустим.







Допустим.

Допустим, что можно купить в Тегеране,
На тонких полозьях изящные сани.
Но сани застрянут в ближайшем бархане.
Зачем покупать их, любезная пани?

Допустим, что пани лежит на диване,
Нуждается пани в любви и охране.
Но муж этой пани сидит в ресторане.
Зачем этот муж вам, любезная пани?

Допустим, танцуют всю ночь на экране,
До признаков пола раздетые лани.
Но вам - то зачем эти ноги и длани,
Зачем это вам, разлюбезная пани?

Зачем? Это, знать, никому не дано…
Такое вот, пани выходит кино!

Возьми  с  собою  в  океан.
Возьми с собою в океан:
  секстанты,  лот  и лоции.
Оставь жену на берегу,
 пелёнки, крик , эмоции.
Цистерну виски не забудь
забрать на берегу.
Подарит океан тебе
метели и пургу.
Он замотает на волнах,
Узнаешь боль, познаешь страх,
И прочее, и прочее.
Но это лучше, чем в аду,
Всю жизнь у тёщи на виду.
А  дальше,  многоточие.





 Подснежники
На  Киевском  вокзале  у  метро
Подснежники  старуха  продавала.
Она  вчера  их  полное  ведро
В  лесу  весеннем  долго  собирала.

И  вспоминала,  как  давным-давно
Ей  парень  подарил  такой  букетик.
И,  как  потом,  они  в  немом  кино
Сидели  рядом,  обнявшись  как  дети.

Он  умер  молодым  на  той  войне.
Жизнь  пронеслась  шальною  электричкой…
Старуха  замечталась  и  с  «наличкой»               
Попалась  держиморде - старшине.

Она  расплакалась. Рассыпалась  надежда,
Купить  еды   и  починить  одежду.

Концерт

Захлебнулась  болью  скрипка, задрожала  от  бессилья.
И  надменные  улыбки, словно,  люстры погасила...
Показалось, что  над    залом закружились  птицы-души,
Что  уйдут  с  концерта  люди, став  сердечнее  и лучше!
Только,  если  так  возможно,  сделай,  милостивый  Боже,
Чтоб   от  музыки  умнее  становились   люди   тоже.
Чтоб  на  горных  перевалах,  где  росли  для  скрипок  ели,
Только  птицы, а  не  пули  в  тёмных  зарослях  свистели!

 








 Корова  в  городе
По  широкому  проспекту  не  спеша  идёт  корова.
За  плечо  рога  закинув,  ищет  сквер  с  травой   зеленной            
Недоразвитым  драконом  солнце  ползает  по  стенам
И  в  пространстве  заоконном  сонно  бродят  чьи-то  тени

Люди  вымерли.  Свернулся  их  белок,  увы, не  стойкий,
Уцелели  лишь  коровы  и  слепые  землеройки
Накануне  новых  будней,  и неведомых  свершений
Новый  мир  коровы  строят .  Мир  добрей  и  совершенней

Марина  из  бронзы

Марина из бронзы.  Придумай  смешнее.
Тарусское  небо  смеётся  над  нею.
И липкая сплетня, как   старая  грязь,
Под  ноги   тяжелые  ей   улеглась.

Закованный   в  бронзу,   по  моде  столичной,
Стоит  этот  памятник  слишком  обычный.
Стоит,  украшением  той  стороны,
Которой  теперь  не  уйти  от  вины:

За  то,  что  Марину,  они   удавили.
За  то  ,  что стихов ей  они не  простили.
Со  взрывчатой  смесью  стихов  и  грехов.
Здесь  бродит  она    до  вторых  петухов
 


Эфиоп  из  Европы

Один эфиоп из Европы
Вид на жительство в Лондоне пропил
И теперь бедолага
ночует в овраге
А питается только укропом

SOS
В комнате пустой и гулкой бродит эхо прежних вёсен,
И детей твоих подросших голоса и смех разносит.
На окне скучает кукла, на буфете чай с халвою
Ты сидишь в потёртом кресле и качаешь головою.
Крикнуть громко. Не дозваться. Да и силы нет для крика.
На стене висят картины, чьи- то лица, чьи - то лики.
Кто они? Твои родные? Ты не думаешь об этом,
Просто смотришь отрешённо на привычные портреты.
Кошка села на колено и с ноги свалился тапок.
Как приятно ощущенье на колене тёплых лапок!
Постепенно засыпая, ты ещё сама не знала,
Что могла спастись от смерти, если б просто нас позвала

ворона
Летела белая ворона
Над чёрной копотью перрона,
Над бесконечностью путей.
И были ей давно знакомы
 Шум поездов  и  крик  людей.

Летело божие творение
Всё в лучезарном оперении
Туда, где синяя река.
И где сиреневою  тенью
Висели  в  небе  облака.

Ей бы на миг остановиться.
Но,  очень, торопилась птица.
С разбегу врезалась она
Ну, надо ж было так случиться,
В стекло вагонного окна.

И умерла в одно мгновенье,
И превратилась в серый хлам
вся уникальность оперенья.



Прогулка  по  весеннему  лесу

        Ремейк  на  стихи  Бугровского
Пахнет  багульник
дальней  дорогой,  костром,
вольною  волей.

Ветер   скитаний
поездом  дальним  гудит
в  ветках  берёзы.

От  суеты  городов
скоро  уеду.
Магия  странствий  меня
в  горы  уводит.

Хризантема  на  бумаге

Голубая   хризантема
Нежная и влажная,
Но согласно этой теме-
Акварель бумажная..

С лёгким звоном,
С долгим стоном,
Под осеним крошевом
Спит на клумбе отрешенно,
В платьице изношенном.

Всё вокруг заиндевело.
Ветром листья сброшены.
Спит на клумбе хризантема,
Снегом  запорошена.



наше детство.
Мы  жили  когда-то  у  самой  воды.
Барак  деревянный  смотрелся в  пруды.
За  Синей  горою,  за  талой  водою,
Прошло  моё  детство  среди  новостроек.

Дымилось  пожарами  знойное  небо,
А  мы  поднимались  в  четыре  за  хлебом,
А  в  школе  писали  на  старых  газетах.
Но  хватит  о  времени  горьких  приметах.

Зато,  мы  в  пруду до  упаду  купались,
Зато, на  коньках  и  на  лыжах  катались,
Зато,  наши  добрые,  юные  мамы,
С  собою  нас  брали  в  поход  за  грибами.

Пусть,  в  доме  порой  не  хватало  еды-
Мы  детство  своё  провели  у  воды! 

стакан парного молока
Стакан  парного  молока,
И  с  солью  чёрная  горбушка.
В  руках  с  малиной  спелой  кружка.
А в небе  стынут облака.
В  воде  мальков  пугливых  стайка,
И  запах  тины  от  воды.
За  речкой  в  мареве пруды,
А  на  тебе  трусы  и  майка.
И  ничего  тебе  не  надо.
Плывут  по  небу  облака.
Ты  просто  этой  жизни  рада.
И  очень  счастлива.  Пока.



бабушкины сказки
Ночами выли волки за окном,
И рвались грозно в жиденькие сенцы.
Мне бабушка стелила полотенце
и  клала  хмель, чтоб я забылась сном.

Но гром какой-то слышался с реки.
И мышь пищала жалобно в  подполье.
А  на  печи  большие    пауки,
 Дрались  и  завершали бой  любовью.

Был этот мир так  сказочно  дремуч,
А  время  было  горько   и  тревожно,
Оно  водило    нас  по  бездорожью
Среди   болот,  среди  багровых  туч.               

Стучало  по  ночам  от  страха  сердце,
От  разговоров  о войне  и  немцах.
В  нас  клесты  кидали шишки
В  нас  клесты  кидали шишки  с ветки старой чёрной ели,
И  снежки  кидал  мальчишка,  той  далёкою  зимой.
Снегири в кустах свистели.  И  мели,  мели  метели,
Когда  вечером  из  школы  возвращались  мы  домой.

Мы из школы шли часами. Снег  скрипел  под  сапогами,
И  бежали  вслед  за   нами  стаи  дикие  собак.
Где-то  плакали  и  пели,  В окнах  лампочки горели
Неуёмные  метели, на  ветру  трепали  флаг.








стирали женщины бельё.

Стирали женщины бельё.
Вальками мокрыми стучали.
И что-то дерзкое кричали,
Своим беспутным мужикам...
А мужики,  пьяным - пьяно,
Глушили  терпкое вино,
За старой кузницей в овраге,
И пили солнечную брагу,
Бутыль, пуская по рукам...
Волна ленивая качала
Крикливых уток у причала,
И лодки с рыбьей чешуёю...
И незаметное сначала,
Катилось  солнце над рекою...
Два рыбака тянули сети...
Мир был прекрасен, ярок, светел,
Как свежий лаковый лубок.
Таким его рисуют дети,
Когда приходят на урок
Гудок
Там, в посёлке Баранча,   по утрам гудок звучал.
За плотиной у причала  лодки старые качало
Набегавшею волной.  Из  воды  не  вылезая,
Мы ловили рыб трусами  и над нами зависали
Кучевые облака. Солнце  жарило  пока:
Женщины бельё стирали. В кузне делали подковы.
Мир был древний, но  знакомый.
И над ним гудок звучал,  как  симфонии  начало.







Зимним  вечером

Урал.  Зима.  На  улице  темно.
А я,  между  реальностью  и  сном,
Сижу  и  слушаю,  как  по  ролям,
Родители  читают  о  Джульетте.
Мне  девять  лет,  а  в  девять  мы  не  дети
И  многое  уже  понятно  нам.

Печь  топится. По небелёным стенам
То  мечутся,  то   затихают  вдруг,
  Какие-то  неведомые  тени.
Настольной  лампой  освещённый  круг.
Тарелка  сухарей  и  чашки  чая.
Я,  очевидно,  всё же  засыпаю.

И  вижу  как  Ромео  и  Джульетта
Вдвоём  идут  по  рельсам  в  лунном  свете
Рука  в  руке,   к  плечу,  прижав  плечо.
И  где-то  далеко  звонят  трамваи.
Причём  здесь  рельсы  до  сих  пор  не  знаю.
А  уж  трамваи - вовсе  ни  при чём.
Окно на веранду всё лето открыто
Окно на веранду всё лето открыто,
А там, на веранде, звучит Рио-Рита.
На солнышке сохнут бельё и пелёнки,
Гремит патефон и танцуют девчонки.
Из комнаты тянет варёной картошкой...
И мы начинаем взрослеть понемножку.
Уже через год, всё на той же веранде,
Появятся гордые, юные гранды.
Но что-то уйдёт в этот год, вероятно,
Чтоб к нам никогда не вернуться обратно...
Лишь младшие наши братишки и сёстры
Нам будут завидовать сладко и остро...

Рапан
Я  раковину  к  уху  приложу.
Услышу  грохот  дальнего  прибоя,
Который  наводил  на нас  с  тобою,
Какую - то  мистическую  жуть,
Как - будто  мы  по  острому  ножу,
Как  девочка - русалочка  ходили.
И наши  ноги,  не  ногами  были,
А ластами,  или  большим  хвостом.
И  долго  не  умели  мы  потом,
Понять  происхожденья   страхов этих,
Когда  прибой  гремел  и  мы,  как  дети,
От  моря  убегали  и  тайком
Друг  другу  доверяли  страхи  наши.
С  тех  давних  пор  я стала  много старше.
Сегодня  к  морю  я  пришла   одна 
 Я  слушаю  шипение  прибоя,
И  вижу,  как  когда-то,  там,  с  тобою,
Как  страх  ползёт  от  илистого  дна.
не покидай меня надежда
“Не  покидай,  меня  надежда”.
Дай  мне  надеяться,  как  прежде,
На  возвращенье  светлых  дней.
Твоих  янтарных  январей,
Как  чай из  чайника  налей.
Смени  печальные  одежды,
 Давай  надеяться, как  прежде,
На  возвращенье  лучших  дней.
Сними  с  себя  ночные  страхи,
Как  балахон  ночной  рубахи!
И  надо, всё-таки  вставать,
И  повторять,  как  заклинанье:
"О,  дай  дожить  до  февраля  мне,
И  верить  в  лучшее  опять"!



Шарф
Она вязала этот шарф,
Не год, не два, не пять.
Она его бросала в шкаф,
Чтоб вытащить опять.

Чтоб довязать ещё чуть-чуть.
Добавить новый цвет.
И, снова,  говорила: " нет,
Не надо, не хочу".

Но наступили холода
И дуло ночью от окна
Когда она сказала: " да,
прикрою седину"

Она вязала шарф ему,
Но он ушёл в сырую тьму .
Туда, где тлен, туда где прах,
И где уже не нужен шарф
Ты  никогда  не  лазал  на  заборы

Ты никогда не лазал на заборы,
Зато  любил  географические  споры
Ну а меня бросало в жар и холод
От ваших  бесконечных  разговоров.

Как на качелях вверх и снова вниз
Меня бросало. Для меня слились
Твои рассказы,  как ходили в горы
С двумя словами“ фауна “ и “ флора”

И я дрожала, как осины лист,
Что догадаешься ты очень скоро,
Что я  не  понимаю  ваших  споров
И  это  будет  для  тебя  сюрприз.
Но  всё  прошло,  и завершилась  жизнь,
Не допустивши моего позора.

Женщина на перевале
Мы шли наверх, на перевал.
Всё было скучно и привычно.
Ещё рассвет не наступал.
В траве о чём-то пела птичка,
И серой пеленой туманы
Слоями плыли над горами.

Вдруг, сверху камень покатился
И над горою появился
Твой силуэт . Великий Боже!
Твой шаг был лёгок, но не скор.
На божество окрестных гор,
 Вся в чёрном  ты была  похожа.

Внезапно  мир преобразился:
                На  небе, среди  рваных  туч,
                Туман  рассеяв,   появился,
                Дневного солнца первый луч.
                И сразу очевидно  стало,
                Что ты не шла , а возникала.

                Из  пепла  древнего  костра,
                Из  стали  древнего  кинжала.
                Твоя  рука  весь  мир  держала,
                Как  посох  высохший  в  руках.
                И  не было  надёжней  света,
                Чем  светлое  явленье  это.


Молодая  девица  из  Ниццы

 Молодая девица  из  Ниццы,
Вместо  ужина  кушала  пиццу.
Было  трудно  потом
Ей  с  большим  животом,
на  танцульках   всё  лето  кружиться.

соседка
Она была моей соседкой,
Но с нею мы встречались редко :
Работа, дача, просто быт.
И  голова  без  встреч болит.
Я знала, что она писала
Доносы о моих контактах,
И что за это получала
Не деньги, а тушенки банки.
Ей их под вечер привозили
На легковом автомобиле.
И каждый раз из года в год
Она звонила у двери
И говорили мне: “ бери
Мне Виктор завтра привезёт”

И я брала. Семью кормила.
Тогда не просто с мясом было!
Когда же умер мой отец,
Она с работы прибежала.
Я даже и не ожидала
Её вниманья. Наконец,
Она однажды мне сказала,
Что уезжает и теперь
Здесь будет женщина другая,
И указала мне на дверь
Шепнув: “А ты поосторожней
С ней загреметь на Соловки
Неосторожной бабе можно."
Вот так , сквозь тернии и к звёздам
Мы пробивались не спеша
Но банки с жирною тушенкой
Ещё  хранит моя душа.





Я с детством распростилась
         Мне  было  8  лет, когда,  однажды,
         Меня в  сенях остановила  мама.
         Она  сказала,  что  хотела  б очень
         Поговорить  со  мной о важном деле.
         С  досадой  бросив  в дальний угол  клюшку,
         И  старые  коньки  мои -  снегурки,
         Я  села  на  постель,  а  мама  -  рядом.
         «Сегодня  ночью»-  мне  она  сказала
         «За  мной  и  за  отцом  придут,  наверно,
          Нас  арестуют,  вас  в  детдом  отправят.
          Но  ты  должна  запомнить, что плохого,
          Ни  я,  ни  твой  отец  не  совершили,
         Что  рано  или  поздно мы  приедем 
          И  заберём  вас,  и  тебя,  и  Диму.
          Держитесь  рядом.  Береги  ребёнка.
          И  не  болтай   об  этом  понапрасну.»
         Так  в  восемь лет я с  детством распростилась,
         И  начала  сознательную  жизнь.

Затерянный мир
Её  одиночество  в  мире  приматов
Меня  ещё  в  детстве  сразило  когда-то. 
Затерянный мир на краю ойкумены.
Джой каждое утро несла,  непременно,
То свежее мясо, то чистую воду,
Туда,  где  слоны  с  носорогами  бродят.
Где  в  зарослях  тёмных плюющие кобры.
И  очень  не  просто  быть  женщиной доброй.
А  Джой  умудрялась  быть  нежною  самой
и  львам  и  гепардам  приёмною  мамой.
Но выросли дети. А Джой постарела.
Их  с  мужем  убили в лесу браконьеры.
Казалось  бы,  что  мне затерянный  мир,
Где  кто-  то,  кого-то,  за  что-то  убил!
Но  я  до  сих  пор  упиваюсь  часами
Рассказами  Джой,  обливаясь  слезами.


 По  следам  Короленко
Рекой  сибирской Енисеем
Мы плыли полночью осенней.
Туда,  где  прежде  был Гулаг.
И, был насыщен синий мрак
Огнями  канувшей  отчизны.
Как - будто я справляла тризну,
По тем,  кто много лет назад,
Здесь умирал, как папин брат,
 За  то, что  обладал  харизмой.

И вдруг гудок,  протяжный крик,
Со  мною  рядом  встал  старик,
Он  прошептал: " Всех тех страданий
И  не  написанных  преданий
Не перечесть, не прогудеть.
Здесь  долго пировала смерть"
Он  засмеялся смехом странным,
И, плюнув в воду заспешил,
куда-то вниз, в отсек машин…

А  впереди,  маня  огнями,
Сибирь  всплывала  перед  нами

Под виноградною лозою
Под виноградною лозою
Пей, ясноглазая, со мною
Всё остальное суета
И пусть подарит нам лоза
Терпенье, радость и такое
О чём в моленьях и слезах
Прошу я Бога ежечасно.
Не привередничай напрасно.
Чтоб твой источник не зачах.
Пей, ясноглазая, со мною.


Бессонница.
Ну не скажи, бессонница во благо-
Усталый принтер тянется к бумаге,
жужжит и выпускает в свет
всё то, о чём  давно грустит поэт..
Пусть  в  смрадный  мрак  твой погрузился двор
И вороны вещают " невермор ".
Не слушай вороньё, так быстро всё проходит,
Что не успеешь оглянуться,   вроде,
А время из избы выносит, словно, вор
Любовь и верность, как ненужный сор

Песня  русалки
Ночь пришла. Мне спать охота.
По дороге едет кто-то.
Из соседнего болота
Засвистел зеленый рак.
Если черт начнет охоту,
Например, на бегемота.
Мы не выспимся никак.

Посмотрю на небо хмуро
На картинку, на фактуру.
Что ж, фактура как фактура,
Что-то екнуло в груди...
Я хвостом верчу, как дура.
У мужчин температура
Повышается, поди.

Им меня обнять охота.
Пристает ко мне босота,
Даже дядьку бегемота
Сотрясает злая страсть
Но у нашего болота
Есть всего одна забота -
В осушенье не попасть...
Вот и маюсь одинока!

Про  грибок  поганку.

Как возьму  я  в  руки  дедову  тальянку,
Пропою  я  песню, воспою  поганку.
Бледная  поганка,  беленький  грибочек
Никому  плохого   никогда  не  хочет.
На  лесной  полянке  под  кустом  малинки,
Смотрится, как девочка в  белой  пелеринке.

Погибая  в  муках  от  поганки  бледной,
Ты  грибок  не  вспомнишь  в  страшный  час  последний.
Бледная  поганка  страстию  объята,
Ждёт  тебя, прохожий,  как родного  брата.
Ждёт  не  на  Бродвее, ждёт   не  на  Таганке.
На  лесной  полянке  ждёт тебя  поганка.

 Молодая  девица  из  Ниццы

 Молодая девица  из  Ниццы,
Вместо  ужина  кушала  пиццу.
Было  трудно  потом
Ей  с  большим  животом,
на  танцульках   всё  лето  кружиться.
Сказка  о  сыре

Старый шерп с ледяного Памира
Был известный Поэт и проныра.
Он готов был продать:
Сына ,дочку и мать
За кусочек голландского сыра

И таская поклажу, тоскливо
Он жевал абрикосы и сливы.
Но мечтал ,как поэт
Он о том, чего нет-
О кусочке голландского сыра.


Страшная  история.
У  моей  соседки  Зины муж  работал  на  дрезине.
А  сама  соседка  Зина торговала  в  магазине.
Попросила  как-то  Зина  ей  помочь  нести  корзину.
Почему  бы  не  помочь, я  помочь  всегда  не  прочь.
Я  корзину  взял  на  спину и  пошёл  за  Зиной  в  ночь.

В  это   время  муж  Василий  крепко  спал  в  своей  дрезине.
И  на  громкий  окрик  Зинин:  « Просыпайся,  образина!»
Увидав  в  моих  руках  злополучную  корзину,
Он  решил,  что  тётку  Зину  кто-то  хочет  уволочь,
Изнасиловать  в  кювете, бросить  бедненькую  в  ночь.

Он  схватил  какой-то  прут.  Через   несколько  минут
Я  схватил  топор  с  дрезины. И  теперь  у  тётки  Зины
Мужа  нет.  А  я  вот    тут, жду, а  сколько  ж  мне  дадут.
За  поломанную  спину  и  за  Зинкину  корзину,
У которой  в  середине  были  банки  лососины
 и  заморский  фрукт  грейпфрут

Одиссей
Один гражданин из Итаки
Участвовал в склоках и драках
И с женой Пенелопой
Поступил он жестоко
Женихов разогнал - забияка.

Он гонял их направо, налево.
Мечём , он орудовал смело.
Изрубил женихов
Как простых петухов
Сделав снова жену королевой

Пенелопа ему не мешала-
Может, ждать Одиссея устала,
Может, было занятно
Как туда и обратно
Он гонял бессловесную  стаю.

Старуха.
Смешная старуха из Осло
Не стала степенной и взрослой.
И умной не стала,
Но, зато, танцевала
Смешная старуха из Осло.

Она говорила партнеру:
"Мне стать твоей бабушкой впору
Но танцуйте со мной ,
Мой партнёр дорогой,
Ибо стану я мумией скоро."

Белокурый улыбчивый финн
Очень быстро её закружил.
И старуха упала,
Но при этом сказала:
«Эх, ещё бы кружочек один»

ЖДАТЬ
Ждать надеяться и верить: чудо завтра совершиться-
По дороге на работу ты найдёшь перо жар птицы.
И над миром воцарится тишина, и  благодать.

Можно  будет вволю  спать, никуда не торопиться,
Всем мужчинам доверять. Ездить в светлый град столицу.
Из столицы не таскать для  прокорма чечевицу.

А захочешь заграницу – поезжай  мешки  таскать.
Ну, короче,  благодать.  Только надо научиться
Терпеливо  чудо  ждать.








Девица  из  города  Вродслав

Девица из города Вродслав
хотела быть умной и взрослой:
обрезала косу,
взяла папиросу,
И школу покинула после.

У этой девицы , у Зоси,
Были длинные русые косы.
А без кос эта Зося,
Да ещё с папиросой,
Смотрелась дурёхой курносой.

Ей один паренёк с танцплощадки
Подарил дорогие перчатки,
Но увидев без кос,
Отвернул, было, нос,
Но потом ей простил недостатки.

Он опять её в школу устроил.
Косы выросли сами собою.
И теперь эта пара
Бренчит на гитаре
И планы какие-то строит.
               












 Пастушок  из  Руана

Пастушок из Руана не любил балагана.
Потому, очевидно, что вставал слишком  рано.
Пастушку из Руана, было, может быть, странно,
Что элита Руана не любила баранов.
Не  любила  баранов  и  коз  не  любила,
Но зато в балаганы регулярно ходила.
Так и жили они, где-то рядом, но розно:
Кто-то рано вставал, кто-то праздновал поздно.
Но однажды, с дружком, опрокинув стаканчик,
пастушок в новый год посетил балаганчик.
Были люди на сцене беспардонны и злы
И сказал пастушок:"Раскричались козлы".
И ушёл,   навсегда,   позабыв  балаганчик,
пастушок из Руана,
очень правильный мальчик...

На  пороге

Я мужик не старый с тарой и гитарой.
Сяду на  пороге, отхлебну нектара.
Пой, моя гитара,  душу девкам трогай.
Мы с тобой, родная,  два штиблета пара.

Расскажи зазнобе,  как не  сплю ночами,
До  утра  на  печке, блымаю очами.
Пусть она узнает,  пусть она поверит,
пусть колечко с камушком   на себя примерит.

Ну,  пора, зазнобушка!  Что-то  в  горле  сухо.
Будет мне на пряники  от  моей  старухи.
Скажет мне: “надрался  водкою с молодкой”.
Встретит  меня  бедного  по лбу сковородкой





По Закарпатью
По Закарпатью автостопом
Мы ездили в былые годы.
 ( Не  начались  ещё  разводы.)
И городов калейдоскопы,
Слились в один старинный град.
Сейчас уже не вспомнить даже,
Смешались замки и пейзажи,
И вязь чугунная оград.
Но музыкой бессмертной Баха,
Звучит во мне воспоминанье
Хлебов созревших жёлтый бархат,
И неглубоких рек журчанье.
В тумане мокрая  Говерла,
И  глас  Трембит - живой  и  нервный

огонь души.

Пока ты молод и горяч
Огня души своей не прячь,
Пусть видят все твои желанья.

Но время - гонщик и палач
После десятков неудач
Желанья превратит в страданья

Не огорчайся и не плачь,
И на обломках мирозданья
Пиши свои воспоминанья
О  том, как  был тогда  горяч









Парадигма.

Как  бывший  учёный,  хочу  вам  сказать:
"Зачем  парадигмой  горшок  накрывать.
Достаточно  крышки  обычной.
И  просто,  и  очень  прилично".
Система  понятий,  язык  подпрограмм,
Для  наших экспромтов,  зачем  они  нам?
А  впрочем,   послушай,  послушай:
Системе  шаблонов  послушен
ты  сможешь  писать  ну  совсем,  как  поэт,
Пусть  даже к  писанью способностей  нет.
И  все эти детские  игры,
Поддержит   твоя   парадигма.
И  будут  учёные  дружно  кивать
И  маму  твою  невзначай  поминать,-
Поскольку  способности  наши
воспитаны  нашей  мамашей.

птицы на улицах

Не на деревьях городского сада,
Где тишина и на замке ограда,
На чахлых липах посреди столицы
Морозной ночью собирались птицы.
Что привлекало их, и почему
Они предпочитали шум и грохот
На улицах Чем птицам  было плохо
Спать в заповедном и пустом саду.
Не знаю я. Но, думаю едва ли,
И  сами  птицы  это  понимали.
Рассаживаясь  словно  на  насесте,
Они,  как  люди,  собирались  вместе,
Чтоб  пережить  морозы  и  пургу.
Другой  причины  я  придумать  не  могу.





Стреноженный  Пегас
Пасётся  Пегас    среди гаснущих  звёзд,
Не  вспомнить  сегодня,  как по  ветру  хвост,
Гонял  в  небесах  беспородных  кобылок.
Как  был он  тогда    необъезжен и  пылок,

Как  прядал ушами   и  глазом  косил,
Великих  поэтов  без  сёдел   носил.
По  небу  носил,  и  носил  по Руси!
Но  всё  миновало.  Господь, их  прости!

Поэты заезжены  ныне  делами.
Их  звёзды  покрылись  травой  и  грибами.
Позарастали  травой  лебедою,
Их  жизнь  обернулась  нуждой  и  бедою.

Но всё-таки,  в  небе,   за   тучей   летучей,
Пасётся  их  конь, их  носитель  могучий

Ещё   один  Пегас
Стреноженный  Пегас  пасётся  среди  звёзд,
Забыв  те  времена,  когда  трубою  хвост,
Гонял  по  небу  молодых  кобылок.
Ах,  как  он  был  горяч,  неукратим  и  пылок,
Ушами  прядал  и  косил  глазами.
И  седоки  его , себе  казались  сами,
Великими  поэтами.  Увы!

всё  миновало  и  теперь  они.
Стреножены,  как  старый  конь,  делами.
Их  звёзд  осколки  заросли  грибами
поганками,  травой,   чертополохом.
Но  в  жизни  все устроилось  не  плохо.
Стреножены,  но  это  не  беда,
Квартира  есть,  работа  и  жена.

А среди  звёзд  пасётся  друг  летучий
На  всякий  случай .Лишь,  на  всякий  случай.

другой мир.
По заснеженному раю. Мимо лёгких светлых зданий,
Ходят парами, как тени, непонятные созданья.
Ни о чём не беспокоясь,  ничего не вспоминая,
Ходят парами по кругу, о прекрасном рассуждая.
Где-то музыка играет. Снег то падает, то тает.
Ничего не происходит в этом,  допотопном рае.

А в аду совсем иначе: кто-то в крик кричит от боли,
Кто-то маму вспоминает, и дрова для печки колет,
Кто-то жарится в котельной и конечно, ждёт получки.
И от зависти вздыхает, что другая печка лучше.
Словно, мы не умирали и не лезли вон из кожи.
Жизнь понятная простая, и на нашу жизнь похожа.

Что же выбрать я не знаю и склоняюсь больше к раю.
Впрочем! место обитанья я себе не выбираю.

Упаси, Аллах, ночевать в горах
Упаси, Аллах, ночевать в горах.
Если зверь не съест-одолеет страх.
Ты услышишь, вдруг, чей-то плачь в кустах,
На пустой тропе, чей-то быстрый шаг.
Сядут вор и тать к твоему костру,
Чтоб тебя убить, растерзать к утру,
Чтоб спалить тебя на семи кострах,
И развеять прах на семи ветрах.
И  не вздумай, брат, ночевать в горах.!
Загаси костёр, запряги коня,
И езжай в село, дожидаться  дня…








Молитва.
Дай нам, Бог, терпения,
Пережить крушения,
Для стихов творения,
силы дай, Господь!
Златом  ослепление,
Плоти вожделения,
жаждой  воскресения
дай  перебороть.
Ну, а если просьбами,
как курган запахан,
Дай отдохновение
нам от вечных страхов.
От войны, и голода,
от жары, и холода,
От того, что молодо,
И давно старо -
не  дари мне, Господи,
Непонятной  вечности.
Лучше  подари  мне
« Вечное перо»

калитка

Тук-тук – откройте я с Земли!
У вас  в  раю  бушует лето,
Травой зелёною одето,
В жаре и благостной пыли.
Стучу, стучу, но нет ответа.
Качает ветер ковыли.
Строчат сенокосилки где-то.
А за холмом лежит вдали
Серебряным блестящим слитком,
Как украшение планеты
слепое  солнечное море.
Откройте же свою калитку.
Ну, что за глупость, что за горе.
Откройте! Я пришла с Земли!

Под  густой  вуалью
Ты,  кто  таишься  под  густой  вуалью,                               
Кого  нам  ни  за  что  не  распознать,
Тебя  я  начинаю  понимать,
Хотя  ты  не  доступен  пониманью

Весь  твой  известный,  старый  антураж
Твои  угрозы  смыть  людей  с  планеты.
Мне  очень   страшно  говорить  об  этом
Да  ты  мне  всё  равно  сказать не  дашь.

Ты  мне  подкинешь  что-нибудь  такое:
Любовь,  детей,  заботы  и  кровать,
Что  навсегда  лишит  меня  покоя.
И  я  забуду,  что  хотел  сказать.

А  ты,  укрывшись  за  своей  вуалью,.
Останешься  загадкой  мирозданья.


Азартный  старец

Сидящий  на  облаке   старец  не  выглядел  строгим.
Он  слушал,  как  пела  в  кустах  одинокая  птичка.
Вздыхал  тяжело.  Скорее  всего,   по  привычке,
И  думал  о  людях,  о  бедных  своих  бандерлогах.
Все  опыты  с  ними  близки  к  своему  завершенью.
И  значит,  его  приговор приведут  в  исполненье..
Он  медлит  пока  .  И  совсем  не  при  чём  здесь  коварство:
Он  верит,  что  люди  успеют  придумать от  смерти лекарство
И  значит  спасутся.  Зачем  ему  это  спасенье
Когда  опыты  с  ними  близки  к  своему  завершенью?
Жестокая  сказка, но  смысл  её  всё - же  понятен:
 Сидящий  на  облаке  старец,  как  мальчик  азартен.
 Захваченный  острой,  ещё  не  бывалой,  интригой,
Он  пишет  сейчас  интересную,  новую  книгу




Подражание

А  буря  снова  небо  мглою  кроет
Заносит  снегом  дымные  избушки
И  пьют  поэты ,  как великий Пушкин,.
 И  кайф  от  выпивки они, как  Пушкин,  ловят.
Метель  гудит,  и  снег  над  миром  кружит,
И  вихри  неизменные  крутя
Она,  то  плачет,  как  в  избе  дитя,
То  зашуршит  по  кровле  обветшалой
И  постучит,  как  путник  запоздалый,
Туда,  где  в  окружении  старушек
Поэты  пьют  вино  из  старых  кружек.

Помирись

Вечер отмыл закат. Выкрасил облака.
Что ты глядишь назад, рано тебе пока.

Что ты заладил, брат: " странные вечера.
Был я закату рад даже ещё вчера.

Кто-то в окно стучал, звал на минутку в сад.
Кто- то смотрел в глаза. Кто-то люблю сказал"

Не поминай стократ вечных своих утрат,
Видишь ещё летят голуби на закат.

Скоро небесный плат станет ещё синей.
Не огорчайся, брат  Иди - ка  мириться с ней.








Кракатау.

Кракатау клокотало,
 пыль  на  остров  извергало,
И  окрашивало  кровью
  воды  сумрачных  фиордов.
  Кракатау  рокотало,
 землю  в  пепел  превращало, 
Наступленье  новой  эры 
На  земле  провозглашало.
А  художник  видел  небо,
Он   лицо  увидел  Зэка.
Исковерканный  от  страха
Образ  «недочеловека».
Только  он  один  услышал
 крик   раба  и  крик  изгоя
Прозвучавший  в  час  закатный,
 над кровавою  водою.               


Картина  Мунка  КРИК
Верьте  безумцам,  люди!  Верьте  святым  провидцам!
Всему,  что  на  той  картине - ещё предстоит  случиться.
Ещё  не  родились   люди,   замученные  в  ГУЛАГ е,
А  судьбы  их  на картине,  а  судьбы их  на  бумаге.
Наполнены  алой  кровью  воды  ночных  фиордов,
И некто  в  военной  форме,  шагает  легко  и  гордо.
 Крик  ЗЭКА  почти   беззвучен. Но  ужас  сжимает  сердце:
Кричащему  на картине,  ещё  предстоит  Освенцим.
Безумцам  известна  тайна  того,  что  должно  случиться.
И  пепел   Клааса   часто стучится  в  сердца  провидцев…
 




Планета  тусклых  фонарей

Планета тусклых фонарей,
Луны погасшей.
На ней свирепствует Борей,
Как тать свистящий.
Там вовсе не бывает дня,
Там вечно вечер.
Там нет авто и на конях,
Спешат на встречу.
Там фаэтоны и ландо
Все без мотора.
Ночами не сидит никто
У монитора.
Стихи там пишут по ночам
Пером гусиным.
Целуясь с милой при свечах,
Пьют водку с тмином.
Планета тусклых фонарей-
Чудес шкатулка
Где от окна и до дверей
В сто лет прогулка.
И, где прабабушка моя -
Живой  свидетель
  как  посмотреть  на керогаз 
  сбегались дети.

Упало  солнце
Закатное  солнце на  горы упало 
Томатною  пастой  испачкало   скалы
Огромным  и  алым  расплавленным  шаром
Коснулось  лиловой   груди  океана
Сметаной  в  ущелья  стекали  туманы
И  ветры  задумчиво  листья  листали
Но  в  тучах,  окованных  светлой  каймою,
Погасло  светило,  залитое  мглою.
Погасло  светило,  упало   светило
И  ночь  на  земле  до  утра  наступила

Джордано Бруно
Средневековье./Запах костров по дворам /ветер разносит.
Он не отрёкся. Слишком он верил в прогресс,/ разум и честность.
За вольнодумство его / бросили в пламя.
Кто же его наказал? /Кто его предал?

С  пеплом  смешали, /именем  Бога  - творца,/солнце  науки.
Всё, что  он  сделал /просто  сожгли  на  огне, / зависти  полны.
"Псами господними" их / звали в народе.
Много с тех пор утекло/крови  учёных.

Толпы учёных,/напоминая кортеж,/ звёзд зодиака,
Вечно  по  кругу/тропами  знаний  идут,/жизнью  рискуя.
Строят   модели  миров,/и  разрушают.
Только, не все на кострах /жизни кончают.

снег

Лишь  к  полудню  рассвело.
Снег  кружится  за  окном.
В  мутном  свете  иллюзорном,
За  окном  моим  узорным,
Странный  вычурный  балет
Сквозь  рисунок  возникают:
Лица  Герд,  и  лица  Каев,
Королевы  силуэт.
Я  усну,  мне  будут  сниться:
Эти  танцы,  эти лица,
 Безудержный  жизни  бег.
В  мутном  свете  иллюзорном,
За  окном  моим  узорным
В  лёгком  танце  вьётся  снег

Ремейк  на  стихи  Тамары  Шафран



о реке
Ступали  кони  в  реку  боязливо.
Река была  чиста,  но  говорлива,
И  чем-то  неизведанным  грозила:
Зимою - полыньёй,  весной- разливом.

Держась  за  гривы,  мы  с  конями  плыли.
И  отмывались  от  дорожной  пыли,
От    городской кипучей суеты.
Как были  мы  наивны  и чисты,
В  волну  Аргута  погружая    руки.
Пусть  позавидуют  сегодня наши  внуки:

Их  молодость  скучна, а  жизнь-  смута .
Им,   молодым,  не  переплыть  Аргута,
Реки,  в  которой  от  волны    зелёной,
Так  остро  пахнет рыбой  и  озоном!
о живом
Если  ты  кормил  с  ладошки  невесомую  синичку,
Или рыженькой лошадке дал  с  руки  попить  водички,
Ты  запомнил как  прекрасно,  как легко прикосновенье,
Словно, чувствуешь   душою, всех богов благословенье.
Позволяйте вашим детям ощутить блаженство это,
И увидите другими, сразу станут ваши дети.
Пусть они покормят кошку и бродячего барбоса,
И на чистую газетку голубям наспят просо.
Пусть они коня погладят, или пони на площадке
Руки очень просто вымыть после пони и лошадки.
Доброта спасает души от жестокости и скверны
из неё родятся люди, настоящие, наверно.




Притча о звёздах
Звёзды  морские швыряло  косматое  море  на  берег.
Било  о  камни.  И  умирать оставляло  на  пляже  песчаном.
Старый  профессор, гулявший  у  кромки  прибоя,
Палкой  своей  суковатой  их  сбрасывал  в  воду...
.
Профессорский  внук  - кучерявый  и  рыжеволосый,
Сказал,  указавши  на  тысячи  звёзд  у  причала:
«  Мы  их  всё  -  равно спасти  никогда  не  сумеем».
А  дед  улыбнулся  и  голову  внука  погладил.
.
«  Конечно  ,  сыночек! Мы  всех  их  спасти  не  сумеем.
Но  та,  кого  спас  я  сегодня, живою  осталась.
И  дети,  и  внуки  её будут  жить  в  этом  море.
Пока  же  запомни:  спасать -  это  значит  спасаться"

Великий  центральноазиатский   водораздел
 
Стены  ущелья 
узкий  теснят  горизонт
чашею  красной.

Шумный  ручей
где-то  остался  внизу.
Тихо  и  влажно.

В  лужах  болотной  воды
Серые  камни.
Нежный  нефритовый  мох
их  покрывает








руки.

У  витязей  древних,  наверное,  были
И  лица,  и  плечи,  и  руки  такие.
Большие,  рабочие, крепкие  руки,
Что  лени  не  знают, не  ведают  скуки,
Что  сделают  ловко   и  меч,  и  подкову.
И  всё  для  них  нужно, и  всё  для  них  ново...
В  такие  не  страшно   отдать  свою  душу -
Такие  удержат  и  сделают  лучше...
Такие  спасают,  но,  если  уж  надо,
Такие  разят  и  не  знают  пощады!



 
Я  весело  смеюсь  тебе  в  глаза
Я весело смеюсь тебе в глаза
Да, я девчонка хитрая и злая.
Но, что люблю тебя, ты так и не узнал.
И никогда, дружище, не узнаешь!
Я не скажу тебе о горечи обид.
Я рассмеюсь в последнюю минуту...
Я так смогу тропинки перепутать,
Принять такой веселый, дерзкий вид,
Что ты заблудишься и сразу не поймешь,
Где лжива искренность! И где правдива ложь!













Пусть  останется  от  нас

Пусть останется от нас
Только пара грустных фраз...
Только пара, только пара,
Грустных фраз из песни старой...

Где цветущая черешня
Загрустила в вечер вешний,
Где трава на горных склонах,
Стала влажной и зеленой...

Я не спорю, я не скрою -
Я мостов давно не строю.
Над кипящею рекою
Я стою с моей строкою...

Чтоб осталась после нас
Пусть хоть пара грустных фраз...
Только пара, только пара,
Никому не нужных фраз...

Песня  снежной  королевы
Мне  часто  в  жизни  не везёт , но  не   сгорая,
Лечу   за  тем , кто  позовёт,  как  за  трамваем

И  даже  если  он  уйдёт,  что  неизбежно,
С  собою  он  не  заберёт  полёт  и  нежность.

Пусть  Герды  плотское  тепло  расплавит  Кая
Мои , и  нежность,  и  полёт  давно  не  тают.

Внимание,  пошла  на  взлёт. Я  королева
Направо,  те,  кому  везёт,  а  я - налево



Ты  вышел  в  ночь
Ты вышел в ночь, а я бегом
Вернулась в опустевший дом,
Смахнувши слезы рукавом,
Вернулась в дом притихший...
И долго слушала потом,
Как шелестела под окном
Капель, сорвавшись с крыши...
Была весна. И с этих пор,
Едва весна придет на двор,
Я слушаю как шепчет бор
И ждет кого - то.
Да как лягушек сводный хор
Поет в болотах...
Я знаю - ты ко мне прейдешь
Не в летний зной, не в хмурый дождь...
Прейдешь ко мне весною.
И все - предательство и ложь
Своим приходом зачеркнешь,
Капелью звонкой смоешь

По  реке  уходят  льдины
По реке уходят льдины, по реке.
Синий город в дымке стынет вдалеке.
Солнце щедро освещает купола
И впервые всё,  что  видим  пополам...
Ничего потом не будет, ничего!
Лед покружит и за море уплывет,
Уплывут и ледоход, и купола.
Как когда – то, наша юность уплыла...
Но останутся, не будь к ним слишком строг,
Боль и радость этих грустных строк...






независимо  и  гордо

Независимо и гордо,
обтянув  джинсами  бёдра,
я шагаю утром ранним
К зазвонившему трамваю.

Я шагаю, я зеваю,
Независимость лелею.
стансам  горестным  внимают
В   парке  сонные  аллеи.

"Кто помоет в доме окна?
Кто зашьёт пальто сынишке?
Кто малышке почитает
Про кота Татошу книжку?,

Мужа, кто борщом накормит,
А  посуду, кто помоет?
И с ведром,  простите, сорным
В полдень выбросит помои?"

На работу, как на праздник,
Ухожу тропою снежной,
Одурев  от  мыслей  праздных,   
Что  дала  мне « незалежность».











Выйти  из  себя


Ну как не выйти из себя,
Когда заботы теребят.
Когда, как тряпку половую,
И трут тебя напропалую
и выжимают досуха.

Не верят искренним стихам
И любят женщину другую.
Её доводят до греха,
И поминая Бога всуе,
Её портрет в стихах рисуют.


Как сохранить пристойный вид,
улыбку светлую как небо.
И не спросить:" ты с кем обедал
И почему сегодня сыт?"
И не швырнуть на стол обед,

А вежливо , как в ресторане,
Подать тебе вино в стакане
И  пару  жаренных  котлет












Записка

Записка на столе: «. ложись, не жди.
Вернусь не скоро». Горячо в груди
От ревности, от боли, от обиды.
Я на балкон от огорченья выйду
Взгляну на небо. Надо мной летит
Вселенная. Ну, что же, уходи,
Но душу мне не рви. Уйди и точка.
Как пахнет метеола. Я цветочки
Полью не торопясь. Зашью пальтишко дочке.
На кухне потихоньку покурю.
Посуду вымою, пойду, помоюсь в душе.
А знаешь, может быть и лучше,
Что я с тобой о ней не говорю.
Пойду, и, правда, лягу, что казниться.
Мне белая метелица приснится,
И тот костёр, на левом берегу.

день  и  ночь

Боль, растворённую в стихах,
Пью со страниц моей стихиры.
Я  познаю устройство мира,
И ложных заблуждений крах.
Обычно, днём у монитора
рука сама выводит споро,
В ответ  на стыд,  в  ответ  на горе
слов безразличных серый прах.

Но наступает ночь. И ночью,
Чужих стихов  хмельные  строчки.
Вдруг  расцветают  в  синей  мгле.
И  отзываются  во  мне
Их боль,  их радость, их печали,
Те, что  не  трогали  вначале,
Что  в  ежедневной  суете
Я  днём  совсем  не  замечала.

 ты  даже  песню  подарил  другой

Ты даже песню подарил другой.
Ту песню, что всегда была моею.
Постелью можешь поделиться с нею,
Но песню ей, пожалуйста, не пой.

Она моя. В ней столько горькой боли,
Которая роднила нас с тобою...
Любовь ты взял. На счастье. Бог с тобой...
Но песню ей, пожалуйста, не пой!

 Я  не  люблю  тебя

Я не люблю тебя. Но как же я ревную,
Когда ты хвалишь женщину другую.
Когда ты говоришь о ней стихами.
И что-то происходит между вами.

О, ревность жаркая, прости меня, прости.
Мне этот крест теперь всегда нести.
И задыхаться в страстном "ненавижу".
Когда вас вместе я во сне увижу.

Я не люблю тебя. Но как же разрубить
Меня с тобой связующую нить.
Как объяснить себе, что эта злая боль,
Всё что угодно, только не любовь.










Мы  устояли

Лежали в лужах фонари.
Их лужи дружно отражали.
На их поверхности дрожали
Те две ступеньки до двери,
Которые мы не смогли
Переступить. Но, Боже правый!
Считая, что во всём неправы,
Мы, как листву, любовь сожгли.
А я смириться не могу
С тем, что покорные табу
В той луже долго мы стояли
И фонари в воде дрожали
И пахло дымом и костром.
Потом! Но не было «Потом».
Гордись. Мы оба устояли!
Там  плакали ивы

Там  плакали  ивы  над  светлой  водой
И  я, если  помнишь,  была  молодой,
Немного  наивной,  немного  смешной
Твоею, любимой когда-то  женой.

За  что  разлюбил  ты,  убей  не  пойму,
Был  мир  и  покой  поначалу  в  дому
Я  верила  свято  в  твою  доброту,
Я  знала, что  ты  возвратишься  к  утру.

Но  плакали  ивы  над  светлым   прудом
И  ты почему-то  покинул  мой  дом.
Ушёл  мимо  ив  по  сырому  песку
И  нечем  теперь  утолить  мне  тоску. 





Ярость

Металась ярость и бесновалась
Быть беззащитною зарекалась
Волною жаркою текла по жилам.
Над крышей рухнувшей, совой кружила.

На небе палевом закатным заревом
Ломилась бешено под крышу старую
Туда, где прежняя любовь укрылась
О стены серые как птица билась.

Ломала прежние законы быта
И у разбитого легла корыта.
Ну что ты старая разбушевалась.
Смирись с реальностью:
подходит старость.


Женская  логика

За окном стучит одинокий дождь
Нашептала ночь, что к другой уйдёшь.
Я спалю тебя на семи кострах.
И развею прах на семи ветрах.
Я устала жить, я устала ждать,
Что с другою ты поделил кровать.
Ты вошёл в плаще. На ресницах дождь.
«Ну, садись к столу, я нагрела борщ"

 







 Дождь  свободы

Между небом и землёю
Серый дождик крыши моет
Я одна с моей судьбою
Между небом и землёю

Никого не упрекаю
Что одна с моей судьбиной
Я под дождиком шагаю
Где –то там, посередине.

Мне не важно, кто с тобою
Заселил остатки рая:
Кто тебе носки стирает,
  Кто полы в квартире моет.

Видишь я уже не плачу
Дождь по лужам мокрым скачет
Я свободна . Это значит,
Может ждать меня удача.

Между небом и землёю
Дождь свободы душу моет.














романс о любви.

Не  искушай  меня  любовью!
Я  так  давно  смирилась  с  ролью
Еврейской  бабушки  твоей.
Ношу  платок  побитый  молью,
И  на  обед  себе  готовлю
Салат  из  свежих  овощей,
Их,  даже,  не  приправив  солью.
И  не  буди  надежду  вдовью,
На  возвращенье  прежних  дней,
И  яд  на  раны  мне  не  лей,
Мне  и  без  яда  очень  больно
Не  соблазняй  меня  любовью…


Надо  жить.
Если светит фонарь в ночи,
И на улице ни души,
Не спеши домой, не спеши.
Слушай, как в тишине звучит,
В гулких скверах упругий шаг,
Как звенит у тебя в ушах,
От торжественной тишины.
Стань, постой у перил моста,
Как когда - то со мной стоял.
И не надо себя казнить.
Надо жить, понимаешь, жить!
Даже, если опять устал,
Даже, если ты старым стал.
Это счастье, что можешь ты,
Видеть реку, мосты, кусты.
До последней своей черты,
Жди  ответа…  от  пустоты!         



лечу по лунному лучу
Я жду тебя  и на стекле рисую
Овал лица и ласковые губы.
Твоя улыбка, как улыба Будды,
Я перед ней, как  юноша пасую.

Из сада за окном пришла прохлада.
Повеяло жасмином и сиренью.
Мир за окном - прозрачной акварелью,
И лунный свет, и соловья рулады.

Мне кажется, что я к тебе лечу,
Не выдержав печали и разлуки,
По призрачному лунному лучу
"В немой мольбе протягивая руки"

Сонет
Не всякий, так поймёт тебя, как я.
И  будет  жить,  не  подавая  виду,
Тая  в  душе   жестокую обиду,
И  огорчения,  и  радости   тая.

Любимая! Тобою не любимый
Ловлю улыбку, слово, даже взгляд,
Так много трудных лет и дней подряд,
А ты, как в юности,  опять  проходишь мимо.

На дне души храню любовный хлам
Бессмысленность надежд и упований.
Прости мне жалкий бред моих признаний,
С рифмованною прозой пополам.

Я за тебя, как пращур за Рахель
Готов служить . Не смейся и поверь!


Дежавю

Я опять себя ловлю
на дежурном  де жа вю:
Будто мне давно знакомы
Запахи  жилого  дома,
Где  сегодня  я  живу.
Роза  в  синем  хрустале
И  печенье  на  столе.
За  окном  моим мороз.
Это, видимо, склероз.
Обострился  в  феврале.
Я  не помню жа ме вю
Той,  кого  в  тебе  люблю.
Ту,  которую  я  бросил
В  ту  доверчивую  осень,
Ойкумены  на  краю.

Монолог музы
                Ремейк  на стихи Артемоны  Иллахо

Кружка пива искрит в духоте кабачка.
Пуп Венеры-Астарты показался из пены –
Я  сижу  с  вами  рядом  в  плаще  и в очках
Размышляю,  как  вы,  о законах  Вселенной
Сигаретный скелет из гробниц мундштуков.
Воспарение духа над тленом    и плотью
Обо  мне  вы  невежливо  как-то  поёте,
И  растут  под  бинтом  цветники синяков.
Не  печальтесь  легко  разорвать  эти узы
С вшивым миром, что так человечно бесстыж,
И  не  дорого  стоит  дорога  в  Париж
А  в  Париже  не  дороги  местные  музы.
Я  ж  уйду  и  не  буду вам  больше  обузой,
Как  не  будет  обузой и  мой  символизм.





Над  рекою  трава  осока
Над рекою трава осока.
  Высока она, высока
Искры жаркие от костра.
Прикоснусь  к  вам- ударит  током.
Загораюсь, как береста.

Искры в небе орнамент ткали
А  над речкой  сычи летали.
В  рощах  прятались  чудеса.
И  луны  одинокой  око
В  тучи  куталось в  небесах.

Я  сбежала. Остра осока.
Ноги  босые  все  в  крови.
Что  ж  сегодня  душой  кривить:
Я  боялась  судьбы  жестокой-
Быть  покинутой  и  одинокой.

Разные  возможности

Ты предлагаешь мне в который раз,
Писать стихи влюблённые поэту,
Но разные возможности у нас:
Ты молод и хорош. И даже это,
Не так уж важно, важно, что давно,
В моей палитре этих красок нету.
Как опишу твою мужскую стать,
Твои глаза, глядящие лукаво,
Когда сама я старой клячей стала.
И мне другой теперь уже не стать.
Я знаю всё, что ты сказать готов,
И то, что не готов – я тоже знаю.
Меня мои предчувствия терзают,
Но выразить их не хватает слов.
Вот и стою я над моей строкою,
И планов никаких уже не строю.

пусть  пылью  лет

Но пылью лет дорогу занесло
Тропа к вершине вдруг крутою стала.
Но мы идём, и кажется нам мало
Простых, обычных, не затёртых слов,
Чтоб описать, как нас с тобой спасала,
Смешная вера в экзотических богов,
Или тропинка, уводящая на скалы

Но пылью лет заносит старый след.
Всё как у всех! Но ощущенье стада
Не защищает нас от немощи и лет.
И не приносит нам былую радость!
Раз ничего другого, в жизни нет,
И ничего другого нам не надо,
Пусть пылью лет заносит старый след!

Среди  ночи  проснуться.

Среди  ночи  проснуться , прислушаться.   Кран  протекает.
Эх, надо б сантехника  вызвать.  Но  вот  незадача,
  За  окнами  ночь.  Кто-то горько,  со  всхлипами плачет.
И  соседская  шавка  настырно  и  жалобно  лает.

Послушай! Уймись. Не  терзай  мою  грешную  душу.
От  окна  задувает  и  ветром  светильники   тушит.
Зачем  этот  жалобный  стон  и  глухие  рыданья,
Под  звук   под   окном   разрываемой ситцевой ткани?

Не  выдержав,  я  поднимаюсь  с холодной постели
Кран  долго  кручу.  И  стаканчик  воды наливаю.
И  вдруг,  наконец, протрезвев, до  конца,  понимаю,
Что  с  севера  к  нам  прилетели бродяги  метели.

И  значит  над  миром  зима.   И  полгода   метели
Нас  будут  теперь  поднимать  с  необжитой  постели

               


Новогодние  просьбы

Чтоб было с кем, чтоб было где,
И для чего, чтоб тоже было,
Чтоб я, как в юности грешила,
Покорная моей судьбе.

Чтоб беззастенчиво лгала
Себе самой и всей округе,
что я была   тебе  подругой
Хотя  любовницей  была

Смешно. Чего же попросить,
Из  тех  чудес, что  в  жизни  были,
Чего ещё я не просила?
Ну  да ,  конечно,  просто жить.

Жить вопреки словам и строчкам
Жить до последней жирной точки.
















Не  срослось.
Ну, как  видишь, не срослось.
Нам опять связали руки.
Доживать мы будем врозь.
И у нас не будет внуков.
"Не срослось"- шипит разлука:
"Так уж в жизни повелось":

Но торчит, как в горле кость,
Не  растраченная  нежность.
Если это неизбежность:
Плащ, повешенный на гвоздь,
Боль, разлука, даже злость-
Всё оставлю в жизни прежней

И начну, дожив до ста,
Жизнь с чистого листа.

Жестокий  романс

Не променяй грядущий  рай
Прикосновений  и  объятий
На перечень мероприятий.
Прошу тебя не променяй!

.Не подменяй свою любовь
Стихами  жалкими  до боли.
Я  не  люблю  твоих  застолий
Мне  манной  каши  не  готовь.

Пусть  хоровод  твоих  девиц
Нас  принуждает  распроститься
Тебе,  как  прежде  будет  сниться
Иконостас знакомых лиц.

И у колонны образ мой.
Не подмени меня другой!



далёкой  звезды  еле  видимый  свет


Погасшей звезды еле  видимый  свет
Ко мне долетел через  тысячи  лет.
Он тихо стекал у окна со стекла
Когда я домой этой ночью пришла.

Коснулся щеки и коснулся запястья,
А я задохнулась от горького счастья,
От этой, такой неожиданной, ласки.
В мой мир возвратились и звуки и краски.

Сквозь время и космос он снова принёс
Возможность не прятать нахлынувших слёз.
Свет дальней звезды, что погасла так рано,
Опять  растревожил  подсохшую  рану.

 об улыбке
Я  ослеплён  твоей  улыбкой
Такой  несмелой, юной, зыбкой,
Такой  ,бесхитростно  простой,
Как  куст  сирени  над  калиткой.
И  как  дождя  слепые слитки,
Над  полем  раннею  весной.
Но  я  боюсь,  была  ошибкой,
Была  ошибкою  попытка,
Моя  попытка  жить  с  тобой.
Поскольку, золотая  рыбка,
Я  предназначен  был  другой.







Шпильки

У этого слова, есть много значений.
Я  их  надевала всегда  с  нетерпеньем.
И  звук каблучков по ночной мостовой,
Был в памяти связан с весенней  Москвой.

Весной в этом городе пахло цветами.
Под звук каблучков мы с тобой горевали,
Что годы проходят. Нам было семнадцать,
И мы не умели ещё целоваться

Сечень

  Дни в  феврале  длиннее  стали.
Снежок  на солнце  часто  тает
И  липнет  к полозу  саней.
А над  антенными  крестами
Уже  кружат  вороньи  стаи.
И  тень  становится  синей.

Перед  унылыми  постами
Наступит  снежный  « Водолей».
И  мы  с  улыбкой  вспоминаем
Былинный  запах  этих  дней.
Дни  пахнут  маслом  и блинами,
Мимозой,  вербой  и  котами.

Метели,  что  кружат  над  нами
С  собою с     юга  принесут
Благую  весть:  «  встречай  весну».
Но  до  весны  ещё  далече-
Нам  снегопадами  на  плечи
И  снег  и  Сечень  упадут.



Феи в шкафу

Мы с женой давно хотели
Этот шкаф у батареи
Бросить в мусоропровод,
Но бабуся не даёт,
Говорит ,что там трофеи:
Три фарфоровые феи
Водят ночью хоровод.

Что за странные идеи
Жить не в солнечной аллее,
Не на Волжском берегу,
Где ручьи в лугах бегут,
Не в лесу, где птичек трели,
Где всегда звучат свирели,
А у тёщиньки в шкафу.

Мы выбрасывать не смели,
Ждали только юбилея,
Чтоб старушке подарить
Жемчугов тугую нить-
Украшать в морщинах шею
И прекрасную камею,
Чтоб бабусю подкупить.

Но старушка, встав с постели,
На цветы оранжереи
Не подумала взглянуть.
Одолев до шкафа путь,
Умерла в день юбилея.
Мы  бабусины  трофеи
Положили ей  на  грудь.






Джульетта  в  шкафу
Влюблённый в полногрудую Джульетту
Ромео сочинял скабрёзные куплеты.
Но сидя под замком в его шкафу ,
Она шептала: " Прекратите, фу,
Как вам не стыдно говорить об этом"

Давно истлел скелет.  Рассохся старый шкаф
Состарились и разлетелись дети,
Но повесть о Ромео и Джульетте
До сей поры у многих на устах.

Февраль

Снегами земля забинтована туго.
Лишь бродит в полях беспокойная  вьюга,
Да плачет ночами метель.
Но ветром весенним повеяло с юга,
Длиннее  становится  день

А мы, насмотревшись, зимой  друг  на  друга
Весну  ожидаем  с  весёлым  испугом,
Мы  знаем,  что   смоет  капель,
Все  зимние  наши   смешные  недуги
И  снова  подарит  апрель















Прочь  ухожу

Прочь ухожу я,
огоньком сигареты
путь освещая

Дождик нелепый
зиму уже растворил,
плюнул и бросил.

Мне бы вот так растворить
все обещанья.
Ждёт меня тартар давно.
Вот и дождался.

В  горах

В  горах   старайся  ничего  не  пить.
Нельзя там делать  резкие  движения.
Постой  и  отдышись  одно мгновение,
Чтоб шаг наверх  ещё один ступить.

Там наверху замёрзли  все  слова,
Но   мысль одна на горном склоне  гложет:
«Не  вздумай  падать,  здесь  никто не сможет
Тебя  поднять.  Останешься  одна».

Но шаг, ещё один, потом другой и третий,
Как зомби ты переставляешь ноги
Вдруг  кончится подъём . Что ж,  слава Богу!
Ты из  последних  сил,  но  справилась и с этим.

Ты  в жизни за своим дыханьем следи,
Что бы дойти и не упасть в пути.



Вселенная  алмазными  гвоздями
                Ремейк  на  стихи  Кришталёвой
Вселенная алмазными гвоздями
К  пустыне  чёрной  наглухо  прибита.
Песок  в  глаза    незрячих неофитов.   
Швыряет  ветер  щедрыми  горстями.
Казался  дом  болотом  и  трясиной,
Где все до боли, пресно  и  знакомо.
Но  ветер  странствий  задувал  нам  в  спину.
И  мы  легко  прощались  с  нашим  домом.
«Скорее  к  солнцу»- требовала  ярость,
Стараясь  обогнать  в  пути  колёса.
А  прошлое,  вставая  в  горле  костью,
Не  нужным  и  бессмысленным  казалось.
Сегодня  на  зубах  скрипит  песок.
А  дом  родной   и  светел,  и далёк.
лимита
1
Скворец на ветке. Солнце на воде.
Зелёные стрекозы над водой...
Как хорошо родиться молодой!
Как много на земле тяжёлых дел!

Очистить мир от тины и травы,
Засеять, и полить, и прополоть...
Кто там шипит, что это тяжело?
Кто говорит, что мы ещё слабы?

Скворец на ветке. Солнце на воде!
Как хорошо, что в мире много дел!






2
Коснись губами - горькая на вкус
Роса внутри прохладного цветка...
От дальнего зовущего гудка,
Слетев с кустов, в траву упала грусть.

Ей даже и причины не найти.
Она светла, как первый день весенний.
И, если есть на свете воскресенье -
пусть   воскресает   эта грусть в пути...

Коснись губами горечи цветка,
И верь, зовущим в дальний путь, гудкам

3

Цветёт шиповник. И цветущий куст
Уснул над розовеющим прудом.
А старый дом, твой почерневший дом,
Над солнечным  прудом  сегодня  пуст.

Плывут над дальним лесом голоса.
Закат бледнее, шепоты  слышней   
Взошла луна. А тени всё длинней,
И всё чернее леса полоса...

Ещё  цветёт  шиповник над прудом,
Но  ты ушла, покинув старый дом...











4

Через забор заглядывает в сад
Мальчишка с белобрысым хохолком...
Оса жужжит под пыльным потолком,
Жужжит уже который час подряд.

От зноя разомлев, молчат кусты.
А воздух, как настойка на меду.
Идут минуты и часы идут,
Но в дом свой старый не вернёшься ты.

А тот мальчишка, заглянувший в сад,
Словам не веря, ждёт тебя назад!
5

Пьянящий воздух полон голосов.
Звонит трамвай пронзительно и долго
Нарядная  сверкающая  «Волга»
Затормозив,  скрежещет  колесом

Ты выведешь сынишку погулять
В соседний сквер, где на скамейках пары,
И где с утра сухие тротуары
Успели малыши разрисовать.

Устав от города,  звонков   и  суеты,
Свой прежний мир сегодня вспомнишь ты!











6

И каждый ствол, и каждый лист лесов,
И дальние поля за косогором,
И луговые росные просторы,
Светлевшие под острою косой.

Ты  многое  припомнишь  в  этот  день,
Смахнув с ресницы горькую слезинку,
Утрёшь  глаза  цветастою  косынкой,
И сына уведёшь поглубже в тень..   

Как не похож твой мир на мир твоей мечты!
И  как  за  годы изменилась  ты!