Раненая нежность

Как утро прекрасно, чисто и невинно
Оно, словно Альпы в сугробах залива,
Как детская радость и взрослая сила,
Пандоры заветной пустая могила,
Оно, как заря, но поют соловьи.
Как утро прекрасно, чисто и невинно
И кто в это утро страдает, любимый?
А знала ли ты чистоту своей примы,
Когда становилась мечтой одолимой
В горах не храня свой осколок любви?


На солнце весеннем, таком безмятежном
Не тучки одной: голубая надежда.
Один только он, осознав неизбежность,
Один только он, притупив свою нежность
Все падает вниз притяженьем Земли.

Никто не заметил: и было, что было.
Как это бывает: и грустно и мило.
Пушистое сердце взмывает в долине,
Сливаясь с рассветом ценой своих крыльев,
Которые ввысь потянуть не смогли.

Все выше и выше, под своды, по краю
Щебечет и кличет, хоть дальше, хоть ближе!
Хоть кто-то... И в жалкой попытке взлетает
Под своды, по краю, все выше и выше...

И в миг этот стоит о прошлом не думать.
Все ясно, как день: это смерть, это люди.
Затянут в болото, что кличится "суводь",
Оно словно эхом вторит "будь, что будет",
На мель загоняя мечты корабли.

И впредь - только страх его верный попутчик.
Который бок о бок, подставит, разлучит.
Который не и злу и добру вечно учит,
А мести кровавой, расплатой за учесть,
Чуть дальше стоящей от Адской петли.

Все выше и выше, под своды, по краю
Взмывает комочек Добра всех всевышних.
Стремиться на небо и злость нарастает.
Под своды, по краю, все выше и выше...

Малютка совсем, и не может согреться,
Когда в него стрелы - наточены перцем.
Когда эти стрелы направленны в сердце,
Что в жизни не знало других чужеземцев,
Зовущихся ныне Царями Судьбы.

Дыханье все чаще, в глазах все размыто,
Последнее солнце: далеко и близко.
Последнее "все" в этом мире разбито...
И рвется рыдание последнего крика,
Последней безвольной попытки Любви.

Все выше и выше, под своды, по краю
Под своды, по краю, все выше и выше -
Несется комочек, минуты считая.
Но мир не поймет, не найдет, не услышит...


Далека неясность,
Близка неизбежность,
Отшиблена память,
Разорвана в клочья.
И плачет белугой
Вчерашняя нежность
Такой же вчерашней
Израненной ночью.