Я был раздавлен на стенке

Я был раздавлен на стенке в спальне хрущевки
девушкой Катей во время генеральной уборки.
Мальчик Игнат зеленкой пририсовал мне крылья,
пока отбывал наказание в углу за испорченную кофемолку.
Папа Игната - художник - увидел во мне картину
с претензией на гениальность и постмодернизм.

Тогда я был вырезан ножницами вместе с куском обоев
(бежевых, с флером, немецкой компании "Rasch")
и куплен с аукциона за баснословную сумму
в четырнадцать тысяч американских рублей
каким-то чудаковатым японцем, обожающим хокку и танка
и созерцательно пьющим на ужин разбавленную теплую водку под названием сакэ.

Японцы, они вообще очень странные люди -
часами могут сидеть и смотреть на свой пуп,
представляя, что проникают в просторы вселенной,
особенно после разбавленной теплой водки,
которую, кстати, они тоже сперва созерцают,
как-будто от созерцания водка способна стать крепче.

И этот забавный японец по имени Сёдзу
вставил меня в деревянную желтую рамку,
повесил на стену и, приняв сначала на грудь, а потом - позу Будды,
долго и нудно меня созерцал затуманенным взглядом,
чмокал губами, сопел и что-то шептал по-нерусски,
напрочь забыв про каллиграфию, бусидо, и рэндзю...

Так и живу я с тех пор посреди оригами,
хокку, бонсаи, кимоно, икебана, татами,
гейш, камикадзе, хентай, годзилл и просто японцев -
самый обычный российский (когда-то - советский)
раздавленный девушкой Катей во время уборки
и мужем ее превращенный в шедевр постмодернизма
клоп.