Былина

Пятнадцатый год жил на этом он свете,
Немало хлебнул горя в годы все эти.
Отца князь казнил, степяки мать забрали,
А брата в лесу два медведя задрали.

Сначала на паперти жил попрошайкой.
Худой, подпоясан отцовской нагайкой.
Потом по дорогам шалил, забавлялся
И по ночам по домам побирался.

Он думал что люди должны ему были,
За то, что в достатке и сытости жили.
За то, что жирнели, а он голодал,
За то, что не грели, когда замерзал.

Он нелюдью стал, его волки боялись,
Он всех ненавидел, кто живими остались.
Прошел он пол мира кровавой тропою,
Войною со всеми, с жизнью войною.

И встретил на тракте он как-то купца,
Ограбил, не глядя в седины отца.
Связал, и ушел. Деда хищники съели,
Легли страшной жертвою кости под ели...

И мимо шли годы: десяток, другой,
Награбил, нажился, занялся собой.
Второй подбородок, животик от пива,
"Вот это и есть жизнь, она ведь счастлива".

Наш зверь позабыл о своих злодеяньях:
"В них правды не больше, чем сказках-преданьях!"
Но лоск-только лоск. Он-нелюдь остался,
Лишь в шкуру другую с комфортом забрался.

Он с трактов ушел, сел в повозку торговца,
С народом общался "ах, милые овцы!
Продам я вам все, не заметите даже
Как вас ободрал я на той распродаже."

"Обман и улыбка - верны как кинжал!"-
Так говорить наш герой обожал.
Обманул, обобрал, и пошел на растраты,
Не думал, что будет когда-то расплата...

На тракте закат он встречал как то раз,
Трактир увидал. "Там ведь мяса запас..."
Остался, вселился, решил "снять" девицу,
"Стройна и красива вон та пигалица."

Ввалился лишь в номер-"раздевайся краса!"
Мелькнул дух в тот миг - скелет и коса.
Не понял, когда же в груди нож явился,
С чего вдруг поплыл мир, "как будто напился"...

Он умер, и некому было его спохватиться,
А месть совершилась, не знала гуляща девица 
Что тот из кого сотворила она мертвеца
Лет двадцать назад зарезал отца...