Добрый День

СТИХИ РАИСЫ АЛЕКСАНДРОВНЫ МУСС (ВЕЛИГИНОЙ)
                Годы жизни 1931-2009
Из сборника «Добрый день»

      ОСЕННИЕ КАПРИЗЫ
Крик чаек слышен от залива.
 И в небе долго и счастливо
Звенит высокая струна,
Как будто впрямь пришла весна!

И ветер, словно эстафету,
Несет деревьям новость эту.
Уж не одеться ли листвой?
Но мы качаем головой:

- Не попадайтесь в плен к обману!
Не сдайтесь теплому туману!
Не верьте чайкам! Нет весны.

Нам до нее – как до Луны!

Деревья шепчут нам лукаво:
- Какие вы смешные, право!
Неужто страшен так обман
Для нас, деревьев-северян?


Мы знаем: шутит с нами осень.
Но спать полгода - скучно очень.
И мы предпочитаем сну
Веселую игру в весну!

        Х Х Х Х
Влажные тени ложатся
В сплетенья тропинок и троп.
Осунулся, съежился, сжался
Недавно пышный сугроб.
Яркому солнцу навстречу
Блеснула весна ручейком
Покрылись вербы над речкой
Теплым цыплячьим пушком.
А дальше – сосны бежали,
Все бронзовые, в лучах.
Пушистые белые шали
Лежали у них на плечах.
Потом – голубые, чистые
Поля, что промерзли насквозь.
И радужной пылью искристой
Бросился в стекла мороз.
И сердце невольно сжималось
При виде полян лесных,
Где всё, вплоть до самой малости,
Зима отняла у весны.
Наверно, никто б не поверил,
Что время отступит вдруг.
Но… шел наш поезд на Север,
Шел за Полярный круг.

              В ОТПУСК
Заря догорает над сопками.
Скрылся последний дом.
Крутыми, чуть видными тропками
Березки бегут за окном.

Толкают друг друга, топчутся,
К вагону теснятся гурьбой:
Им очень увидеть хочется,
О чем мы мечтаем с тобой.

Но слуху их любопытному
Узнать ничего не дано.
Молчим потому, что скрытны мы,
Что всё нам ясно давно.

Молчим, потому что поверили
Друг другу навек – не на час.
Останьтесь, березки на Севере:
Вы скоро встретите нас!

                Х Х Х Х
Опять ушел в моря твой ласковый,
Едва «люблю» тебе сказав.
И целый мир тоскует, пасмурный,
В твоих заплаканных глазах.

И сколько в целом мире милых
Ведут в разлуке дни тоскливые…
Как жаль, что ждущие не в силах
Понять, что все они – счастливые!

               О РАДОСТИ
Я долго вчера здесь бродила в печали.
Трубы, дымы и сугробы молчали,
Снежок шелестящий шел.
Сегодня – радостью сердце стучало,
И всё вокруг меня закричало:
«Хорошо! Хорошо! Хорошо!»
Трубы дерзко глянули ввысь,
Дымы колесом по небу прошлись,
Улыбнулся залив у причала
Расплывшимся гор отраженьем
С лукавым в глазах-огнях выраженьем:
Мол, радуешься? Держись!

        ДЭНИСУ ГЛОВЕРУ
Гостиницы Северной номер.
Литераторов мурманских горсть.
Здравствуйте, Дэнис Гловер,
Новозеландский гость!
Весел, приветлив, чуток
Он начинает с шуток.
Кто же вы, доктор Дэнис?
Мудрый старец? Младенец?
И глазами синими
Он в ответ:
- Поэт!
А значит, он не привык ошибаться,
И если смотрит глаза в глаза,
Ты можешь ему улыбаться,
А он угадает, что за.
Берет твою руку его рука,
И он тебе, как отец.
Он может не знать твоего языка,
Но знает язык сердец.
Из нас он стихи выуживает
И, словно вино, их пьет.
Стихам перевод не нужен.
Поэт поэта поймет.
Поймет, как солдат солдата,
Волей к победе горя.
… Он здесь воевал когда-то
В северных наших морях.
Пройтись бы по пенному следу
Волнами, что нынче тихи…
Мы с Дэнисом пьем за победу,
За дружбу и за стихи.
Их он читает, привстав.
Тихая женщина рядом.
Быть может, Дэнис и прав,
Что недоверчив к парадам,
Что всяческим буффонадам
Не верит. Да он молодец!
Звени ж во весь голос, правда,
Тихая правда сердец!

        СО МНОЮ РЯДОМ
Ты хочешь быть со мною рядом
В любые бури, дождь и зной,
Смотреть в глаза мне долгим взглядом,
Гореть одним огнем со мной.

Твоей мечты я не разрушу:
Давно я жду, давно одна.
Я одного хочу – чтоб душу
Ты разглядел мою до дна.

Все радости и все тревоги
Услышал бы в душе моей,
Увидел бы пути-дороги,
Что так упрямо снятся ей.

Ты сам нечаянным порогом
Не станешь на ее пути?
Готов ли ты по тем дорогам
Ее, несмелую, вести?

Вести к ручьям и водопадам
Лугами, чащею лесной…
Готов? Тогда мы будем рядом
В любые бури, дождь и зной!


         ОЖИДАНИЕ
Хожу и за двоих дышу,
Вторую жизнь в себе ношу.
Я слышу даже и во сне,
Как бьется эта жизнь во мне.

И я молю вторую жизнь:
Большой и светлой окажись,
Богаче будь и будь полней
Судьбы моей, мечты моей!

Второе сердце у меня.
Пока в нем нет еще огня,
Но говорит оно врачу:
- Уже тружусь! Уже стучу!

Второе сердце я молю:
Люби сильней, чем я люблю,
Мужай, и крепни, и расти
И целый мир в себя вмести.

Отныне – ночью или днем –
Я не одна, а мы вдвоем.
Не просто ем, не просто пью:
Я Человеку Жизнь даю!

              НОЧЬЮ
И стала ночь ясней и шире
От убегающего сна.
Как тихо в этом лунном мире.
Не сплю, наверно, я одна.

Одна? Каскадом ярких точек
Искрится мерзлое стекло,
А у груди живой комочек,
Прижавшись, пьет мое тепло.

И время вдруг остановилось,
Раздвинулось и вширь, и вглубь.
Все счастье мира воплотилось
В движенье этих теплых губ.

Горстями звезды мне бросая,
Уходит ночь навстречу дню.
Я у окна стою, босая,
И счастье бережно храню.

И обнимает осторожно
Меня за плечи тишина.
Как всем богатым, мне тревожно,
Как всем счастливым, не до сна!

             Х Х Х Х
Мой друг! Вчера был вечер дивный.
Как ты играл! В душе еще звучат
Любимых песен светлые мотивы,
Мелодии Бетховенских сонат.

Я вышла. Ночь была такая ясная,
Со звездами и полною луной –
И что-то непонятное, прекрасное
Вошло в меня и овладело мной.

В лицо мне дул холодный резкий ветер.
Но знаешь, всё-таки была весна!
И думала я: хорошо на свете!
И хорошо, что я сейчас одна.

Летела музыка над праздничной толпою,
Переливались трепетно огни…
И я подумала, что лучше, если двое.
Ведь двое - всё равно одни…

Я шла по городу, приветливо шумящему.
Он сам был песней в этот поздний час.
Мне было хорошо по- настоящему,
Как в жизни может быть не много раз.

              В ПОЕЗДЕ
Плывут огни в моем окне,
Я их глазами провожаю.
Склонившись на руку ко мне,
Уснула девочка чужая.

И чувствует моя ладонь
Ее спокойное дыханье.
Тихонько в тамбуре гармонь
Поет про «волжские страданья».

Замедлили колеса ход,
В купе засуетились люди.
Проснется девочка, уйдет
И оглянуться позабудет.

А мне к далеким звездам плыть
Всю ночь в простуженном вагоне
И долго, бережно в ладони
Тепло щеки ее хранить.

        ОТЛИВ
Уйдя от берега, вода
На дне залива обнажила
Коряги, темные от ила,
Заржавленные провода,
Челнок, покрытый тиной грязной
И много прочей дряни разной.
Быть может, лучше никогда
Не видеть обнаженным дна?
И думать, что чиста вода,
И верить, что сильна волна?
Как знать! Но если мне дано
Таким, как есть, увидеть дно,
Пусть море хлынет вновь лавиной,
Пусть солнце вновь блеснет в волне.
Я буду знать, что в глубине
Лежит челнок, заросший тиной.