Ленинградская верониада

                Ленинградская верониада.


                Как жаль мне вас, о! -  юные гормоны,
                Принадлежавшие Джульетте из Вероны...
                Леонид Болмат.         

                Дела давно минувших дней,
                Преданья старины глубокой
                Двух уважаемых семей,
                Объятых вечной, кровной склокой
                В трагедии, известной всем,
                Увековечены Шекспиром...
                С тех пор другая гамма тем
                Литературным правит миром.

                О том, как страдною порой
                Любовь Матрёны тонкопряхи,
                Труд-героини молодой,
                Механизаторские ряхи
                На подвиг пахотный звала
                И тут же в поле вдохновляла.
                (Потом соляркою ссала
                И грудь бензином оттирала).
                О том, как пятилетку в три
                Астрономические года
                Ванюха вынул изнутри
                Мартена.
                Волею народа
                Он на Верховное Крыльцо
                Взошел с мандатом депутатским.
                (С тех пор Ванюшкино лицо
                Чуть-чуть сияет блеском бл**ским).

                Описан весь до мелочей,
                До подноготной Труд Доярок,
                Овощеводов, Свинарей,
                Свинушек, Свинок и Свинарок.
                Лишь вечным символам любви
                Не уделяет места пресса,
                С тех пор, как на брегах Невы
                Настало состоянье стресса...
                И равноправие!... Увы,
                Хотя в музее залп «Авроры»,
                На грязных берегах Невы
                Уж боле не звучит «Amore».

                Эмансипации плоды:
                Борцы за массовость абортов
                Воспели Золушек ряды
                И всех послали на курорты.
                Трагической любви порыв,
                Описанный пером Шекспира,
                Эмансипанты, изучив,
                Прозвали просто сексом. Лиры
                Волшебный звук на век умолк.
                И в герб красавицы Вероны
                Вплетён был хромовый сапог
                И вписан огурец солёный.
                Остервенело с этих пор
                Под балалаек рокотанье
                Страдает Пятницкого хор
                О комбайнёрок целованьи...

                * * *

                Эй, там! На рампе! Света мне!!
                Мы о любви, а не о дряни
                Поговорим, хотя в говне
                Давно сидит Шекспир.
                Гражда’не!
                Тупые гладкие столбы!
                Вас всех рожала обезьяна!
                Огромный член, стальные лбы.
                Изъяны?!... Нет! Вы без изъяна!

                Опять вам нечего читать?!
                Увы, молчит Шукшин, писатель.
                Уж не напишет он как зять
                Поставил тёще выключатель.
                Поставил, и нашел – куда!
                И бросил клич – удар набата:
                «Вперёд, друзья! На грань труда!
                И сотворим сестру от брата!»

                Итак, Шекспир! Шекспировоз.
                За ним – старинная двуколка.
                В двуколке – заострённый нос,
                Истлевшая над носом чёлка...

                Вниманье!!!!
                Я открыл свой рот!
                Я заклинаю прах героев:
                «Среди прогресса и помоев
                Восстань шекспиров идиот!
                Восстань от зелья, кукиш светский!
                Ромео, мальчик, анекдот
                Нам расскажи антисоветский
                И плоских дюжину острот!
                Джульетта, милая, пора!
                Нас комсомольцы ждут. Ура!!!
                Ты залежалась у Шекспира.
                Хватайте секс, мадам, и – вира!
                Меркуцио, болтливый шут!
                Бенволио, глупец добрейший!
                Всех – девки уличные ждут.
                Наряд, увы, наипростейший!
                Монтекки, Капулетти – их
                Мы воскресим без объявлений.
                У нас не будет никаких
                Самоубийств и отравлений!
                Скрестим не шпаги мы, а струи,
                Не в сердце факел вставим –
                В таз!
                И будут щёлкать поцелуи,
                И будет и буфет и джаз!»

                * * *

                Среди воров и негодяев,
                Подонков, снобов и бл**ей
                Жил-был от края и до края
                И с ног до головы
                ЕВРЕЙ.

                Служа провизором в аптеке
                За скромных восемьдесят пять,
                Он на квитанциях «Монтекки»
                Любил рассеянно писать.

                Сей факт служил предметом шуток
                Первоапрельских.
                Шут же глуп:
                По телефону (юмор жуток)
                Он предлагал Ромео труп.

                Старик без тени изумленья,
                Повесив трубку на рычаг,
                Ворчал, в лице – одно презренье:
                «Какой же ты, Тибальд, мудак!»

                Так бы и жил Монтекки старый
                Среди людей совсем один,
                Как вдруг к нему домой на нары
                Упал заволосевший сын...

                * * *
               
                А было так: в своём гробу
                Ромео сел. «Темно, однако...»
                Пощупал лоб. Ого!! На лбу
                Волос огромнейшая кака!
                В руке какой-то пизурок.
                «Ага!!! Так вот в чём дело! Склянка!!»
                И, постучав по ней, изрёк:
                «Ну, падла! бл**ская поганка!!»
                Её швырнул он и тот час
                Перед отцом родным явился.
                «Ромео! Мальчик! Вот те раз!» -
                Старик от счастья прослезился.
                «Вот это встреча! Столько лет!» -
                Сиял дряхлеющий Монтекки.
                «А я, мой друг, семье привет,
                Служу провизором в аптеке.
                Работы нынче набралось!
                Все лечатся. Устали руки.
                То – рак, то – триппер, то – склероз,
                То вдруг запой их гложет... Суки!

                Ну, хорошо! Ты жив, здоров.
                Сынок родной, я рад до сраки!
                А говорили, что суров
                Твой жребий был. Всё это враки!
                Сейчас Меркуцио звонил.
                Притащит закусь и полбанки.
                Джульетту видел. Говорил,
                Что разнесло её от пьянки»...

                * * *

                Оставя их вдвоём как есть,
                Зайдём на Лиговку к Джульетте.
                Сюда волнующая весть
                Согнала знатных Капулетти.

                Джульетта, сделавши аборт,
                Пришла домой из медсанбата.
                Приволокла из «НОРДА» торт,
                Чтоб тешить хулигана брата.

                (Тибальд, вернувшись из тюрьмы
                За кражу мелкую со взломом,
                Пил беспробудно и умы
                Дрочил друзьям и всем знакомым).

                Его косматая родня
                Пришла с московскими* бл**ями.
                В руках какая-то х**ня,
                То ли балык, то ли салями.

                У баб помадноалый рот,
                Джинсовое на теле мини.
                Лихой, без комплексов народ!
                И взгляд лихой – нахально синий.
 
                Спокойно, выстрелом в упор,
                Тебя просветит с потрохами,
                И никогда уж ты, сеньор,
                Не будешь говорить стихами...

                Звонят к Лоренцо. «Не приду.
                Сегодня, братцы, я усталый.
                Воскрес Ромео?!!... Ну и ну!
                Привет ему! Способный малый!»...

                * * *

                Лоренцо, кстати, Святый Бог!
                Кто бы подумал?! Сергианец!!
                Оброс. Не борода, а мох!
                Марксизмом поражён, засранец!

                По совместительству служа
                В медвытрезвителе, по средам
                Он приобщает алкаша
                К Христа Спасителя Заветам.

                Спасать сих пьяных образин
                Благословил его у стойки
                Чингиз Айтматов, муэдзин,
                Вальяжный ментор перестройки.

                Как настоящий фармазон
                Внушал Лоренцо диким рожам
                Своё ученье с двух сторон:
                Марксизмом и Законом Божьим.

                А третью сторону сего
                Учёного столпотворенья
                Сержант кирзовым сапогом
                Держал, чтоб не было сомненья.

                * * *

                Меж тем, Джульетты славный род.
                Налившись по уши «Агдама»,**
                Смотрел подруге прямо в рот
                И слушал, как она страдала.

                И вот, старинный патефон
                Сыграл во славу Капулетти.
                Все встали. Старый солдафон
                Загнал в свой рот вилок спагетти.

                Зачавкал дряхлый бегемот,
                Затем рыгнул в фужер хрустальный,
                Поддал кормилице в живот
                И анекдотец выдал сальный.

                Сопя, как загнанный бизон,
                Копаясь вилкою в котлете,
                Он накопался так, что сон
                Укутал предка Капулетти.

                Когда же старый хрен разжал
                Свои морщинистые веки,
                Джульетту, дочь его, е**л
                Проклятый сын врага Монтекки!

                И тут старик заголосил:
                «Труби труба жидам всем гибель!          
                Я дочь свою, мой Бог, пропил!
                Сюда! Скорей! На помощь! Ти’бальд!!!»
               
                Тиба’льд спросонок нацепил
                Бюстгальтер. Без трусов и шпаги   
                К Ромео бросился и был
                Он полон злобы и отваги.

                Ромео, тоже не дурак!
                Хватил по голове Тибальда,
                Хватил гитарою, да так,
                Что свёл несчастный «бульдо» с «сальдо».               

                Пока вытаскивали труп,
                И отливали старикана,
                Патрульных Милицейских Групп
                Примчалась кодла. Хулиганов
                Сержанты стали разнимать...
                Ромео ж смылся на моторе
                К Лоренцо, чтобы вновь бежать,
                И рассказать о новом горе.

                О том, что всё вокруг – говно!
                Что жизни старые резоны
                В кварталах нынешней «Вероны»
                Понять ему не суждено...

                Он просит передать привет
                Былой красавице Джульетте
                И повести, которой нет,
                Увы, печальнее на свете.

                Ленинград - Санкт-Петербург               
                1965–1977–1985–1992
        *   бл**и не из Москвы, а с Московского вокзала. (Л.Б.)
    **  Марка дешёвого, не вполне безопасного арабского вина, поставляв-
        лявшегося в больших количествах из Алжира в СССР в 70-е, 80-е гг.
        ХХ века в обмен на оружие