история одной болезни том 3

Мэри сидела в огромном кресле за остывшим чаем и все нашептывала алфавит, пытаясь сложить слова. Но слова обиделись и не приходили к Мэри, и ей показалось, что она не права. Она сегодня убила капризом Страх. Страх воскреснет завтра у неё на руках. Но как?  Охуенная, в синем платье, с зеленью глаз в оправе сна – она не права? Её голова с рыжими кудрями повернулась ко мне в этом сне, и из глаз прыснули слезы на снег лица.  Мэри стала таять и казаться столица. Потом она встала, одернула подол, сплюнула набор слов и, не зная что делать /то ли уйти в загул, то ли реанимировать Страх/ разозлилась, нервно одергивая рукав. Позже /с улыбкой палача/ Мэри полосовала кожу /чуть постанывая и крича/ до тех пор, пока не затупился кровавый скол. С пафосом зачитывая себе смертный приговор, кукольно опускала ресницы в наряде то ли девственницы, то ли Вавилонской блудницы, и доставала волшебные спицы, которыми плела бессонницу, держа меня на острие.