Из биографии. Давным-давно

В двенадцать лет трудягу – одностволку
Мне подарил промысловик – отец
Купив себе мечту свою – двухстволку
Ижевского завода, наконец

Он дал шесть гильз, немного дроби, порох –
Начальный оборотный капитал,
«Всё это для начала, для опоры,
А дальше – сам», - внушительно сказал

Компания у нас сложилась быстро:
Эмиль – звался Емелею у нас,
Да Феликс – он был назван в честь чекиста
И я. Мы подошли  как брёвна в паз

Отец держал двух лаек для охоты,
Он разрешил их брать с собою в лес
Охотясь без лимита и без квоты
Мы исходили все леса окрест

Ещё темно. На небе гаснут знаки
Глубокой ночи. Веет ветерок.
Визжат от нетерпения собаки
И тянут за ремённый поводок

Уже недалеко до зимней стужи,
Румянит уши лёгкий холодок
И звонко в тишине хрустит на лужах
Намёрзший за ночь тоненький ледок

Пришли на место. Солнце уж вставало,
Зарёю заливая край небес,
Уже светило на седые скалы,
И на притихший ещё  спящий лес

На соснах, на траве белеет иней,
И тишина, не слышно писка птах,
А сосны как богатыри в былине
Стоят недвижно, словно на часах

Азартные собаки в лес рванули,
В усыпанные инеем кусты,
У нас перед глазами лишь мелькнули
Их скрученные кренделем хвосты

Мы шли за ними тихо и степенно,
Лишь только тихо сняли ружья с плеч,
Ходили так в лесах обыкновенно,
Чтоб сил побольше к вечеру сберечь 

И, наконец, уже к приходу утра,
Мы слышим лай собак в лесной глуши –
Издалека доносится, как-будто
Звон бубенцов, раздавшийся в тиши

Спешим туда, а в голове иголкой
Мысль возникает снова и опять:
«Пусть что угодно, только бы не ёлка!» -
На ёлке белку трудно отыскать

На этот раз добыча на вершине,
На старой и разлапистой сосне,
Сидит открыто, будто на картине,
Прижав пушистый рыжий хвост к спине

Раздался выстрел. Серенький комочек
Упал к собачьим пляшущим ногам
Они, его схватив, без проволочек,
Несут с привизгом прямо в руки нам

Смеркалось. Звёзды в небе загорались
Давно уж солнце скрылось за горой
Усталые, без сил, мы возвращались
Довольные с добычею домой

А где-то позади плелись собаки,
Усталые, повесив языки,
Их задирали, но кидаться в драки
Усталыми им было не с руки

В тот день мы лишь три белки раздобыли,
Однако каждый был добычей горд
Удачнее того походы были –
В день восемь белок – это наш рекорд

Добытую пушнину мы сдавали,
Несли в контору «Заготживсырьё»,
И там же дробь и порох покупали,
А так же  всё, что требует ружьё

Контора проводила заготовку
Сырья животного, какого – знает чёрт,
Платила по три двадцать за головку –
За белку без дефекта, первый сорт

Как только мерить, по какой линейке,
Всё это в старых сталинских деньгах,
В деньгах хрущёвских – тридцать две копейки,
Так, мелочь, не удержится в руках

А так как без дефекта белки шкуру
Добудешь только изредка, не вдруг,
Получишь денег на руки, в натуре
По два с полтиной среднее, на круг

Однако стоп. Довольно низкой прозы
Откинем денег меркантильный пресс
Как говорили раньше, баба с возу,
Кобыле легче. Мы ходили в лес

Тогда совсем не с целью заработать,
За шкурки-то платили нам гроши,
Нас увлекала именно охота,
Иное состояние души

Не очень-то держались мы закона,
Не соблюдали точных сроков, дат,
Не ждали до открытия сезона,
Кроме пушнины – там другой расклад,

Послушный зову внутренней цензуры
Охотник, даже очень молодой,
Не понесёт в «Заготпушнину» шкуры
С не вылинявшей синею мездрой

И, соблюдая календарь природы,
Мы били белок только с ноября
И прекращали пешие походы
Когда под снегом скроется земля,

Когда метели наметут сугробы,
Закроются все зимние пути,
Когда в чащобу сунуться не пробуй,
Там будет ни проехать, ни пройти

Охота начиналась с новой строчки
Весною, когда таяли снега,
Мы в лес тогда ходили в одиночку,
И радостно встречала нас тайга

На бугорках, в воинственном запале,
Готовы драться за свои права,
Весенним утром гулко бормотали
Вошедшие в азарт тетерева,

А так же тонким свистом заливался
Незримый рябчик в ельнике глухом,
Скрип селезня порою раздавался
С закраины на озере лесном

И тёплым светом солнечным пригретый,
Омытый ранней утренней росой,
Ковром стоял предвестник первый лета,
Цветок весны – подснежник голубой

В те годы я был полон пылу, страсти,
Выносливым, азартным, молодым,
Однако же домой по большей части
Весной с охоты приходил пустым,

Хоть не был неуверенным, неловким,
И руки не тряслись в минуту ту,
Скорее не хватало тренировки
И  "мазал" я по птице на лету

(Я начал в лёт стрелять в шестидесятых,
Затерянных во времени годах,
Теперь уже не помню точной даты,
Когда с ружьём и глазом стал в ладах,

Не очень далеко от Сортавала
Окрепла моя верная рука,
Там, где из-за границы вытекала
Кокколан – йоки, финская река)

За первых пять моих походов – вёсен
Я только лишь двух рябчиков добыл,
Да уток трёх, да щук убил штук восемь,
Но чаще без добычи приходил

Я помню, как добыл двух уток первых
В день Первомая в пятьдесят втором,
Как горячо мои взыграли нервы,
Когда отец промолвил: «Ну, с пером!»

В тот день, из дома выйдя до рассвета,
Я впопыхах споткнулся о порог,
И хоть не очень верилось в приметы,
Но ощутил какой-то холодок

Мой путь лежал через ручей-речушку,
Примерно шириною метров в семь,
За нею выходил я на опушку
Лесную, уже близкую совсем

Недалеко был мостик пешеходный
Передо мной был мост совсем иной,
Оставшийся ещё с зимы холодной
Довольно хрупкий мостик ледяной

Вот здесь в санях по зимнику – дороге
С двух горок кони ударяли в бег,
И уплотнился, отвердел в итоге,
Обледенел пушистый белый снег

Теперь, когда на речке лёд растаял,
Теплом гонимый раннею весной,
По бывшему пути в начале мая
Образовался мостик ледяной

Идти в обход, на мостик деревянный,
Мне показалось слишком далеко,
Мостом же ледяным я, как ни странно,
Сам удивился, что прошёл легко

Часов до трёх бродил весенним лесом
Я наугад, по большей части зря,
Лишь  только раз на фунтов десять весом
Спугнул с лесной поляны глухаря

Решив судьбу проверить на болоте,
Верней, на малой ламбушке за ним,
И там, увидев двух чирков, на взлёте
Убил обоих выстрелом одним

Моим восторгам не было предела,-
Ещё бы, первых уток раздобыл!-
Я в ледяную воду прыгнул смело,
Про осторожность начисто забыл

Толь глубоко в том месте слишком было,
Иль сам чего не рассчитал чуть-чуть,
Но высоты сапог мне не хватило,
Я очутился в озере по грудь,

А вот того, как повернулся круто,
Как оказался вдруг на берегу,
К тому же прихватил с собою уток,
Ну, хоть убейте, вспомнить не могу

Одежду выжав наскоро, пустился
Вприпрыжку, не замёрзнуть чтоб, домой
И через час, примерно, очутился
У речки, где был мостик ледяной

Брести в обход, на дальний мост, надёжный,
Я снова поленился и идти,
Хоть и опасно, но решил что можно
По ледяному, ближнему пути

Посередине мост уже промыло
Узнал бы, проучил меня отец,
Что у меня тогда ума хватило
Перешагнуть на тот, другой конец

Мост ненадёжный мигом провалился,
Не выдержав нагрузки, подо мной
И я по шею сразу очутился
В воде весенней стылой ледяной,

Но почему тогда не испугался,
Как не возникла паника в мозгу,
В истерику не впал, не растерялся
Представить и сегодня не могу

Сперва ружьё на хрупкий лёд закинул
Я не теряя времени, потом
Стал залезать на иглистую льдину
Поджатым до предела животом

Лёд выдержал мой вес, не обломился,
Мне утонуть не вышел видно срок,
До нитки мокрый, я домой пустился,
А для себя запомнил тот урок…

Законы в те года блюли не строго,
Они на нас не нагоняли страх
И можно было видеть на дорогах
Мальчишек юных с ружьями в руках

В начале мая нерестились щуки,
И люди, не взирая на запрет,
Под птиц весенних хоровые звуки
Добыть спешили рыбу на обед

Их трудно упрекнуть, в конечном счёте,
В то время жизнь была совсем другой,
Стояли словно цапли на болоте
«Охотники» с ружьём иль острогой

Однажды там я видел генерала,
В тужурке без погон и в сапогах,
Но, видно, не судьба его погнала
Искать прокорм на этих берегах…

С тех пор прошло и грустных, и весёлых,
И трудовых полста с излишком лет,
Давным-давно закончили мы школу,
Узнали – жизнь запутанный сюжет,

Помногу раз изведали фунт лиха,
Узнали это на своём хребте,
Но в уголке не укрывались тихо,
И сами мы теперь уже не те,

Не долго просидели в тихих гнёздах,
Жизнь разметала нас по всей стране,
Дала вдохнуть досыта вольный воздух
И закалила в жаре и огне

В Великих Луках трудится Емеля,
По пьяной драке раз попал в тюрьму,
В судьбе обрывы, перекаты, мели
Нередко попадалися ему

Он на заводе получил работу,
Две дочки и жена в его кругу,
Что любит лес и ходит на охоту,
Того сказать, простите, не могу

Окончил институт в Иркутске Феликс,
Аспирантуру – кандидат наук,
И, наконец, достиг заветной цели –
Вошёл как равный он в учёный круг

Бегут, катятся нашей жизни сроки,
Уж он не тот молоденький пацан,
И проживает во Владивостоке,
Где бурно плещет Тихий океан,

Как ихтиолог с рыбаками в море
Он ходит и умеет предсказать
Какую рыбу на морском просторе
Когда и где, и сколько добывать…

Но было то в конце шестидесятых,
С тех пор порвалась наших связей нить,
И с той далёкой и печальной даты
Мне «жил, работал» надо говорить

Так, прошлых связей мы порой не ценим,
И за делами, ну чего скрывать,
По забытью, а иногда по лени
Все эти связи можем оборвать,

Втянувшись в повседневную текучку
Во время не ответишь на письмо,
Не соберёшься взять бумагу, ручку –
Всё оборвётся будто-бы само

Мы разменяли все восьмой десяток,
Не ходят ноги, тяжело дышать,
Мы старики – от бороды до пяток,
Кто жив, кто умер – мне уж не узнать

Почти что исчерпал я жизни квоту,
Но и сегодня мысленно готов
Бродить в лесу, приблизившись к излёту
Судьбою мне отпущенных годов   Июль-октябрь 2009 г.