А напоследок я скажу...

     Я скажу, конечно, я скажу, мне молчать уже осточертело. Уступив хмельному куражу,
дам словам свободу, как ножу, на излёте взрезавшему тело.
Ты привык к покорной тишине, ты легко меняешь планы, даты, полководцем в маленькой войне
ты всегда и всюду на коне, а вокруг покорные солдаты.
Так и я – твой маленький солдат, маркитантка, писарь и кухмейстер. Ты порой бываешь даже рад,
замечая мой знакомый взгляд, если в нужный миг и в нужном месте.
И тогда я знаю, что жива, растворяясь молча в тихом стоне, и слова, зачем тогда слова,
если я дышу едва-едва, ощутив тяжёлые ладони.
А потом уходишь в новый бой, крепок тыл, и можно без оглядки разлучить тебе меня с тобой,
и оставить с болью горловой, с запертой под спудом лихорадкой.
Все слова, несказанные мной, все мои неспетые мотивы я сейчас девятою волной на тебя обрушу, милый мой.
И когда останемся мы живы, ты услышишь, выплывешь, и вал схлынет прочь, забрав обиды, беды.
Твой солдатик маленький устал. Так устал! Ты слышишь, генерал?
Ты услышь. Хотя бы напоследок…