Вечное

Предвесенье. Воздух солнечен и гулок.
Мир февральский ослепителен и гол.
Все в сиянье: и заплаканных сосулек
Перевёрнутый стеклянный частокол,

И просветы между серыми домами,
И клубящиеся птицы в вышине …
Как-то стыдно, что ревнивое вниманье
Обращала я в себя, а не вовне.

Что во мне? – Всего лишь тени, отраженья,
Только призраки, подобья, миражи
И таинственного снежного круженья,
И доверчиво струящейся межи,

И дорог, и трав, и ветра, что остудит
Зряшный пыл, чтоб шевельнулось в глубине:
Пусть бессмертное бессмертным и пребудет,
Так ли важно – без меня или при мне?

Страшно сгинуть и до срока всё покинуть –
Но пока со мною эта благодать,
Мне суметь бы всё неглавное отринуть –
А главнейшее – сберечь и передать.

Не затем ли я детей своих взрастила,
Чтобы  ТО  оберегало их от зла,
Из чего душа явилась, проступила,
Из чего произошла, произросла.

Пусть забудутся тщеславные замахи,
Канет суетность – и, сущность оголя,
Пусть останутся клубящиеся птахи
И страдальческая кровная земля.