Рынок. Лампочки...

          Перестройка в стране расцветала, дикой паразитирующей на дряхлом дереве орхидеей. Политические деятели на экране телевизора надувались и лопались как мыльные пузыри в солнечный день. На рынок потянулись люди, считавшие до этого торговлю уделом людей нечистоплотных и необразованных. А что делать? Зарплата не выплачивалась месяцами, а хлеб нужен каждый день. Ох, и разнообразный же коллектив,  собрался у нас за прилавками. От токарей,  переведённых на трёхдневный график работы,  до дирижёра симфонического оркестра, еврея, у которого появилась масса свободного времени.
 
          Смешно вспоминать ассортимент, с которого мы начинали свою торговлю,  пользуясь небывалым дефицитом всего и везде. Кроме того, можно было играть на разнице между государственными и рыночными ценами. Можно было купить топор в магазине за восемь рублей и продать его на рынке за двадцать. Главное – нужно было знать,  где этот магазин?  Вот с таких топоров, гвоздодёров, колунов и кувалд я и начинал свою торговлю. Рядом со мной торговал артист. Настоящий артист, он был народным артистом какой-то из закавказских мелких республик, а в ту пору перебивался второсортными ролями в нашем театре. Красноярском академическом театре им. А. С. Пушкина.

          Он стоял рядом со мной за прилавком. Ассортимент у него был небогатый. Крышки для консервирования, машинки для закатывания этих же крышек и электрические лампочки. Плюс какие-то бутылочные открывашки и другая мелочь. Самыми дефицитными и следовательно самыми дорогими из лампочек, были лампочки на пятьсот ватт, с маленьким цоколем. Актёр был очень импульсивный и нервный. Однажды, сразу после обеда к нашему прилавку подошёл крупный толстый кавказец. Взяв пятисотваттную лампочку со стола, он сначала внимательно посмотрел её на свет, потом достаточно сильно пару раз стукнув её об прилавок, спросил, - а она у тебя целая?
          Артиста перекосило. – Ты что ненормальный, - в ответ спросил он, - если её так стучать об прилавок, где же она будет целой? Теперь уже конечно не целая, - взял из рук усатого джигита лампочку и отбросил к помойке. Лампочка глухо взорвалась, брызнув на солнце сотней радужных осколков. Кавказец повертел рукой у виска и удалился восвояси.

          - Что случилось? Валера, - заинтересованно спрашивали его торгаши видевшие картинку, но не слышавшие диалога. Всем было любопытно.
          - Ну нет, ты представляешь себе, - начал артист, вдруг почувствовавший себя в центре внимания, в своей родной стихии, на сцене, - подходит ко мне этот усатый жирный тип, берёт в руки лампочку и…, - дальше шло коротенькое представление в виде диалога между продавцом и покупателем. - И он меня спрашивает..., а я ему отвечаю! - Чтобы картина была абсолютно достоверной, в конце рассказа вторая, ни в чём не повинная целая лампочка с прилавка, в финале улетела к помойке,  и так же сверкая осколками,  лёгким взрывом окончила свой земной путь. Эффект был ошеломляющий, представление народу явно понравилось. Были и улыбки и слова одобрения, жалко, что аплодисментов не было.

          Его артистический пыл не остыл и ко времени прихода на рынок его жены. Квартира у него была не далеко от рынка, и она ежедневно приносила на рынок ему обеды. Мы заинтересовано замерли. И действительно вместо приветствия он встретил её словами, - ты представляешь себе! Сегодня подходит ко мне один тип, берёт с прилавка лампочку…, – и дальше шёл уже знакомый нам спектакль с усатым толстяком и разбиванием пятисотваттной лампочки в конце. Третья безвинная лампочка упокоилась на рыночной помойке. Лицо его горело, голос был на надрыве.

          Собираясь домой, кто-то из наших торгашей спросил его, - Слушай Валера, ты сегодня наверно в минусах? Лампочек то столько понапрасну расхряпал? Не жалко?
          - Лампочки? Да бог с ними, с лампочками! - Уже спокойно возвестил он. - Для артиста деньги не главное! Главное – это сцена! И благодарные зрители!