Одуванчики

26.02.06.


                ОДУВАНЧИКИ


Лагеря, лагеря. Бесконечные дали.
Люди в них растворяются, будто песок.
Если хочешь уйти, чтоб тут не ждали,
Ты уйди в лагеря на неведомый срок.

Сколько мифов о них, сколько тайн там зарыто
И историй давно уж поросших быльем,
Жизнь пока что без них, как стакан не допитый,
Тот, который не можем мы выпить вдвоем.

Жизнь – всего лишь этап, тот, что мы выбираем,
От иллюзий и страхов сжимаясь в комок.
И понтовый размах в омут пламенный нас увлекает,
Чтоб, расплавившись, прежним ты быть уж не мог.

Лагеря, лагеря - испытание духа,
Тест для тела, по Гамлету – быть иль не быть?
Если ты не исчез под землею из пуха,
Значит будешь на воле устраивать жизнь.

Путь у каждого свой и свои представленья,
О судьбе, о тюрьме и вере в добро.
Не желай людям зла, и твои прегрешенья
На миру не помянет, возможно, никто.

Память где-то хранит светлых лет отпечатки.
Где-то тлеет надежда на новую жизнь.
Лагеря, лагеря, как забыть их порядки?
Ты такой же, как все, человек, гражданин.


                ***

Он отличался мало чем
От многих уличных героев,
С их самомненья геморроем
И беспределом ратных дел.

Но симпатичен был он многим
Тем, что не изображал больше, чем был,
И властнострогим
Двуличиям не подражал.

На джипе ездил, «фене ботал»,
Авторитетом местным был…
Крутое место заработал
Среди ваганьковских могил.

Он нужен был – тем, кто при власти
Вершил особые дела,
С улыбкой, но без всякой страсти,
Спецпорученья отдавал.

Платили - чтоб не отказался.
В заложниках была семья…
В кругах бомнда подвязался
И напивался, как свинья.

Имел знакомство, деньги, имидж.
Для покаянья совершил,
Среди влиятельнойшей свиты,
Паломничество в Иерусалим…

За что почил – никто не ведал,
Венки торжественно несли:
Артисты, спорт и бизнесмены,
Братве два места отвели.

И власть не ведала героя –
Звена невидимой цепи –
Замененным движеньем брови…
Отпой его, Иерусалим!


                ***

Мы делали свою работу,
Работа, та, - была войной,
Где неизбежные заботы:
Игра со смертью, флирт с судьбой.

- Жизнь! Ко всему привыкнуть можно –
И к свисту пуль и вою бомб,
И к мысли нудной и тревожной:
Был человек – остался холм

Земли в степи безбрежной…
А «время дале потекло!»
И где – то дева с кожей нежной,
Глядит, глядит, глядит в окно…

Но как привыкнуть иль представить,
Что, где- то, в штабе, наверху,
Тебя живого уж продали,
Дав информацию врагу.

Что кто-то, алчный бизнес свой,
«Талант» (а с ним и компаньоны)
Связал с Чеченскою войной,
На ней он «делает мильоны».

И «крыша» их- «патриотизм».
И «неделимость государства»,
Строкой в бюджете отразилась,
Чтоб ей могли распоряжаться.

Распорядители подводят
Баланс доходов, каждый свой:
И для Чечни – как допинг, вроде,
Укол финансовой иглой.

Чем кончится? - А кризис знает.
Все по инерции идет.
Есть «строчка» (где-то оседает)
-«Чтоб не пугал террор народ».

Переплелись, перемешались
События мятежных лет
И только жажда жить осталась, 
Любой ценой «раз воли нет».

Могли бы выжить в одиночку,
Когда Дудаев к ним воззвал?
- Навряд ли… Но об этом – точка!
Пусть платит тот, кто разрушал.

Пока Москва перечисляет -
Есть что за Тереком делить.
И Грозный (вроде бы лоялен)
Субъектом права хочет быть.

У каждого своя работа,
Бессрочной нет ни у кого.
- Теперь спецназ, а не пехота…
И «знак Омерты», как в кино.
 

                ***
                п – ку Буданову

Он не был идеальным командиром,
А кто, кроме Суворова, им был?
Но все равно, он был кумиром,
Для тех, кого он в бой водил.

Кто страха силу пережил,
Чтобы, с умом незамутненным,
Вселять в других отваги пыл,
Жизнь сохраняет подчиненным.

В минуты ратного труда 
- Не будет предан никогда…

Ах, эта странная война -
Уж сколько лет в горах Кавказа!
Забыта слово «тишина»
В Чечни селеньях. От экстаза
И криков яростных «Акбар»
Не угасает там пожар.

Таких войн не было с России!
Впервые – бизнес на крови
Ведут, цинично и спесиво,
Невидимые «короли»,

Негласно правящие миром.
И завлекая масс умы -
Патриотичностью кумиров
И «славой доброй старины».

И обыватель легковерный,
Кричавший – «целостность и честь»,
Поняв, что дело пахнет скверной,
Приемлет ныне – «все, как есть».

И, отупев от объяснений
Событий и «военных тайн»,
Устав от кризисных сомнений,
Последний наблюдает тайм.
 
На то, как «центр войска выводит»,
И – что Кадыров говорит,
- Мол миллиарды не доходят?..
- Все то, что Кудрин дать велит.

Вот так! – Устами президента
Глаголет истина в Чечне.
- Пятнадцать лет идут мильярды…
И не доходят?.. Феномен!

- Загадка под большим вопросом.

А он, рожденный в прошлом веке,
Как гиря в «нонешних делах-с».
Но, если «Вий  поднимет веки?..»
Ах, не пугайте, Гоголь, нас!

Мы все подвержены соблазнам,
Но «делать деньги на войне?!»
- С каким мышленьем иль оргазмом
-  Представить можно ли себе?

Я б не искал зтих туземцев,
Их – каннибалов из структур,
Тех, что за жизни пехотинцев,
Имеют рост стопы купюр.

Зачем? Они приговорили
Себя – под пыткой страха жить.
Быть может, и они стремились
Пытаться что-то изменить.

Но «скованное в общей цепи»,
Не может «высказать звено»…
И новые творят нелепости,
Под грифом «Падшим – все равно»…

С войной все ясно – с деньгами
- Что торжествуют над умами,
И заставляют совершать
Их плоти?.. Знала бы их мать!

Но что же дальше? Вот вопрос.
Ведь кризис – это, как понос.
Не остановишь - пропадешь 
В дерьме своем конец найдешь.

За полтора десятка  лет
Большой накоплен туалет;
И новых казнокрадов рать
Исправно продолжает брать.

Он не был идеальным командиром,
И, потому, он грешен был.
Бывало «с тормозов сходил» он,
Когда «пути не находил»

В этом дичайшем лабиринте,
Где правят ненависть и месть.
И алчность, в глаженом мундире,
Отрывисто бормочет – «честь».

Он не был идеальным командиром,
И, за убийство был судим,
Невинной – родственник, той, в спину,
11-ть солдат убил.

Отец рыдает за границей,
Опять, по истеченьи лет.
За чьей спиной он хочет скрыться,
Был он мужчиной или нет?

Несчастный мальчик «правду ищет»,
Пытаясь адвокатом быть.
Возможно, мы бы стали чище,
Коль он остался бы в живых.

Правозащитники, как птицы,
На ветках по весне галдят-
То ль сохраняя белы лица,
То ль целомудрия наряд.

Переплелось все в этом мире,
Где каждый праведник…на вид…
И судьи «в глаженых мундирах»
Выносят «праведный» вердикт.







               ***

Он напивался как и все,
Беседуя на кухне с кошкой,
Потом читал свои эссе,
И добавлял еще немножко.

А кошка, слушая его,
Усы вальяжно расправляла,
Чесала за ухом?.. Добро,
И важно головой кивала.

Такой душевный был тандем,
Для тех, кто вхож был в тот эдем,
Всегда готов был бутерброд
коль гость бутылку достает.

И гости знали дело туго.
Когда жива была супруга,
Подбор интеллигентней был,
Но кризис к прозе приучил.

Народ стал проще, но грязней.
И стало все «как у людей»,
Которых много по Москве
На воле бродят, но в тоске.

Зато свободно говорят:
А том кто ныне виноват.
Кто был вчера – давно уж ясно,
И то, что жизнь теперь опасна.

Но «коммунизм» не годен был,
Что – пыл к политике остыл.
- Об этом заявил сам Паулс,
(А нам лишь подтвердить осталось).

Что Дума – театр и суета.
И что – «кормушка» уж не та,
И что заказ найти так сложно
(Все стали очень осторожны).

А в общем: третий век – все тоже
(Что для других уже не гоже),
- Дороги, алчность, самомнение
Плюс секс, как образ вожделенья.

И что их сущность – перманентна.
А наша ох, интеллигентна…
Но душу греет, между тем,
- Там, на верху, есть свой тандем.

                ***
                ***

Он был не очень умным
И не был дураком,
- Не тихим и не шумным,
Владел ин. языком.

И вел себя пристойно
(На людях), по делам,
Ярлык себе присвоил
- Интеллигента сам.

Он в прозе разбирался,
Поэзию читал.
Что – модно, увлекался,
Что – нет, не разбирал.

Мог говорить культурно
И долго, ни  о чем,
И фактами грузить мог,
Как квашню кирпичом.


Когда у оппонента
Пот разум вытеснял,
Он замолкал, конкретно,
И чай свой допивал.

Он слыл партийным стоиком,
И, нравственность блюдя,
Стал антиалкоголиком,
Идейнее вождя.

Когда же демократия
Харизму обрела,
Он распрощался с партией,
Опять – идеи для.

И, вместе с новым лидером,
Публично сдав билет,
Определился в свите он,
И вхож стал в кабинет.

И в новой экономике
Заняв приличный пост,
Он (как в рекламных роликах)
Имеет акций рост.

Он очень много знает,-
Про фонды и торга
Про вклады у бомонда,
Над кем растут рога.

Как бьется пульс у биржы,
И игроки там чьи…
И взятки принимает
На вес, как кирпичи.

                ***

Монахи молятся за всех.
Но каждый за себя страдает
И, обсуждая чей-то грех,
Он свой, пока, не замечает.

Причину собственных проблем
Во вне он ищет – раб привычки:
Кто – в неисправности систем,
Кто – в заржавелости отмычки.
Кто знает: сколько надо нам,
Чтоб жить спокойно и без грусти,
Имеем – по своим делам.
В рай – хоть в окно!.. но в ад лишь пустят.

Мечтают многие – иметь,
Не думая о том что могут…

Заслуживает каждый сам
Награду в этом марафоне
И по каким узнать часам
-Кто выплывает, а кто тонет?

Богатство – поплавок иль груз
Средь равных в самоутверждении,
Или приманка для медуз
В твоем занятном окруженьи.

…На фарисеях клином свет
Сошелся. Племя раскололось.
Никто не дал давать ответ,
Все ждали знаков и пророков…

Монахи молятся за всех.
Прощен кто будет - их молитвой?
Кто, средь соблазнов и утех,
Себя исключит из элиты?

                ***

Когда – нибудь нам станет скучно
Друг другу лгать и воровать.
И, самомнением помучившись,
Начнем мы трезво рассуждать:

- О том, в чем сущность капитала,
И – что есть собственность у нас.
И почему: одним - все мало,
А у других – «не слышен глас».

Когда закончится «период
Дикий»,- вестерн их!
И заживем мы сытно, тихо,
Культурно морщась на троих.

О качестве Российской водке,
О том, как действует закон,
Почем бензин, кило селедки,
И кем «Газпром» был поглощен.

Мечты, мечты! Пока что мы
Другие обсуждаем темы:
Кто – «рейдер» - власть или бандит?
Кто собственник сей темной схемы?

Кто толкователь катастроф
Кто выбирает телетемы,
Есть ли «Правительство трехсот»
И как влияет на тандемы?

Кто будет завтра знаменит,
Кому удастся вверх прорваться,
К тому ж,- кто наверху сидит-
Пора уж быть, а не казаться.

Пора уж что-то предпринять,
Иначе – кризис неизбежен…
Или на все нам наплевать?..
«А мир прекрасен и безбрежен».

                28.02.08.