Я был мальцом послевоенным...

         Я был мальцом послевоенным, от плоти плоть сибирских зим
         И в мать ругался  вдохновенно,  спеша за хлебом  в магазин.
               Морозы  стылые  дурачил,  в  апрель  купался, а  потом
               Ловил пескариков  на  Каче,  за  старым  Юдинским  мостом.
         И помню, как  залётный мачо, два пальца в рот и звонкий свист
         Блатною лирикой маячил Петруха, вор-рецидивист.
               И в горло лезущую тяжко, бутылку с крепким  портвешком
               И беломорную затяжку на пару с другом-корешком.
         И нос, расквашенный прилюдно из-за соседки Людки, ну
         И битую в кровь обоюдно чужую, пришлую шпану.
               Гитары первые аккорды  и дрожь в коленках на Столбах.
               Вибрамы, стёртые до корда и пестроту цветных рубах.
        Мы общим  воздухом дышали от Енисея до тюрьмы
        И жить отцы нам не мешали, придя с войны и Колымы.
              В десятой школе, палкой тыча в тетрадки, в кляксах от чернил
              Меня ругал Иван Филиппыч, что батю до войны учил.
         И жизнь неслась, года плюсуя и в пятилетки их собрав,
         Людей, судьбу, страну тасуя и временем взимая штраф.
              Оглядываюсь в прожитое и ты, ровесник мой присядь.
              Две тыщи семь. Да что ж  такое? Откуда взялись шестьдесят?
        Меняю цифры на понятья, сверяю даты – минус-плюс.
        Не то пытаюсь взрослым стать я, не то в младенчество тянусь?
              Считаю волосы седые, плююсь не злясь, ношу очки
              И дышат в спину молодые. Желаю счастья, деточки!