Последняя встреча

                С.Н.М.
Нахмурясь, Сальери сидел у окна.
Окно выходило на мокрую площадь.
Осколками неба дождило с утра.
Проехал крестьянин на лошади тощей.

Дробились колеса о блеск мостовой.
Морщины Сальери ушли еще глубже.
День был от осеннего снега седой.
Провалами темного мучились лужи.

Впивалась в сознанье кривая стена.
По-прежнему небо в снежинки дробилось.
Фальшивила в старом клавире струна –
Сальери сегодня под утро приснилось.

Звук вздрогнул, запел и ушел в потолок,
Потом возвратился, реальное вывел.
Случайно достал из кармана платок.
Клавир в самом деле немного фальшивил.

Описку увидел – не тот нотный знак.
Он ясно мелодию эту услышал.
Он черточку сдвинул в закрученный флаг,
Отбросил перо и на улицу вышел.

Увидев Сальери, сверяли часы.
Ошибка – гулять выбрал новое время.
Темнело. Предвестники ранней зимы
Струились на землю – ползучие тени.




Вдруг ветер сыграл на оркестре домов,
Порывы взметнулись и дрогнули стекла.
И горло кольнуло. "Уже нездоров!" -
И быть захотелось забытым и теплым.

За дверь кабака зазывало тепло,
А в сердце смотрели небритые рожи.
Напудренный локон извился светло
И лег на жабо, как наместник на ложе.

А музыка билась, рвалась и звала,
О камни дробилась, в сознанье металась,
А скрипок зовущая в небо струна
Нездешним из мрака подвала плескалась.

И поздняя осень забылась, и снег,
И эти промозглые серые тучи...
И вдруг оборвалось... Застыл человек.
Дома нависали, как лапы паучьи.

Сальери вздохнул: "Это Моцарт играл.
Восторг кабака ему счастье земное,
Пока вдохновенья холодный оскал
Не вымучит все и оставит в покое.

Но я не завидую Моцарту. Нет!
Над музыкой сфер здесь живущий не властен,
И лучше бы нам не родиться на свет,
Чтоб жить средь сомнений, глупцов и несчастий!

Есть польза манить отходящей мечтой
Людей, что в дома закопались по крыши?
В чем смысл этой жизни? В работе пустой,
Которую мир не поймет, не услышит.


Не лучше ли крикнуть, да так, чтобы те
На миг замолчали в созвучии горнем!
Все звуки порвать на отжившей мечте,
Оставшись безмолвным, свободным и черным?"

Сальери смотрел на огни кабака.
За стеклами шумно буянили тени.
Над крышами ветра нависла река,
свивая в потоки земные сомненья.

"Усталость приходит – пора на ночлег..."
Вдруг плотные двери во двор распахнулись,
Мгновенье замедлило бешеный бег
И грянулось оземь, как лошадь от пули.

Сальери увидел, как Моцарт идет
Под руку с бродягой, нетвердой походкой,
Без шляпы, икая... "Напился, как скот!.."
Они восхищались площадной красоткой.

"Сальери! Сальери!.. Дружище, привет! –
Залитый рукав обозначил объятья. –
Смотри, вот счастливец, которого нет!"
Оперся на типа в оборванном платье...

Бессмысленным жалом ударила трость.
Бродяга завыл, обхватив мостовую.
Сальери услышал, как хрустнула кость.
Он в глаз заглянул – живодерню пустую.

Земное встречалось с небесным, их связь
Сплетала две тени на скользкой дороге...
Упавшее небо впитается в грязь
И вырастет снова бессмертьем двуногим.


Сальери уехал. Он выполнил долг.
Он должен сражаться, коль Бог обезумел.
Он грязное тело родным отволок...
А Моцарт тогда простудился – и умер.

Сальери спокойно сидел у окна.
Зима. И камин зажигать уже поздно.
И жизнь выбивала запястья струна.
И музыка билась свободно и звездно.