Визит

               
                Ленкому посвящается               
          - Мань, а Мань, пойдём в театр.
 - Ты обалдела, какой театр, не люблю.
 - Мань, ну билет пропадает.
 - Да скучно же.
 - Ну, что, мне – одной?
 - Настырная какая.
       Театр вызывал у Манюни  скепсис.
 - Знаешь, чем расплачиваются за главные роли?
 - Мань, не начинай.
 - А кто идёт в актёры? Как пробиться?
 - Слышали…
        Но он – вот. А она – в этом средоточии разврата. Оживлённая публика  у  гардероба и в «присутственных местах».            
 - Какие сиденья маленькие!
 - Мань, да ты же почти Дюймовочка.
 - Мы  в России. Как сюда втиснуть русский размер?
       Наконец, «действо» началось.
 - Его нет!?
 - Кого – его?
 - Да моего. Я  «на него» шла.
 - Какой же он твой? Он – общий.
 - Мань, не продолжай.
 - Сиди уж, терпи. Я терплю.
Взгляд Манюни скользнул по размытым декорациям, по освещённой сцене.
- Тайны здесь нет, понимаешь? Вот они, обычные живые люди. Лысые, с жилами на руках.
 - Мань, это – не кино.
        - Ой, чулочки какие!
 - Какие чулочки?
 - На актёре смешные чулочки.
 - На каком актёре?
 - На актёре «второго плана».
Подруги закатились, подстёгнутые уморительной мимикой «второго плана».
 - И актриса – не та!
 - Какая – не та?
 - Да главная.
 -  А где главная?
 - Девочку родила.
 - Лучше бы эта девочку родила.
        В антракте «размяли чресла».
 - Как тебе главный герой?
 - Так как-то. Не зацепил.
 - Манюня, куда бы в отпуск поехать? В Англию – дорого, в Австрию тоже.
 - А ты в Швейцарию  поезжай.
       Второе действие.
 - Мань, ты чего вздрагиваешь?
 - Что это щёлкает?
 - Софиты.
 - А дует откуда?
 - Возьми шарф.
Укутываясь, Манюня посмотрела на оголённые плечи впереди неё. Она присмотрелась к публике. Сидят разные такие взрослые дядечки и тётечки. Абсолютно одинаково замерев. Вот где действо. А ведь они верят. Верят пред – став – лению. Пред ними ставленому.
    Заиграла весёлая музыка. Увидев потешный танец молодого актёра, Манюня расхохоталась.
 - Чего позитивишь?
 - Танцует как.
Обе затряслись от сдерживаемого смеха. Взгляд опять зацепился за сцену. Не первой молодости маленькая актриса с хорошей фигуркой создавала фон. Смеялась, говорила ничего не значащие реплики. Просто стояла, перемещалась по сцене и вызывала жалость. Неловкую жалость. Манюня съёжилась и метнулась глазами к главному герою.
 - А я сразу его и не узнала.
 - Ну, лохушка.
 - Сейчас получишь.
Манюня рассматривала знакомое лицо.
 - А если я буду долго смотреть, он выдержит?
 - Мань, перестань.
 - А вдруг «расколется»?
 - С ума сошла?
Манюня долго смотрела в его лицо, а потом «споткнулась» о глаза. Ей показалось, что он смотрит прямо не неё. И не отпускает.
 - Может, он меня выбрал своим зрителем? Я читала, так делают.
 - Размечталась!
Ощущение не уходило. И Манюня поверила . Его роли, его игре. А он так и не отпустил её. Это было похоже на дружбу. Настоящую, верную дружбу. Которой нет в обычной жизни. Значит, здесь – необычно? И не так реально. И не так прозаично. И каждый актёр, (каждый настоящий актёр), играет каждый вечер ради вот этого. Он рвёт жилы, теряет волосы, «сидит»  в статистах. Чтобы только один человек был ему зрителем. Был ему другом. Его слушателем. Его молчаливым собеседником. И актёр каждый вечер ждёт его. Ждёт его визита.
                Февраль 2011г.