мой Колька

"Вот,кто-то с горочки"
  ---------------------

 В детстве я часто болел.
 Правда, не всегда это было естественным образом.
   Выдумка позволяла обмануть термометр.
Например, можно проглотить кусочек карандашного грифеля,
 и совсем немножко серы, отколупнув её от спичечной головки.
 Ещё проще - приложить  грелочку.
 На худой конец - потереть рабочей частью измерителя о суконную тряпочку.
 Да разве только я один был такой?
 Обычно сельская больничка становилась Меккой в конце января,
 Эпидемия гриппа набирала обороты,
 и школу, к неописуемой радости учеников, закрывали на карантин.
 Сначала младшие классы, затем и старшие -
 Крещенские морозы выхолаживали её до
 такой степени, что трудно было усидеть и в тёплой одежде.
 В середине января на окружавшие поселок холмы ложился снег.
 Сыпало днями и ночами.
 Слой за слоем, до самой весны
 укрывая дороги, огороды и дальние окрестности.
 Именно тогда и произошла эта история с моим героем.

 На год младше одноклассников, Колька не мог похвастать
 смелостью и отвагой: он не дёргал за косички девочек,
 не мочил мелки у доски, и, уж, тем более, ему и в голову бы не пришло-
 положить на преподавательский стул канцелярскую кнопку.
 На него трудно было повлиять, и за это ему частенько перепадало..
 А это  всегда обидно. И вдвойне, когда всё происходит на глазах у девчонки,
 которая даже сама не знает, как нравится. В  девчонку, назовем её Алёнкой,
 были влюблены почти все ребята. Про неё нельзя было сказать:
 - красавица, каких свет не видел. Видел и лучше.
 Но милая улыбка этой хрупкой на вид девочки притягивала
 и заставляла улыбаться в ответ, так, словно из- за туч вышло солнце,
 и тебя разморило. Алёнка была фантастически способной:
 по всем предметам одни пятёрки.
 Природная скромность  мешала Кольке подойти к предмету обожания и сказать запросто:
 "Ты мне нравишься, давай дружить!"
 Сколько раз невидимым  провожал мой герой девчонку до дома и безумно ревновал
 каждого, кто приближался к ней хоть на шаг!
 Случилось - на её день рождения купил Колька шоколадку "Алёнка,"
 и подписал открытку с изображением двух красивейших белых лебедей.
 Он долго кружил вкруг дома, и останавливался у знакомого подъезда,
 да так и не решился подняться, чтобы вручить.
 Промокнув   до ниточки под холодным осенним дождём,
 Колька долго болел и пропускал школу.А когда, наконец, вернулся в класс
 и снова утонул с головой в той очаровательной улыбке, понял-
 он должен завоевать сердечко этой девочки.
 Вот только как это сделать?! Как же плохо мы знаем самих себя.
 Как оказалось, Колька  был готов на многое.
 Не веря в чудеса, он стал больше времени уделять учебе,и, в  конце- концов,
 чудо случилось- он заметно подтянулся по всем предметам.
 Намеченная на начало недели, контрольная по математике,
 по неизвестной причине была перенесена на её середину,
 и Колька отлично подготовился.
 Легко выполнив все задания,он собирался  сдать  тетрадь,
 но его ткнули ручкой с задней парты.
 Колька раньше и сам спокойно давал списать,
 войдя в положение и понимая, как трудно даётся математика,
 но теперь от него этого настойчиво требовали.
 И Колька отрицательно покачал головой.
 Всё произошло на перемене.
 Первый удар пришелся ему в голову.
 Колька, неожиданно для себя, ответил, с размаха ударив обидчика, и  тот упал.
 Драчуном Колька никогда не был, и вообще старался не ввязываться в драки,
 и не отвечать на мелкие провокации хохмачей.
 Наверное, пришло время постоять за себя -
 нельзя было мириться с таким обращением.
 И вот стоит Колька перед завучем, который гневно его отчитывает,
 а в голове вертится :
 - битый небитого везёт, битый небитого везёт.
 Несправедливо обвинять только его одного.
 - Чтобы завтра же родители были в школе! - стальной голос завуча прозвучал как
 приговор. Конечно, он не остался один на один с проблемой -
 перед завучем за него вступилась любимая  литераторша-
 интеллигентная, требовательная и  очень добрая, Варвара Петровна,
 с совсем не учительской, а даже, наоборот, какой-  то фруктовой фамилией -
 Соковник.
 Но сейчас Кольку выставили за дверь, как паршивого котёнка.
 Обидно! Обида и заставила его совершить то, чего бы он никогда не сделал,
 будучи в уме и здравой памяти: Колька вернулся.
 Открыв дверь учительской, и, убедившись, что кворум налицо,
 он громко и членораздельно сказал, обращаясь к завучу:
 Вы не правы! Я не виноват! Добрый в глубине души, завуч и сам понимал это,
 но принятое однажды решение он не менял никогда:
 - Мы с тобой уже попрощались, - насупив густые чёрные брови, произнёс он,
 - марш за родителями! Спустя урок сюжет повторился.
 Но теперь Колька хулиганил с улицы.
 Подойдя вплотную к окну учительской, он побарабанил по стеклу,
 обращая на себя внимание, и прокричал:
 - Зря Вы так,- всё равно виноват не я!
 Ругали Кольку недолго. Дома его "наказали" по всей строгости:
 для острастки отец прошёлся пару раз по его мягким местам
 видавшим виды старым кожаным  ремнём.
 При этом он заговорщически подмигнул сыну -
 Колька знал, что ему верят.
 Прежде отцу никогда не приходилось краснеть за своих детей.
 Старания и успеваемость Кольки пошли в зачёт,
 а не более чем через неделю в школе уже не вспоминали о происшедшем.
 Прошла осень. Вот и морозный январь, и, как будто, в продолжение каникул,
 школа отменена почти на неделю. Кольке позволено пропадать на весёлых горках,
 только сначала дела домашние. Их не так много: прибраться в доме,
 натаскать воды, запарить комбикорм для  поросят, покормить их, и убрать всё,
 что они потом натворят.Только ему не привыкать-
 всем этим он занимается давно.
 "Какой русский не любит быстрой езды"?!
 На чем только не скатывались по сверкающему на морозе снегу!
 Обычные двуполозьевые  саночки с цветными  перекладинками-предмет роскоши.
 Другое дело- сваренные из гнутых труб,где- то в ремонтных
 мастерских поселка, чудо- сани, к которым приделывался настоящий руль
 отслужившего свой век молоковоза.
 Разогнавшись с крутого склона, удержаться в санях непросто-
 они частенько переворачивались набок, вызывая  крики- то ли радости от
 напора эмоций, то ли досады - от понимания,
 что момент сей невозможно предугадать.
 Лишь немногим счастливчикам удавалось доехать без происшествий до основания
 холма. Катания были в самом разгаре, когда Колька пришёл туда со своим  другом-
 Санькой. "Санька - встанька, сядь - ка в санки", - смешно, правда?
 Но правда была и в том, что санки были одни на двоих, и принадлежали они другу.
 А Колька частенько довольствовался прокатыванием на старых отцовских кирзовых
 сапогах, - если надеть вторую пару носков, ноги ни чуточки в них не мёрзли.
 Сегодня Аленка была в хорошем настроении- она
 позволила Кольке отвезти в гору свои новенькие, пахнущие свежей краской, сани.
 Только там, на самой макушке горы,"вторым пилотом" усадила верзилу
 из параллельного класса.Когда тот садился, колени упирались ему в подбородок,
 что нисколько его не смущало, только санки, и без того небольшие,
 казались совсем игрушечными.
 - Разойдись, - прокричал верзила.
 Он оттолкнулся  руками и сани полетели вниз по склону.
 -У у - ух, - Колька знал, как перехватывает дыхание в такой момент.
 Только в его мозгу опять что- то щёлкнуло.
 - Как саночки тянуть, так Колька, - думал он, - а кататься - с этим ...
 В следующий спуск саней Алёны Колька метнулся наперерез,
 пытаясь напугать кричавших ему что-то  ездоков.
 Он находился в самом низу,где уже - ни притормозить,ни свернуть..
 На полной скорости сани врезались в него,
    отбросив в сторону. И, всё- таки, ему повезло:
 зацепило только коленкой верзилы. Кто- то подбежал к лежащему Кольке,
 и стал протирать лицо ему снежком.
 Он увидел склонившееся над ним встревоженное лицо Алены:
 - Потерпи, потерпи, Коленька! А Коленька силился улыбнуться,
 но голова  все ещё кружилась- то ли от удара, то ли от счастья..
 Увидев кровь на снегу,он почувствовал боль в переносице -
 нос, похоже, был сломан. Его положили на санки и отвезли в поселковую больницу.
 К счастью, ангел хранитель, в лице докторши, тёти Наташи, оказался на месте.
 - До свадьбы заживет!- ощупав распухший Колькин нос, пообещала тётя Наташа,
 и пристально посмотрела в его голубые глаза..

 - Знаю, знаю.
 Несчастье Я.
 Ваше!- пробормотал Колька.


 ..................................


 "Горе луковое"
 ----------------

 Давно отцвела земляника. Нет, нет, да и прорастает она где- нибудь в  дальней
 лощине, на треугольниках, незапаханных с осени.
 Сорваны дикие, невиданной красы, тюльпаны на огромном холме, что, как айсберг,
 одиноко возвышается над бескрайними пшеничными полями. Гуляка- ветер клонит к
 земле налитый колос, создавая живую волну.
 Как же любил я это время года!

 На дворе июнь. Жара такая.. - асфальт плавится!
 Колька наблюдает, как по пыльной дороге, с утра и до позднего вечера, носятся
 новенькие, пахнущие бензином и свежей краской, авто. Наступила пора уборки
 урожая. Работа на элеваторе, куда свозят горы пшеницы, не прекращается ни днем,
 ни ночью.

 - Дяяядь, ну, пожалста,  моожно я с вами,- прилип Колька к водителю "трёхтонки",
 притормозившему на минутку у магазина чтобы разжиться куревом.


 - А тебя милицией с собаками искать не станут?- прищурив левый глаз с недоверием
 в голосе спросил шофер.

 -Неет,- решительно соврал Колька,- мне разрешили.

 Он знал, до захода солнца можно гулять смело.
 Родители на дальних выпасах и вернутся нескоро. А маленькую сестренку Леночку забрала к
 себе бабушка Феня- дальняя родственница частенько присматривала за девчонками.

 День прошёл как один час.
 Ему дали покрутить баранку, и он был счастлив подавать гаечные ключи туда, под
 брюхо машины, где водитель время от времени что- то усиленно протягивал.
 Нещадно пылившие грунтовые дороги вытряхивали внутренности не только у людей.

 Приятно урчал на подьёме  двигатель, Кольку слегка укачивало..
 - Ээх, скорее бы вырасти,- глубоко в подсознании он представлял себя то- за
 рулем грузовика, то- за штурвалом кукурузника, закладывающего крутой вираж над
 огромным пшеничным полем.

 - Успеешь ещё!- бывалый водитель трехтонки легко прочитал мысли и, потрепав
 вихры подростка, весело подмигнул,- пообедаем сначала.

 Съеден  бутерброд с ветчиной, выпит из складного стаканчика горячий кофе,
 - Ешь, ешь, не стесняйся,- перехватил извиняющийся Колькин взгляд шофер.

 Как никто другой, он знал, каким бывает аппетит на свежем воздухе.

 - Вот это и есть счастье, - думал Колька, подставляя лицо ласковому, из ниоткуда
 налетевшему, ветру. Солнце миновало зенит, а в невообразимой глубине голубого
 неба голосил жаворонок, нарушая подступившую тишину.

 Было совсем темно, когда Колька, наконец, подошёл к ограде своего дома.
 Сходившие с ума тёплыми летними вечерами, сверчки выводили свои рулады.

 - Что сейчас будет!- холодок пробежал по Колькиной спине.
 Предательски скрипнула калитка. Подбежавший  Мухтар  радостно завилял хвостом и
 лизнул, его предупредительно выставленную вперёд, руку.

 - Тсс!- Колька приложил палец к губам.

 Приподнявшись на пальчиках  ног  он осторожно заглянул в окно.
 Похоже - тишина. Сестренки ложились рано, а измотанные на работе родители
 засыпали перед включенным телевизором.
 Но сегодня мама не спала.
 Сидя за большим столом, она штопала его штаны.
 У Кольки подогнулись коленки - штанишки- то совсем новые.

 - И дались мне эти груши, - прикусил до боли губу Колька.

 Да никогда бы вот так, от нечего делать, не полез он в совхозный сад, если бы не
 маленькие сестрёнки.
 Обнесенный высоким дощатым забором, сад дразнил созревшими грушами и сливами.
 Не однажды бывая здесь, Колька  знал где находится потайная, надорванная заранее,
 доска. Сторож  Никанорыч , то ли захмелевший от выпитой самогонки, то ли
 разомлевший от жары,  дремал,  по - обыкновению поручив сад огромной Кавказской
 овчарке. Спасаясь от неё, Колька перемахнул через забор, где и зацепился штаниной.

 Усталость брала своё. Время от времени голова матери плавно опускалась, отбивая
 поклон за поклоном.

 - Ждёт,- с ужасом подумал Колька.

 Лица мамы видно не было, но он прекрасно помнил, какая у неё тяжёлая рука.

 - Ааа, где наша не пропадала,- Колька решительно толкнул дверь.

 - Сынок, это ты? - к его удивлению, гнева в мамином голосе не было.
 - Там котлетки  ещё не остыли. Поешь и убери, а я пошла-
 мне вставать ни свет ни заря.

 - Маам, а я кукурузки  раздобыл,- пролепетал неуверенным голосом Колька.

 Мама прижала к себе его вихрастую голову и грустно улыбнулась:
 - Слава богу, ты пришел!
 И добавила:
 - горе ты моё, луковое.
 ............


 "Неисповедимы пути наши"
 -------------------------

 Так вот: метания моего Кольки, раздумывавшего - куда поступать после школы,-
 быстро закончились, когда он понял, что геологоразведка,
 эта истинно мужская профессия, делает людей несчастными,
 а заработанные в сезон деньги, пусть и немалые, не заменят радости видеть, как
 подрастает сынишка, или лапочка дочка.
 А их, по его мнению, непременно должно было быть двое, а ещё лучше- трое, или,
 даже, четверо. Ровно столько было у Кольки сестер, да он и не представлял себе,
 как могло быть иначе.
 Даже  Муса,  когда- то познакомивший Кольку с радиоделом, был крайне удивлен его
 выбором:- Какое- то техническое училище ..Неужели, лучшего не придумал?!
 А расчет был прост. Окончив с отличным дипломом это заведение, Колька запросто,
 без вступительных экзаменов, мог продолжить обучение в институте.
 - А что,Вовка Семикин вон куда  поступил, и я смогу,- думал Колька.
 Его друг времени зря не терял, и всегда  много читал. Даже мяч погонять,
 иногда его было не дозваться. С Вовкой моего героя связывала школьная дружба.
 А когда, закончив  школу, Вовка  исчез, до Кольки дошли слухи, что он
 В  «Бауманское»  документы повёз подавать. - А что, - думал Колька, - и поступит..
 По-хорошему - упёртый и умный. Непременно возьмут!
 С Володькой их связывал не только один класс.
 Волею судеб прописались они и на одной улице.
 Колькиным родителям, много лет прожившим на Чеченской равнине,
 вздумалось как- то переселяться. История тёмная. То ли сманила сестра мамы -
 тётя Аня, то ли заманчивое предложение получить добротный тёплый дом с  огромным
 участком земли, в одном из поселков недалеко от Краснодара. Только прожили они
 там не больше года и, затосковав по давно, еще с послевоенных лет,  ставшими  родными
 местам, вернулись обратно. - Но почему? не понимал Колька, - чего им ещё не
 хватает? Дом, как дом - большой, даже очень большой. Совхозный сад рядом- только
 руку протяни. В километре - лесок и речка, из которой они с отцом таскали
 огромных, в Колькин локоть, рыбин. Да и сестричкам понравилось: пройди лесок и
 попадёшь на поле с огромными полосатыми арбузами. В общем, не то слово - сладкая
 жизнь! Но они вернулись. Дом, который больше года скучал по своим прежним
 хозяевам, давно заняли. А тот, что предложили, оказался на выселках, где взору
 открывались бескрайние хлебные поля, и темнеющие вдали лесополосы. Родители
 погоревали по старому дому, но решили что все к лучшему. Оно и правда:
 в коттеджный  поселок был проведен газ, и не было надобности в дефицитном угле,
 или трескучем и чадящем  парафине..Сидя у окна, Колька подпирал кулаком
 подбородок и, прислушиваясь к шелесту осеннего дождя, вновь и вновь возвращался
 в покинутый рай, где и раскаты грома оглушительнее, и молния, куда ни попади –
 всё сожжёт дотла!
 Но очень скоро история с переездом забылась - как и не было его вовсе.
 А Колька окончил училище, и, получив красный диплом, укатил в Нижнекамск.
 К тому времени только что отстроенный гигант нефтехимии остро нуждался в молодых
 специалистах.
 Оттуда его заберут в армию. А, отслужив, он приедет в Таганрог, где продолжит
 обучение, поступив в  радиотехнический.. Вот тут и услышит о судьбе друга,
 поселившись, как раз, в той комнате институтской общаги, где задолго до него
 проживал и Володька Семикин.
 Неисповедимы пути наши..
 ............

 "Дни поздней осени"
 -----------------
 Не обожгись!- вскрикнула мама, когда Колька, вбежавший с улицы,
 потянулся за пирожками, только что выложенными в глубокую тарелку с  голубым
 ободком.
 - Экие  вы все быстрые!- мама обессилено присела у стола, и краем фартука вытерла
 покрытое испариной лицо,
 - только успевай доставать!
 Пришедшая на смену засушливому лету, дождливая осень теплом не баловала.
 Дожди шли день и ночь, превращая в рыжее месиво глинистые проселочные дороги.
 Вот когда начиналось любимое Колькино время!

 - Ага, им можно, а мне нет?! -
 Колька с завистью посмотрел на жующих с аппетитом сестёр.
 Пирожки, и вправду, были - с пылу, с жару: девчонкам, время от времени,
 приходилось на них дуть, прежде чем отправить в рот очередной кусочек.
 - А ты руки помой, да разденься.
 - Мааам, я с собой возьму. Можно? Меня ребята ждут.
 На пруд, за грибами сходим,- ответил Колька  на  беспомощный и усталый мамин
 взгляд.
 Пруд, где росли те самые, заветные толстячки - шампиньоны, на самом деле был
 заросшим дикорастущими травами, и вырытым ещё при Царе Горохе, котлованом. Когда-то
 на его берегу можно было позагорать под палящими лучами южного солнца. А еще..
 - Вот таких сазанов ловили! - чуть не в метр разводил руки соседский дед Василий.
 - Ха! Таких  не бывает,- смеялся Колька.
 Хотя и сам был бы не прочь поймать, пусть даже в десять раз меньшую,  рыбешку. Только
 поблизости - ни речки, ни даже самого малого озерка.
 Зато..
 С приходом осенних дождей, в перегное на дне пруда появлялись с виду  неуклюжие,
 на бочкообразной толстой ножке, шампиньоны.
 Округлые шляпки были серовато - белого цвета, что указывало  на  не очень
 благородное их происхождение. По дну котлована топталось почти все
 многочисленное стадо домашних коров, выпасаемых летом  на  раскинувшихся
 и вширь, и вдаль, насколько хватало глаз, лугах,  покрытых сочной зеленью.
 Колька был счастлив. Сегодня им с Сашкой повезло. Несмолкающий дождь многих
 заставил отсиживаться в тепле. А вымокшие до - нитки, мои герои, разошлись по
 домам с полными плетеными корзинками.
 Корзины были накрыты старыми тряпицами - так, на всякий случай, от постороннего
 глаза. Удача огласки не любит.
 На пороге дома Кольку встречал отец.
 - Ну, что, старатель, и ты нынче с "уловом"?!
 - Ага!
 Неужели и он,- мелькнуло в Колькиной голове,- А как твои ноги, пап? Живые?
 Заядлый охотник, Колькин папа, не всегда возвращался с добычей.
 Чаще он приносил, по его выражению - "убитые ноги".
 - Вот и не угадал, сынок! Зайчатинка  уже в молоке вымокает.
 Грибы сначала тщательно вымыли, затем обдали кипятком и выложили в бурлящее, на
 хорошо разогретой сковороде, масло.
 Возбуждающий аппетит, запах быстро проник во все углы,
 заставляя всех ожидающих ужина исходить голодной слюной.
 - Скоро?
 Мама, хлопотавшая у плиты, едва успевала отбиваться от назойливой детворы.
 - Скоро, скоро...
 Дни поздней осени.. Как там у классика? - "Бранят, обыкновенно"?
 Так за что же бранить уют и тепло, со вкусом, начиненых курагой,
 свежеиспеченных пирожков, или сводящим с ума, ароматом грибного супа.
 И хотя зайчатину Колька не ел из принципа, разве это было так важно…
 ...........


 "Мой Колька"
 ----------------

 Велосипеда у Кольки никогда не было.

 - А зачем он тебе,- шутил отец, - ты и так самый быстрый на нашей улице.

 Улица, длинная и прямая как коридор, начиналась почти с Колькиного дома.
 Хорошо укатанная асфальтовая дорожка, в конце - концов,
 приводила на пятачок, где разворачивался городской автобус.
 В расположившейся рядом конторе каждое утро распределялись работы,
 а дважды в месяц у заветного окошечка с надписью <Касса> собирался,
 разодетый, как на праздник, рабочий люд.

 -Да, по этой улице на Орлике сильно не разгонишься,-
 грустил всякий раз Колька, когда отец, приехавший на обед,
 привязывал коня у калитки.

 Железный  конь  несомненно лучше.
 Его не надо подковывать, ухаживая за гривой, расчесывать
 словно  модницу  какую. Велосипед не попросит сена
 и, уж, конечно, не взбрыкнет..
 Хотя, как сказать. Взбрыкнуть то он может, да ещё кааак!
 И всё же это мечта: крути педали, обгоняй ветер...

 - Мааам, - канючил Колька,- ну купи мне велосипед!

 Но мама отмахивалась от него как от назойливой мухи
 - Иди в контору, попросись поработать на лето.
 Заработаещь денег, тогда и купишь",- говорила она.

 А пока он, засучив штаны, бегал за велосипедами
 и цеплялся за багажники. Но их было не удержать.
 За "Чайкой" или "Ветерком"  трудно было угнаться даже с его,
 быстрыми ногами.
 Если же ему и удавалось упросить,- "ну хоть на минуточку" прокатиться,
 время  даром он не терял: ездил, стоя на педалях
 и раскинув широко в стороны руки- крылья,
 или  лихо работал ногами, сидя на багажнике.
 Благо, ноги у Кольки были  длинные.

 И всё- таки счастье иногда улыбалось ему
 сквозь толстые стекла роговых очков соседского деда Васи.
 Случалось это, когда единственный сын деда, Колькин тёзка,
 отправлялся в очередную геологическую экспедицию.
 Дед с нескрываемым удовольствием торжественно выкатывал из сарайчика
 старенький,но ещё на ходу, велосипед сына, и совершал крестное знамение
 в спину благодарному сорванцу: ну, в добрый путь!

 Старики со странной фамилией Ширины, соседи Кольки, жили за невысоким,
 но крепким  забором, охранявшим хорошо ухоженный сад от набегов.
 Колька и сам не раз поддавался соблазну: дед Вася, бывший военный лётчик,
 давно вышедший  на пенсию, выращивал особенные сорта винограда и персиков.
 Даже абрикос, из которого Колькина мама варила любимое ароматное варенье на зиму,
 у деда Васи был крупнее и слаще.
 Благо, дерево росло сразу за забором.
 Но даже могучее и высокое, оно не  могло удержать обильный урожай
 и абрикосы  падали  в соседский  огород, чему безумно радовались дети.

 -Оох и поймаю я вас,- строго покрикивала  жена деда Васи.
 Но, благодаря ей, Колька  знал что такое гоголь-моголь,
 а ещё он знал, что добрее могла быть только мама.

 - Коооль, приходи,- заговорщически шептала баба Шура,-
 сегодня у меня блинчики с твоим любимым крыжовниковым вареньем.

 Худощавая на вид, небольшого росточка, но очень проворная,
 баба Шура подсаживалась к столу и смотрела  на уплетавшего блины Кольку,
 изредка смахивая набежавшую слезу…

 Своего сына Николая она видела  очень редко.
 .............

 "Мелочи жизни"
 ------------------

 Хороший знакомый старшей сестры Людмилы в гости приезжал всегда на своём
 спортивном двухскоростном  велосипеде.
 Искрились хромом спицы, легко набиралась скорость, просто мечта.

 - Повезло же Людке,- думал каждый раз Колька, глядя на её умного, хорошо
 физически развитого и скромнягу Толяна.

 - Ну и что, что фамилия Гробов не всем нравится, человек он хороший,- думал
 Колька седлая заветную, хотя и чужую,  спортивку.

 Как то раз, совершив очередной велопробег по селу, он, разогнавшись, свернул в
 хорошо знакомый переулок.
 Внезапно выросшая перед ним огромная куча из того что еще недавно было сухим
 деревом акации
 заставила резко ударить по тормозам.

 - Здесь же ничего не было,- успел подумать Колька, перелетев через руль и падая
 на вершину кучи.
 - Мама!- вскрикнул он.

 Приземление на высохшие колючки сделало его похожим на насадку для детской лейки:
 кровь сочилась отовсюду.
 Забыв про велосипед, Колька, что было ног, бросился к больнице.

 - Несчастье ты моё! - только и проговорила фельдшерица тётя Наташа.
 Колька был у неё постоянным клиентом.
 То, что произошло с ним сейчас,  выглядело мелочью по сравнению с разорванной
 вполовину пяткой на его левой ноге, или рваной раной в виде звезды, украсившей
 левую же руку- отметина двуручной пилы на обледенелом школьном дворе.

 Знали его и в районной больнице, куда он не раз попадал под иглу хирурга