Новополтавский магазин 68-69г

          Давно это было. И пусть тот, кто этого никогда не видел, обзовёт меня самым последним вруном. Пусть тот, кто с неприязнью и тоской вспоминает годы Брежневского застоя, и дальше ненавидят его, застой этот…, но уже без меня. Я уже всем, всё простил и почти всё неприятное забыл. И даже более того, вспоминаю об этом с некоторой ностальгией. Нет…, это ностальгия не по прошедшим социалистическим временам, никакой идеологии, она всегда мне была по барабану, это ностальгия по моему уже далёкому-далёкому детству. Зрею, взрослею, или ужу вяну?… в детстве то мозг не был так перегружен излишней информацией. Вроде и знаешь много всего и применить дурацкое знание некуда, вот если только на бумагу попробовать выложить? Да и то, кому оно надо? Да, в детстве всё по-другому было, больше была чувствительность в ощущениях что-ли? И цвета в моих серых глазах были ярче и запахи сильнее и звуки звучали в ушах мелодичнее…. Как и в фильме…, и деревья были большими!

          В нашем небольшом селе было два магазина, «Хозтовары» и «Продукты». Продуктовый магазин был старым, небольшим и деревянным, а промтоварный был кирпичным и приличным. Мне, не видевшему никаких других, он казался так просто огромным! Это же милое дело, напросится в магазин с матерью. С тайным желанием выклянчить у неё дешёвую шоколадку или что ещё лучше – прозрачную бутылку холодного лимонада. В шесть то лет, нет в жизни счастья большего! Можно неторопливо пить кисло-сладкий шипучий нектар и не спеша озирать окружающие полки. А на полках…, на полках, всё бы съел, ну или хотя бы понадкусывал!

          В магазине, запахи густые и пряные. Сразу напротив застеклённых входных дверей стояли полки с консервированными фруктами. В основном трёхлитровые банки с компотами из зелёных яблок, полулитровые с фиолетовыми  большими сливами, на этикетке и внутри, и литровые жестяные банки с персиками без косточек. Персики стоили девяносто девять копеек. Желтая этикетка и на ней большие оранжевые плоды. Два штуки. Причем цвета этикетки были такими яркими, что на свету резало глаза. Почти на всех банках уже проступала ржавчина от многочисленных протирок влажными тряпками, брали их очень редко, так как это было очень дорого! Почти рубль! Ну и там дальше двухлитровые жестяные банки с яблочным повидлом и полулитровые стеклянные с абрикосовым. А рядом  чуть выше, бразильский кофе в небольших чёрных баночках по шестьдесят шесть копеек. Настоящий кофе! Редко сбывающаяся моя тоскливая мечта – сгущённое молоко. Тоже дорого! Отвернусь и вздохну.
          Рядом разноцветные леденцы в неудобных, но очень ярких металлических баночках. Они мне перепадали почаще. Их можно было долго сосать, но разве хватит терпения. Гораздо приятнее их просто разгрызть, это и быстрее и вкуснее намного. Прочие банки стеклянные и металлические меня интересовали меньше. Разные борщи, сайры, паштеты и кильки в томате мне малоинтересны – копчёной, жаренной и солёной рыбы у нас и дома навалом – батя рыбак! А маринованных помидоров, огурцов и капусты в магазин не завозили вовсе, такому товару грозил полнейший провал. Всё это у нас мариновалось кадушками. Недаром город Минусинск, находящийся недалеко от нас, назывался помидорной столицей Сибири.

          На стеклянной витрине, у весов, где стоит толстая продавщица тётя Маша, разложены в ячейках конфеты…. «Кара-кум», «Ласточка», «Буревестник», «А ну-ка отними», очень вкусные но невыгодные – мать их выдавала мне поштучно, по одной, по две. Ну а если покупала простую карамель, клюквенную или сливовую то перед тем как бежать на улицу, можно было нагрести целый карман. В самых трагических случаях приходилось неделями обходиться простыми конфетами подушечками. На вкус они не плохи, но в карман не засунешь – слипаются, да и липнет к ним всякая дрянь в карманах. Или ещё были такие конфеты - карандаши, липкие и быстро тающие. Дальше для симметрии, витрина с папиросами. Хорошо помню папиросы в жёстких картонных пачках «Казбек». Маленькие, пузатенькие пачки «Севера», сигареты «Прима», «Памир». А вот сигарет с фильтром почему-то никаких не помню, они видимо появились гораздо позже. Первыми были «Ява» и «Ту». А в ту пору, ещё было много живых и дееспособных фронтовиков, мужиков не признававших ни папирос, ни сигарет. Они ничего кроме Моршанской махорки не курили. Отдельно на полу, для них стоял ящик с грязно-серыми пачками махорки и ящик с насыпанными в навал коробками спичек. Да вот же ещё! По другую сторону от весов стоял чудный разливочный агрегат - он состоял из двух опрокинутых конусов с краниками. В них наливался томатный и абрикосовый сок. Но тут опять проблема выбора - либо сок, либо лимонад, просить надо что-то одно, а то можно совсем ничего не получить.

          Самые красивые полки были установлены у продавщиц за спинами. Там стояли бутылки с ликерами в узких, тонких бутылках. Розовые, жёлтые, малиновые, зелёные. И бутылки с зубровками, перцовками и коньяками. Коньяки правда не очень дорогие – азербайджанские и дагестанские. И поэтому звёзд на них поменьше, чем на дорогом вожде. Отдельно бальзам «Абу симбел» египетский с пробкой в свинцовой оболочке. Водка расставлена масляно блестящими треугольниками, по сортам. А сорта всего два – «Экстра» по четыре двенадцать и «Московская» по три шестьдесят две! Вина – грузинские и молдавские, особенно запомнилась «Гъмза» в двухлитровых оплетённых виноградной лозой бутылках. И «Солнцедар» отсвечивающий на солнце фиолетовыми чернилами. Ну и непритязательные этикетки напитков местного производства – всяческих «червивок» сделанных из местных плодов и сбивающей с ног «медовухи». Отдельно бочками привозилось совсем уж какое-то дешовое вино по восемьдесят копеек за литр. Как оно называлось на самом деле, я не запомнил, но все местные называли его не иначе как «гомырка». Не знаю почему так.

          На верху, под самый потолок вьются винтовыми горками шоколадки, сортов тоже не много, но то Шоколад! «Золотой якорь»! – белоснежная обёртка, золотом тисненый якорь. Рубль стоит. Такой мне мама не покупала…. Обычно она отделывалась дешёвенькими медальками по одиннадцать копеек или ещё более дешёвыми их цены я уже не помню.
С фруктами было тяжеловато. Фрукты были по сезону, три-четыре месяца в году. Прекрасный виноград, зелёные, достаточно помятые яблочки, новогодние мандарины и кубинские бананы которые дозревали уже дома на подоконниках. Спелых бананов в продаже почему-то не было.
          И огромными, двухсотлитровыми деревянными бочками – свиной жир, маргарин, подсолнечное масло, селёдка, и кальмары – которых никто в деревне не ел.

          И вот что удивительно, моя мать как раз в это время работала на животноводческой ферме, и почти каждый день туда такими же бочками привозили китовый жир, кальмаров, мороженых креветок в брикетах, ту же селёдку бочками. И всё это бочками…, бочками…, бочками. Туда же грузовиками привозили партии хлеба с хлебозаводов. Слегка подгоревший или чуть недопечённый хлеб, вместе с морепродуктами скармливался в виде витаминных добавок коровам и телятам. Естественно все кто там работал, щедро делились с коровами вполне употребимыми в пищу продуктами. Даже трудно поверить в это, вспоминая, что случиться со страной буквально через одну пятилетку. Подумать только: хлеб и кальмаров грузовиками, говорят, пару раз привозили даже дальневосточных крабов. Тех скормили коровам начисто, никто из доярок даже и не прикоснулся к ним…, побрезговали. Приносили домой показать морских страшилищ. Кое-кто даже умудрился засушить и они потом ещё долго осыпались своими щупальцами и клешнями на радиоприёмниках и комодах.

          В магазине хозтоваров торжественная тишина и полумрак. Пахнет нафталином и свежей краской. Стройными рядами висят тяжёлые драповые пальто кладбищенских оттенков с каракулевыми воротниками, на хромированных трубах-вешалках. У стены небольшой ряд загадочно и матово мерцающих ружей. С благородным лакированным деревом прикладов. В ту пору они продавались ещё без всяких там охотничьих билетов. Дома у нас их было четыре штуки. Двустволка, тозовка, шестнадцатый и тридцать второй калибр. На все случаи жизни. На витринах под стеклом лежали огромные навесные замки, чугунные мясорубки, чёрные большие топоры. Новинки сезона – радиоприёмник "Рекорд -66" и телевизор «Енисей». У него маленький серенький экран и две большие, цвета слоновой кости ручки переключения по бокам. Решётка динамика вымучено улыбается покупателям. Тяжелые рулоны тканей наставили свои годовые кольца на покупателей, в основном всё тёмных оттенков. В деревне яркие повседневные наряды редкость.  Отдельно в углу составленные друг на друга горой белеют оцинкованные ванны, тазики и вёдра. Ассортимент не богатый, но надёжный. Крошечная витрина с женскими причиндалами – мылом, бусами и чулками. Для мужчин только одеколон "Тройной", И над ней, над витриной, вымпел - "Победителю социалистического соревнования", он сияет красным шёлком и золотыми кистями с тиснённым профилем Ленина. Вот только непонятно кто кого победил, наверное продавцы покупателей? А может он тоже продаётся? Вымпел этот?

          И ещё запомнил монументальные часы. Это была напольная фигура огромного, чёрного чугунного крылатого коня, которого ведёт под уздцы полуобнажённый кудрявый всадник. В центре композиции, белоснежный циферблат часов с римскими цифрами. Они уже тогда начали отсчитывать время оставшееся мне. Но тогда я об этом ещё не знал. Такая тяжеленная штука, эти чугунные часы!
          Ну вот и всё, пора выходить на свежий деревенский воздух. Трудно представить, что через много лет ностальгия вернёт мне ощущения моего детства. Какой пустяк – поход в магазин, а как приятно вспомнить! Теперешние супермаркеты наводят на меня быструю тоску, устаю я быстро в этих огромных залах переполненных синтетическими запахами. А в том, что так оно и было раньше... я могу побожиться!