Баллада о чеченской войне

             Домой…
Фирменный поезд «Камышин – Москва».
С самой посадки идет кутерьма:
Садятся солдаты с Чечни домой.
Давай, паровоз, нажимай, не стой!
«Мент» поездной недовольно бурчит,
На командира доносы строчит.
Хорошо солдатам, им все равно:
Ветер чеченский не бьет в лицо.
С проводницей – норма: она молчит.
Сын ее тоже Чечню бороздит,
Быть может, вот так же едет домой,
Всем своим взводом гуляет гурьбой.
Третьей бутылке приходит конец,
И взгляды темнеют, словно свинец.
Стали погибших бойцы вспоминать,
Губы кривятся, чтоб слезы унять.
Нету прощенья убийцам друзей,
Садисты, не люди – хуже зверей.
Слов было мало, ведь знали они:
Нету у жизни дешевой цены.
Ночь пролетала, и вспомнил Андрей,
Вспомнил, как в детстве гонял голубей.
Светла и наивна улыбка лица,
А воспоминаниям нет конца.
После «Медведицы» выпили чай,
Я же у Саши спросил невзначай:
«Что же ты скажешь, придя домой?
Смотри, даже волос уже седой».
«Только я маме давно не писал, –
Саша со вздохом мне отвечал. –
Маму сегодня я очень боюсь,
Может, и в ноги ей поклонюсь.
«Здравствуй, родимая мама, – скажу, –
Встречи с тобою два года я жду».
Отца обниму, как солдата солдат,
Мое возвращенье важнее наград».
Приедут солдаты с Чечни домой,
Давай их не трогай, патруль постовой,
Они не расскажут вам все равно
Из жизни окопной своей ничего.
Как на тушенку патроны меняли,
Как их друзья в бою погибали,
Как захватили своих же, предателей.
Кто из них выжил – с ума они спятили.
Не покажут раны, рубаху сдирая,
Души свои чужим обнажая.
Возможно, не нужно всем это знать –
То, что ребята успели понять.
Мамы же, мамы, простите сынков,
То, что явились совсем под хмельком.
Жизнь не уложишь в рамки устава,
Видно, душа у солдат устала…
            Эпилог
Раненые, покалеченные
В переходах московских сидят,
Чиновники обеспеченные
С усмешкой на них глядят.
А в Чечне по-прежнему взрывают,
И гробы по-прежнему идут.
Генералы свою службу знают,
Ордена их за заслуги ждут.
Горький привкус у этой победы,
Парни наши нужнее Чечни.
Дай Бог, все будущие проблемы
Перья решали, но не мечи.
                Декабрь 1996 г.