Он

Он еще моего деда
В тридцать пятом брал.
Был он мне совсем неведом,
Но меня он знал.

Прямоплечий, крепко сбитый,
Вымытый такой.
Плащ на нем сидел, как влитый,
Серый, шерстяной.

Он с тех пор со мною рядом
Только в стороне,
С осторожным, острым взглядом,
Непонятный мне.

Первый раз мы говорили
Двадцать лет назад.
Впрочем, как мы говорили?
Там — не говорят.

Вызывают и пугают,
Убеждают там.
Всесторонне проверяют,
Привлекают там.

Не смогли мы вас, сказал он,
Переубедить.
Так должны хоть в самом малом
Вас предупредить.

Ну, зачем уж вы так сразу
Про лесоповал?
Я такого вам ни разу
И не обещал.

В нашем мире перемены —
Позитивные.
Есть у нас другие меры — 
Превентивные.

Есть — такие, есть — сякие,
Нары — ни к чему.
Есть совсем-совсем другие
Прямо на дому.

Лет с тех пор прошло немало,
Да, немало лет…
И однажды я попала
На крутой фуршет.

Там столы, народу толпы,
Выпивка, еда.
До сих пор не помню толком,
Как же я — туда?

Все жевали, обсуждали
Свой демократизм.
Тост заздравный поднимали
За капитализм.

И заметно выделялся
Среди них один,
Крепко сбитый, гладко бритый
Ладный господин.

Он здесь с самого начала
Что-то охранял.
И его я не узнала,
Он меня узнал.

Это он стоит напротив
Или врут глаза?
Я спросила: вы же — против,
Или нынче — за?

Видно стали важной птицей
На другой волне.
«Я всю жизнь любил учиться, — 
Объяснил он мне.
 
Вы глаза откройте шире:
Что пришло взамен?
И поймете — в нашем мире
Нету перемен».

Мол, другое знамя вьется —
Только и всего.
Да не так теперь зовется
Ведомство его.

Лет с тех пор прошло немало.
Да, немало лет.
Я в конце концов попала
Не на этот свет.

В темном зале я стояла,
Было страшно мне.
Раскаленно дверь сияла
Где-то в глубине.

Из какой-то дальней дали
Стал он предо мной.
Тихо крылья трепетали
За его спиной.

Чем-то белым, серебристым
Плащ с него стекал.
И опять я не узнала —
Он меня узнал.

С чисто ангельским стараньем
Приоткрыл он дверь:
«Не успели с покаяньем — 
Вам сюда теперь».