Надежда Нарышкина 1827-1895г

(Кноринг) Надежда Ивановна Нарышкина
) 1827-1895год.

Единственным  в  семье  ребёнком
Надежда  Кноринг,  дочь, была.
Беклешева – мать.  Папа – Кноринг.
Зажиточно  семья  жила.

С  образованием.  Красива.
Дочь   рано  выпустили  в  свет…
Всех  сразу  покорила  «дива»,
И  вот  пред  ней -  муж  зрелых  лет.

Нарышкин,  знатный  был  вельможа,
Ей  руку  с  сердцем  предложил.
Родители  желали  тоже,
Чтоб  с  ним  связала  дочка  жизнь.

Жену  любил,  души  не  чаял.
Её  всегда  боготворил.
От счастья  он  почти  что  таял,
Когда  с  женою  дочь  «родил».

Жена  же  не  была  счастливой,
Не  радовал  неравный  брак.
В  глуши  всё  детство  проводила,
И  вышла  замуж  просто  так.

Сам  Моруа  писал  об  этом:
«Надежду  брак  сей  отвратил,
И  в  необузданную,  где - то,
В  рабу  страстей,  ту,  превратил».

Глаза   зелёные -  сирены,
Непринуждённость,  красота…
Вся  жизнь  бы  шла  без  перемены,
Блистала  б  в  обществе  всегда.

«Его»  однажды  повстречала:
Он  был  красив  и  знаменит.
Цветы  и  вздохи  для  начала,
Но  сердце  у  неё  горит.

С  большими  карими  глазами,
Высокий,  и  себя  любил.
(Всегда  себя  мы  любим  сами)
То,  Сухово – Кобылин  был.

Писал  он  пьесы  неплохие,
(Свадьба  Кречинского» -  его).
Со  сцен  театров  не  сходили,
Стоял  тогда  он  высоко.

Друг  друга  сразу  полюбили,
Души  не  чаяла,  та,  в  нём.
«Он -  Дон  Жуан» -  слухи  ходили,
«Он -  светский  лев» -  молва  о  нём.

Весной  в  парижском  ресторане,
Он  встретил  девушку  одну
И  красотой  её  был  ранен,
К себе  привёз  её  в  Москву.

«Нарышкина  о  ней  узнала,
Грозила  в  письмах  её  бедой,
Может,  убийц  к  ней  подослала…»
Писал  об  этом  Лев  Толстой.

 Связь,  восемь  лет,  их  продолжалась,
Но,  вот  трагедия  пришла:
Она  погибла.  Смерть  ужасна.
Смерть,  словно  рок,  её  нашла.

И  с  перерезанным,  та,  горлом,
С  побоями,  вся  в  синяках
На  улице  лежала  голой…
Кто  жертва – не  понять  ни  как.

О  том  не  мало  было  версий:
Мол,  это  дело  крепостных.
Иль,  что  замешана  тут  ревность,
И  много  версий  тут  пустых.

Ребёнка  вскоре  ожидая,
Нарышкина,  скорей - в  Париж.
И  с  нею  дочь  её  родная,
Тогда  в  Париже  жить – престиж.

Сбежав  так  быстро,  всё  ж  успела,
С  собою  захватить  и  дочь,
Забрать  с  собою  между  делом,
Все  драгоценности  в  ту  ночь.

В  Париже  родился  ребёнок,
Погибшей,  дали  имя  ей.
Как  сирота  жила  с  пелёнок,
Как  будто  бы  была – ничьей.

Под  старость  Сухово – Кобылин,
У  императора  просил
Удочерить,  чтоб  было  право,
И  разрешенье  получил.

Итак,  Нарышкина  в  Париже,
Блистала  в  свете,  на  балах.
Считалась  даже  «светской  львицей»,
В  богемном  стиле  там  жила.

Брат,  Третьего Наполеона,
Бывший  посол,  герцог  Морни,
Был  очарован  очень,  оной,
С  ней  проводил  свои  он  дни.

Отчасти  был  он  драматургом,
И  водевили  сам  писал,
С  Нарышкиной,  из  Петербурга,
В  её  салоне  их  читал.

Поставили  в  театре  пьесу:
«Дама  с  камелиями» - шла.
Автор,  Дюма – сын.  С  интересом,
Все  приняли,  и  был  аншлаг.

Нарышкину  увёл  от  мужа,
Всего  ей  было  двадцать  шесть.
Он  был  тогда  ей,  очень  нужен,
В  нём,  для  неё  был  смысл  весь.

Дюма  же  покорила  тоже,
Интеллигентностью  своей.
Свела  литература  так  же,
Не  чужды  сочиненья  ей.

О  русских  женщинах  писал  Дюма:
«Загадочней  их  в  мире  нет –
То  зла,  то  нежность,  вдруг,  сама,
То  ночи  мрак,  то  солнца  свет.

И  с  их  же  двойственной  породой,
Европианок,  кровь  у  них.
Но,  азиатского  всё  ж  рода,
Смешала  всё  природа  в  них.

И  любопытны,  и  ленивы,
И  суеверны,  и  просты,
И  эксцентричны,  и  ретивы,
Умны  порою  и  пусты.

Особой  тонкостью  натуры,
И  интуицией  сильны,
Заложен  Господом,  в  которых,
Дух  материнства  и  любви».

Дюма  надеялся  жениться,
С  Надеждой  в  брак  желал  вступить:
Не  позволял  царь  разводиться,
Веля  разводы  отменить.

Жизнь  не всегда  дарила  счастье,
К  тому  же  надо  как-то  жить…
Ей  приходилось  ездить  часто,
В  Россию,  денег,  чтоб  добыть.

Забрать  Нарышкин  жаждал  дочку,
Надежде  этим  угрожал…
Был  русский  климат  вреден  очень,
На  выезд  он  приказа  ждал.

Дюма  заканчивает  пьесу
«Внебрачный  сын».  А  у  него –
Дочь  родилась,  что  интересно,
Внебрачной,  стала  для  него.

Тройное  имя  по  закону,
Пришлось  малютке  этой  дать.
А  прозвище – Колета,  оной,
И  Натали  мать  стали  звать.

Нарышкин  Александр  умер,
Сумев  жену  освободить.
И  ей  не  надо  больше  думать,
Как  им  законы  обходить.

Дюма  с  Надеждой  обвенчались,
Ночь  новогодняя.  Друзья…
Дюма - отца  они  дождались;
Почтил  вниманьем – всё  ж  семья!

Те  ни  за  что  не  опасались,
Мечтали  дочь  удочерить.
Переживать  давно  устали,
Теперь  бы  только  жить  да  жить.

Безоблачной  их  жизнь  не  стала,
Уж  изменилась  тут  Надин.
Хозяйкой  быть  она  устала,
Небрежно  стала  дом  вести.

Иметь  мечтали  оба – сына,
Но,  выкидыш  постиг  Надин.
Она - беременная  снова,
Дочь  родилась  у  них – Жаннин.

Потом  и  дочки  вышли  замуж,
(Дюма  переживал  за  них)
Колета  и  Жаннина.  Так  уж.
Удачно  всё  у  тех  двоих.

Надежду  ревность  обуяла,
И  вот – душевная  болезнь.
Вся  раздражительной  тут  стала,
С  скандалами,  до  мужа,  лезть.

Покинув  мужа,  в  дом  Колеты,
Ушла  Надежда,  чтобы  жить.
И  погубило  её  это,
Укоротило  её  жизнь.

Лет  через  пять,  её  не  стало,
На  шестьдесят  восьмой  весне…
Той,  сердце  биться  перестало…
Дюма  скончался  вслед  за  ней.