Не иссякла душа-колокольчик

Недавно умерла Белла Ахмадулина. Заранее оговорюсь, что не принадлежу к её поклонницам, но хочу всё же написать несколько слов о ней.
Многие ставят Беллу Ахмадулину в один ряд с Анной Ахматовой, Мариной Цветаевой. Я не умею выстраивать ряды, сравнивать. Да и представляю иное.
Ахматова для меня словно прекрасная классическая  статуя, высеченная из мрамора. Нет никаких  лишних линий. Всё точно, всё на своём месте. Строго, чётко, ясно.
Марина Цветаева -  вихрь. Яркий, цветной, необыкновенный. Вихрь, в мгновение ока меняющий всё и вся. Может быть, волна. Но не простая волна, а целый девятый вал. Догонит, захлестнёт с головой – выплывешь ли, вырвешься ли, Бог весть…
У меня никогда не возникало вопроса, кто из них лучше. Принимаю и то, и другое. 
Ахмадулина… Кто она? Наверное, на этот вопрос ответа я не найду. Во мне нет полного приятия её поэзии. Долгое время я была к ней совсем равнодушна. Стихи казались мне слишком холодными, витиеватыми.
Теперь я уже знаю, что «самого главного глазами не увидишь». Приходит время, и сами собой отворяются ранее закрытые двери. Раньше – стучи не стучи – попасть туда  было невозможно. А тут одна за другой распахиваются створки, и вот целая анфилада комнат ждёт входящего…
 «Ирония судьбы…» Именно она  заставила меня услышать стихи Ахмадулиной. А затем  я,  подменяя ушедшую летом в отпуск библиотекаршу, нашла эти стихи в сборнике современной поэзии и прочитала глазами то, что до этого услышала сердцем.
  По улице моей который год
 звучат шаги. Мои друзья уходят.
Друзей моих стремительный уход
Той темноте за окнами угоден…
Я повторяла эти стихи, пела, по наитию понимая то, что было тогда ещё далеко от меня, юной, - одиночество. Потом в книгах Е.Евтушенко читала стихи, посвящённые Белле, строки его воспоминаний, посвящённые ей. Образ женщины, подвижный, колеблющийся, неровный, точно пламя свечи, вставал в моём воображении. Снова открывала я книги Ахмадулиной.
Второе, что поразило меня, - это любовь к Родине. Не подчёркнуто-декларированная, а тёплая, осязаемая, слышимая.
Дочь и внучка московских дворов,
Объявляю: мой срок не окончен.
Посреди сорока сороков
Не иссякла душа-колокольчик.
О, запёкшийся в сердце моём
И зазубренный мной без запинки
Белокаменный свиток имён
Маросейки, Варварки, Ордынки!
Я, как старые замки, жива.
Дождь веков нас омыл и промаслил.
На клею золотого желтка
Нас возвёл незапамятный мастер.
Как живучие эти дворы,
Уцелею и я, может статься…

…Как после смерти нарастает слово настоящего поэта! Отсеивается случайное, наносное, а то, что является главным, растёт и поднимается ввысь.
Мне не выпало лишней удачи,
слава богу, не выпало мне
Быть заслуженней или богаче
Всех соседей моих по земле.
Плоть от плоти сограждан усталых,
Хорошо, что в их длинном строю
В магазинах, в кино,  на  вокзалах
Я последнею в кассу стою-
Позади паренька удалого
И старухи в пуховом платке,
Слившись с ними, как слово и слово,
На моём и на их языке.

Русский поэт всегда чувствует пульс своего народа, ему свойственно ощущение сопричастности, сопереживания. Вспомним ту же Ахматову: «Я была тогда с моим народом, там, где мой народ, к несчастью, был».
И не надо произносить высоких фраз о гражданственности, о любви к Родине. Всё это есть в стихах. И если это есть, есть и поэт. По крайней мере, русский поэт… И душа его не иссякнет.