Зубы из рандоля...

               - А мне то вот племяш, скучать некогда. Какой там телевизир? Какой телевизор? Вон он паразит, каждый день цирк устраивает, - говорит сурово моя тётка Маша, не переставая при этом голыми руками выгребать из земли не крупную картошку и бросать в помятое ведро, - вишь, кепку клетчату на него одень, ну чистый клоун! Это она так, о своём законном уже как тридцать лет, муже! А и вправду же, Васёк выглядит не очень кошерно. Жилистый как старая верёвка, маленький, худой как хорёк по мокрой весне. В сравнении с тёткой, а её в колхозе, из-за крупных габаритов издевательски называют – Манюня, ну чисто подросток пионер. А то ещё обидней имечко ей придумали – Декабристка! Тоже из-за него, недомерка. Зубья у него все вставные, рандолевые - полный рот, аж не закрывается путём. Руки в наколках, всё поди дорогие перстни, да покосившееся синие купола. А на спине! Начинаешь с ним говорить, а он папироску во рту из угла в угол перекатывает, а он же всё за жизнь, за понятия – и сразу думаешь, – лучше бы ты немым родился или зубы тебе паяльником запаять, из десяти слов одно нормальное, остальные такие, что и выговаривать даже при деревенских доярках противно. А они, доярки и сами, много чего выговаривать могут, что детям до шестидесяти слушать не полезно. А вот поди ж! Как бабка моя говорила, - этаким то языком, да только в помойном ведре свиньям мешать. Фуфайчёнка замызганная, штаны грязные коленками обвисли, кирзачи в жёлтой глине. Пальцы, даже когда стакан держат и то веером растопырены. А чё ты хочешь? Пять ходок на зону, в общей сложности.
 
               В перерывах между таёжными курортами и успел настругать ей троих пацанов. Все в батю! Генной экспертизы не ставь…, по два года в каждом классе отсидели. Авторитетов нет, кто на сегодня кому больше навешал – тот и главный! Отца игнорируют полностью. Ну прям не замечают в полуметре. Так и видели они его то, за это время два-три раза по два месяца – это когда он в отпуске бывал между ходками. Мать слушают только тогда – когда об кого коромысло сломает, да попривыкали уже и к тому. Счас для них, это вместо лёгкого массажа! Вот и сейчас картошку копать, порылись для блезиру с часок и расползаются ровно тараканы от дуста. Хорошо вот я под руки подвернулся, так от скуки почему бы и не помочь? Я тут картошку вилами подкапываю. Младший вот Юргес не успел слинять никуда, тётка бдительной оказалась…  да Васёк помощничёк ещё тот, больше видимость работы создаёт, чем делов делает. Ругайся на него, не ругайся, не дрёссируется паразит, всё у него - всё путём!... Всё у него - завали хайло!... Всё у него какой-то - ништяк!... Вот и сейчас, в мешок по паре вёдер насыпет, ну смехота прямо и как черепаха тащит картошку во двор, в баню. Там её перед тем как в погреб ссыпать, просушить надо. Лето дождливое было, земля сырая, картошка мелкая да грязная. Лучше бы ты так пил, как работаешь, прохиндей мелкий! Убить тебя мало, злыдень!

               И где те глаза были, когда замуж выходила? Если бы не пузо, что  дальше носа торчало, разве бы покусилась на такого? Вот же зачесалось не вовремя. Неужто не нашла бы кого другого с кем спину на сеновале поцарапать? Мужики то и покрупнее попадались, во всех местах побольше.

               Что-то подозрительное твориться с Васьком! И так медленно ходил, а счас,  так прямо совсем затормозил – по полчаса рейс в один конец. И с каждым разом лыба всё шире и шире, весь рандоль видно, глаза всё уже, а походка всё вихлястие и вихлястие. А с мешком, так и вовсе зигзагами курсирует. Как подбитый фрегат в бурном, житейском море. Эдак картошку до самых заморозков, уже из под снега копать прийдётся! И главно,  что самое подозрительное, замолчал, никаких бля, нах, пох…. Ой не к добру это.
               - А ну ка ты, Юрка – сходи ка, в баню проверь. Чувствую ж… душой где то там он пол литру прячет! А то будем с тобой вдвоём картошку докапывать… опять нажрётся дармоед, - это Манюня сыну своему негромко так.

               А Юрка чё, для него кому какую каверзу выстроить так хлебом не корми и пивом не пои. Всё хоть какая-то развлекуха! Побежал довольный в разведку, пока батька с мешком боролся. Боролся, боролся да какая-то ничья получилось. Не то Васёк мешок несёт, не то мешок его в спину пихает. Так и побрели на пару. А Юргес тем временем литр самогонки обнаружил, да уже и не литр, а половину литровой банки. В каменке, за камнями приставлена. И стакан тут же, с надкусанным, малосольным огурцом внутри. Вытащил под фуфайкой банку из бани. Для надёжности перепрятал в высокую крапиву у туалета.... Стоим с тёткой смотрим, что дальше будет? Сюжет то не так уж и прост. Как то так отреагирует он на такую перестановку приоритетов? Долго он не показывался в огород со двора. Неужто инфаркт схватил, от такой неожиданности? Сходить посмотреть что-ли? Ан нет, через десять минут выпрыгнул из бани как чёрт из табакерки. И откуда только реакция такая быстрая взялась? Только что, ползал по огороду как беременный удав…. Стоит, прищуренным глазом, каждого из нас по очереди убивает – меня, Манюню, Юргеса. Вспоминает, кто из нас последний во двор ходил. Ну, меня то с тёткой взглядом расчленить трудно, а вот Юрка сразу неладное заподозрил…, знает уже как медленно прикуривается, да потом много дымит пахан... задом, задом, к забору поближе.

               С места Васёк стартанул, аж ботва из под мокрых кирзачей, на два метра в горизонт  взлетела. Вилы по дороге, из земли выдернул, скорость набирает. Мать моя! Так в кино штыковую атаку показывали. Первая… мировая война! Напрасно тётка наперерез бросилась, не успела. Обход прошелся по касательной. Обошли её стороной и марафон по огороду. Земля мокрая, липкая как каша. Ботва усохшая в ногах путается, мат на всю улицу…. Васёк с вилами наперевес несётся, но Юрка помоложе, в ногах полегче, прыжки подлиннее, на ходу сапоги сбросил. Вот так пару кругов по всему огороду и сделали. Задыхается Васька…, чувствует курить надо бросать, чувствует не догнать отпрыска. Или фильмов в детстве про Чингачгука насмотрелся. Бежит, бежит приостановится и на тебе падла… вилы копьём вперёд полетели. Ну ясно не добросил, силы не те. А и отпрыск тоже бдит. Обернётся… посмотрит, а нет, к вилам первому не успеть и дальше марафонит в лево, в право скачками, перебежками. Следом тётка за ними, не соблюдает дистанцию, углы срезает....

               Промашечка только у батька вышла, на третьем круге. Вилы то кинул, да неудачно, не воткнулись они в землю, а обратной стороной скользанули и у самых Юркиных ног остановились! Вот тут то и случилась смена декораций. Как только вилы оказались в руках преследуемого – Васька, прям на ходу развернулся так, что чуть из штанов не вывалился. Понял чем дело пахнет. Порода то одна…, мозгов боженька одинаково отмерял, сынишка родной, но тут уже не до родственных объятий, тут давай быстрей Бог ноги. Тут и самому пришлось с сапогами расставаться. А как не расстанешься, когда теперь от родной кровиночки утикать надо… да и побыстрей. Сам только что блажил – падла... два удара, восемь дырок!

               Чёрт его знает, чем бы всё это кончилось? Да вовремя Манюня перехват произвела. Почти что и достал сынок отца. Вилы из рук выдрала, да обеих черенком по загривку по паре раз от всей души и хряснула. Аж черенок зазвенел. А им и хоть бы хны. Отмахнулись только как-то вяло, как от осенней мухи, привыкли уже видно. Ноги по колено в грязи, ходят по всему огороду сапоги собирают.

               - Юрка! – кричит тётка своему младшему, - отдай ему эту чёртову самогонку, от греха подальше, пусть захлебнётся! Смотри племяш, думаешь, это он самогонку пьёт? Нет, это он мою кровь стаканами хлещет! А ты говоришь в деревне скучно… два канала по телевизору! Вот тебе и третий, век бы его не включать!