Стихи песен 73

                Изольда

   Моя судьба осколок льда.   Я растопить его не в силах,
   Чтобы рождённая вода   На гребнях волн меня носила.

   И эта страстная пучина   В стенаньях бешенных ласкала,
   Словно опера Пучини,   В стенах божественных «Ласкала».

   Но ты,  как идол изо льда.   Я назову тебя Изольда.
   Ты для меня моя беда   Не спетая о страсти ода.

   Застыл, зачах огарок жалкий,    Хотел зажечь он льда кристалл.
   Ты думал, что ты атом жаркий,    Но сам замёрз – она ж как сталь.

   Изольда! Ты осколок льда!   И для любви здесь нет причины.
   Не унесёт меня вода,    В любви блаженные пучины. 

                Изюм руд

   А вот знаки бала, то знак кабалы.        На кого кидала дурость те буллы?
   Как мозги дико болят!  И меня кабалят    Наслали кобеля! Как грех обелять!

   И летит не болид. Вопль страха  в небо лит. 
   Дурь чужая не болит. Ей не ставят обелиск.   
   И слезами мир полит, о том помнит замполит.
   Хоть виски его белы он годится в кобели.

   Не летит гулко болид, а сосед тот инвалид,   У него всё-всё болит, он о том и говорит.
   Пролетел болид, а у него всё болит.   Летит как болид и нас кабалит.

   Мысль ввысь, как болит и вопль в небо лит.
   Время подождём меж парным дождём.    Неба изумруд брызнет изюм руд.
   Люди в низу мрут их напрасен труд.    На кого же кабала наслала кобеля.
 
                Иллюзорный глазок

    Знаем ль, где росли азы? Мы пролили не раз слёзы.
    И когда накатят грёзы - доходило до грозы.               
   А делили мы призы - был ли к радости призыв?
   Та солёная слеза, говорят, наверно с леса.

   Просмотрели  все глаза и катились в даль колёса, 
   Развивались волоса - ваша счастья  полоса.
   И ковры легли паласы - преклонились даже асы.
   Хвостом мылила лиса, норовила взять без спроса.      

   Но набросили лассо – вина то первого класса!
   На то он и есть русак - за сто грамм попал впросак.
   Парикмахер верен волосам - расчесал он вола сам.
   И когда в башке наркозы - люди делали прогнозы.

   Возникали все курьёзы, что же то, для кур розы?
   Не хватило нам глюкозы или рожек у козы. 
   Пни готовили указы, не вязали лыко ни лозы.
   Сыпались на нас угрозы, подавали мы на розыск.

   Поводили железы, ведь они то не железо. 
   Вдруг, ты видишь, как нагло зэк, жвачку вклеил на глазок.
   Тут откуда тот огрызок? Глянь, давай, ещё разок!
   Взгляд на мир вдруг стал резок, птица не летит от резок.

   Ты в тумане шёл отрезок - ощутил ты это трезво.
   В голове же тот трезвон,  он давил со всех сторон.
   Он наносит нам урон, искажает нам мир он.   
   Бьёт колоколов перезвон, ну, как тут думать резво!? 

                Имя

    У твоего удела стояла ложь у дела.
   У тела - удила, у тела есть шкала.
   Такое имя дали, не надо и медали!
   Почёт по имени. Век соком пои меня!
 
   И снасти вот удила и смерть души удило.   
   И мир среди имён из древности времён. 
   Такое это дело - у мысли нет предела.
   Попы считают лже ворон, летящих к нам со всех сторон.

   Сосут и мысль, как вымя, все, превращаясь в имя.
   И мысли суть остра, она не суть костра.         
   Что искорки костра ты, из корки лжи – кастраты.
   Из веры вышли монстры, что гложут кости стран.

   Пел «В эстафете!» - им я: «Главное Божье Имя».
   Вы мира рать, мира рать, но зачем же вымирать?
   И имя Боже марать, ведь им же правду мерят!
   Познаете вы меня, ведь моя суть в имени.

                Иск арбы
 
   Ротозеям что пожар: на небе пламя Стожар!
   Вот и месяц и день сжат, там, в количество деньжат.
   Оторви, когда мёд выжат от него ты медвежат.
   Вот и сужена межа на кусочек этажа.

   Цепи сказочной канвой, оплетёт и нас конвой.
   И текла там грязь канавой, и язык там как навой.
   Соблазняет всех  лукавый, и несётся из Канн вой,
   Ты обвязанный дратвой, этой «ласковой» братвой.
               
   И тот кто подставил горб, уж сыграл конечно в гроб.
   Наш наряд там был из роб, были мы источник проб.
   За спиной не надо торб, скоро мы услышим дробь.
   И возьмём собою скарб и отчалит Бога раб.

   И ты только в это верь, мы укажем им на дверь.
   Кто же сделал ваш фарш сизым, то коричневый фашизм,
   Он буянил словно зверь, эта с церкви вышла тварь.
   И сквозь церкви мистицизм, злобной мести пёр цинизм.

                73