Старуха

    Каждой осенью я вспоминаю тот далекий парк моего детства. Нет, ни качели, карусели, а листья лип, кленов, осин, прозрачные под осенним солнцем, шуршавшие под ногами, спешившие поделиться своими тайнами, что–то прошептать, на что-то пожаловаться, пока я бежал в школу. Городской парк никогда не пустовал: куда бы ты ни шел, твой путь обязательно пролегал через этот живописный уголок нашего городка. И вот вернувшись сюда, в родной город, я медленно побрел с вокзала к дому моего детства. Вечером в школе соберутся мои одноклассники, которых я не видел 20 лет. Подумать только, как давно я не приезжал сюда, не видел друзей, родных, этот парк, который так часто вспоминал. Вдруг, как тень из прошлого, знакомый силуэт. Та старуха в черном то ли плаще, то ли пальто брела по парку, скрестив руки, уронив голову на грудь. Как я мог забыть? Ведь каждый день, пробегая в школу, я видел эту сгорбленную фигурку. Странно, она еще жива. Я никогда не задумывался, сколько ей лет, как её зовут, почему она уже больше четверти века гуляет по парку целыми днями. Прохожие, все так же спешат по делам, обгоняя её и совсем не замечая, как и я когда-то, не думая, есть ли у нее семья, работа, где она живет. Только вернувшись сюда через столько лет, я задумался, почему она здесь постоянно ходит, и решил, во что бы то ни стало, разузнать, какая тайна оставила свой горький след на ее жизни. Она никогда не выгуливала собаку или внуков, никогда ни с кем не разговаривала, будто вовсе не замечала снующих мимо нее людей. И люди, привыкнув ко всегдашней сгорбленной фигурке в парке, воспринимали ее как скамейку, тумбу или столб, некоторые считали ее ненормальной.
Подойдя к дому, я увидел знакомую картину: дворничиха метет двор, а тётя Шура с первого этажа, как и много лет назад, покрикивает на нее из окна, чтоб мела чище, а листья все падают и падают. Как в парке. Так кто же та старуха, та таинственная незнакомка?
«Тётя Шура, здравствуйте. Как поживаете? Как здоровье?»
«Спасибо, не жалуюсь. Ты –  Колька с третьего этажа, что ли? Давно тебя не было. Анна Ильинична почти не выходит. А ты надолго?»
«Да, повидаться», - и я совсем уже было вошел в подъезд, да вспомнил о той занозе, что с утра засела в моей голове.
«Тётя Шура, а кто та женщина в парке?»
«Лидка-то? Да, как гуляла она с Витькой до армии в парке, так и ходит уже почитай…», - она зачмокала губами, что-то подсчитывая. «Убили его в 80-м в Афганистане».
«А где она живет»?
«Да, за парком», - махнула она куда-то.
Весь наш город располагался вокруг городского парка. Парк, с площадью в центре – наша основная достопримечательность.
«А она где-нибудь работала»?
«Так она сторожиха в гор. больнице. Каждую ночь там. Там и живет».
«А семья у нее есть»?
«Родители померли недавно, а дитев у нее и не было, она все Витьку ждала, ни на кого не смотрела. Так и ходит уж 25 лет».
«А сколько же ей лет»?
 «Так они с Генкой моим одногодки. Он-то весной, как Гагарин полетел, а ее-то Дуся ещё зимой родила».
«Так она еще не старая»?
«Сорок пять - баба  ягодка опять. Да, вековуха она. Вот ведь…», - замотала она головой.
Я быстро перемотал в памяти  ленту жизни. Значит, когда я бегал в школу через парк, ей не было и 30. Нет? Когда я окончил школу, ей было только 25? А ведь мы всегда считали ее старухой.
                * * *
Вот как коверкает судьбы война. Война чужая, которой я не помню, не знаю, не заметил. Она до сих пор несет на себе ее тяжкий груз. Не была женой, стала вдовой. Страшно. Больно. Зачем?