Последняя черта

На жестком торсе безымянного холста
С печали тенью на лице, подобно маске,
И растворяя грусть и правду в каждой краске,
Писал маэстро сказку с чистого листа.

То свистопляска кисти и движенье рук,
То к горькой сказке той строк новых ожиданье,
То музы свет в глазах, то снова увяданье
И по ночам бессонным тихий сердца стук.

И душу вкладывал он в каждый новый миг,
И каждый штрих сродни величественной оде,
И каждый контур оживал, стремясь к свободе,
Издав рожденного младенца первый крик.

У грустной сказки той недолгая судьба,
Длиною в жизнь всего лишь - это очень мало,
Лишь краткий миг мелькнул - и вот его не стало.
Его не стало, и осталась лишь мольба.

И в миге том, что ярко вспыхнул и погас,
Ума величие, тщедушность масс и подлость,
Непонимание, невежество и гордость,
Переплетение души и жадных глаз...

Багрянцем красил диск заката эшафот
И танцевал кровавым пламенем на крышах
Домов, чьи стены раз за разом вопли слышат
Невинных душ, ушедших в траурный поход.

Гранитный камень черствой, мертвой мостовой.
В последний путь он вел немало обреченных -
Несправедливо, иль за дело осужденных,
И здесь толпа встречала с криками конвой.

Толпа, что вечно алчет с пеною у рта
Кровавых игрищ, театра смерти и расправы!
Ну что ж... Какие времена - такие нравы,
Но здесь ждет каждого последняя черта.

А на подмостках сцены страха и смертей,
Чьи доски кровь невинных душ в себя впитали,
И что за грань всех осужденных провожали
Стоит король мужчин, и женщин, и детей.

Вершитель судеб, бог минуты роковой,
Хранитель врат, что на границе рая с адом,
Черней, чем ночь, белей, чем снег, со смертью рядом
Стоит палач - бескомпромиссный часовой...

Его на казнь вели. По гулкой мостовой
Он шел вперед сквозь злые вопли смех и крики
Толпы бушующей и огненные блики.
Он шел на казнь с поднятой гордо головой.

Седой старик. В крови весь, в шрамах, в синяках,
Разбиты губы в кровь, изодранны одежды.
Лишь светлый взгляд, сквозит в котором луч надежды,
Пронзает волей сердце, прогоняя страх.

И с каждым шагом крик все яростней людской,
Палач спокойно ждет - над ним невластно время.
Тяжелый меч - его незыблемое бремя,
Что отправляет раньше срока на покой.

Старик не плакал, не боялся, не просил,
Он шел вперед, без тени злобы и упрека,
Он шел вперед сквозь запах пота и порока,
Он шел вперед, собрав золу последних сил.

Алхимик счастья, врачеватель дряблых душ,
Философ радости, прошения и воли...
Он, ощутив последний взрыв душевной боли,
Уходит в ночь под неизменный мрачный туш...

В беде ни разу не оставив никого,
Старик всю жизнь давал надежду людям, счастье
Давал отвагу, силы пережить ненастье,
Он спас толпу... Теперь толпа казнит его...

Упала кисть. Маэстро выдохнул печаль.
Строка к строке. Последний штрих закончил сказку.
И, улыбнувшись, снял художник горя маску
И как старик ушел в заоблачную даль...