Они воевали

«Неисповедимы пути,  Твои, Господи!
По морю ходишь, как посуху».
Просил  путник, от хляби небесной загороди,
Нет в моей жизни, ни покою, ни отдыху.
По вязкой грязи, и сапог один рваный,
Шёл странник больной,  дорогой песчаной.
Он в старой шинеле, и гимнастёрке,
С надписью на пришитой картонке.
Адрес,  фамилия,  имя с диагнозом,
В войну был контужен, отсюда склерозом,
Страдал и сильным психоневрозом.
Ходил по деревням, «фронтовую» махорку,
Всем продавал, сочинив поговорку.
«Покупай браток табачок, крепачок,
Да накинь сверху цены пятачок».
Так предлагал он, вещмешок развязав,
Надутые пачки махорки, всем показав.
Ну, покупали, хоть курили папиросы,
А,  купив  - задавали вопросы.
Где воевал и где был контужен,
Он, заикаясь, говорил как простужен.
С хрипотом  страшным и сильной натугой,
Контужен и ранен под Курской дугой.
А там у нас земляк воевал,
Может ты его, когда то и знал?.
Эй, Федосеевич, сюда подойди,
Да, на воина сего погляди.
Тут  Федосеевич к ним подбежал,
В нем он Петра Тимошенка узнал.
Крепко по братске они обнялись,
Иии-ван!И здравые мысли оборвались.
Стал он кричать:-Целься! «Пантера»!
Воздух! Укрыться от «Мессера»!
Иван повернулся,  друзьям  объяснил,
Он вместе со мной, «Тигров» месил.
И взяв за плечи, его успокоил,
Хотя  самого, этим сильно расстроил.
Домой привёл, и первым, что сделал,
Свои трофейные  сапоги, на него  примерил.
Потом говорили, выпивать же нельзя,
И с обидою сердце грызя.
Никому не нужный калека оставлен,
Геройский мужик, а как людьми опохаблен.
Ну вечерело, к детям на печь  его уложил,
Нас к озорству, сильно он расположил.
Он загадки и фокусы хорошо показывал,
Да и сказки разные нам рассказывал.
Так и жил он у нас, табачком приторговывая,
Только вышла история бестолковая.
Одна баба сельская, за табак обсчитала,
И от этого, у него  психоистерия  настала.
Он лежал на площади сельской в пыли,
Этим и раны, не зажившие открыли.
Он и отца не стал узнавать,
И пришлось медиков вызывать.
Увезли его в больницу, а потом в психиатричку,
Ну, мы потом проучили, женщину лисичку.