Порой иду я злее драки

Порой иду я злее драки,
смешав в себе и тьму и свет.
и приовражные бараки,
мне, ухмыляясь, смотрят в след.

Там в час заката в осень ранний,
когда смиряется гроза,
из-за раскрашенной герани
глядят усталые глаза.

Годами выпитые ныне,
напоминают сквозь слезу
на старой выцветшей картине
когда-то нежную лазурь.

И здесь на красном фоне,
рвались и судьбы и межи,
на старом ветхом патефоне,
вращалась будущая  жизнь.

Теперь иные катят воды,
стоят иные рубежи,
иные силы и заводы
витки сжимают у пружин.

И рядом тосты под сардинки,
возносят нового  творца,
а на испорченной пластинке,
хрипят усталые сердца.

Востоку теплится лампада,
и к смерти копится пятак,
здесь в песни верили как надо,
а оказалось всё не так.

Потому и с лампадою божью,
хотят снова увидеть вдали,
что вдруг стало великою ложью,
у безбожников нашей земли.

Все живое с душевною смутою,
но когда уж итожить пора,
очень горько, если напутано
с назначением зла и добра.

И святым, и безбожным расстригой,
от последней черты не уйти,
когда руки тяжелой ковригой,
успокоят себя на груди.

Это то, что не рушит устои,
оттого и слезою простой,
наша совесть по-бабьему воет
у не понятых нами крестов.

Оттого мы свирепее драки,
оттого в этой хмурой стране,
то дворцы не в чести, то бараки,
в бесконечной меж ними войне.